Миф Линкольна - Стив Берри

Согласно Десятой поправке к конституции, «полномочия, которые не делегированы Соединенным Штатам настоящей конституцией и пользование которыми ею не запрещено отдельным штатам, сохраняются за штатами либо за народом».

Нигде в конституции и слова не говорится о том, что штаты не имеют права выхода.

– Мне нравится, насколько мы продвинулись в этом деле, – доброжелательно отозвался Роуэн. – Вы проделали огромную работу. Но не останавливайтесь на достигнутом.

– С вашей стороны есть успехи? – поинтересовался один из юристов.

Он помнил, что обещал сообщить.

Самый главный ингредиент.

– Мы с каждым днем все ближе к нашей цели. Это может произойти когда угодно. Отсюда я отправляюсь в Вашингтон, чтобы распутать еще одну, на мой взгляд, крайне важную нить.

Роуэном владело воодушевление.

Близится гражданская война. Но не такая, какая была в 1861 году.

На сей раз на полях сражений не будет армий. Сотни тысяч людей останутся живы. Никакого кровопролития. Единственным оружием станут слова и… деньги.

Похоже, его чаяния сбываются. Не исключено, что в Вашингтоне его уже ожидает последний фрагмент головоломки. И он уже получил доступ к большим деньгам. Скоро в его распоряжении окажется вся Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней с ее миллиардами.

Главное, чтобы Чарльз Р. Сноу поспешил на встречу к Небесному Отцу.

Пока же все идет по плану.

Роуэн встал из-за стола и повернулся лицом к своим собеседникам, как генерал на совещании с полковниками.

– Господа, запомните одну вещь. В отличие от первой попытки выхода из Союза и провалившейся Конфедерации, эту войну мы обязательно выиграем.

Глава 27

Зальцбург, Австрия

17.20

Малоун уже бывал в Зальцбурге. Окруженный сзади и с боков горами Мюнхсберг, этот древний город расположился на обоих берегах реки Зальцах. Целый лес церковных шпилей вонзался в вечернее небо над брусчаткой площадей и лабиринтом узких улочек. Четыре столетия назад соборы старинного австрийского города считались настоящей религиозной меккой этих краев.

Возникший как древнеримский торговый центр, Зальцбург позднее стал оплотом христианства, превратившись в VIII веке в епископское владение. Его называли немецким Римом. Здешние соборы и дворцы были построены в угоду самым изысканным вкусам князей Церкви. Соль – по-немецки «зальц» – дала название провинции, городу и реке; культура и музыка обеспечили ему место в истории.

Малоун прилетел на самолете из Копенгагена и на такси доехал до центра города. Он выбрал небольшой отельчик недалеко от Моцартплатц. Вряд ли здесь мог поселиться Салазар с Кассиопеей. Он почти ничего не знал о своем сопернике. Впрочем, имеющихся сведений было достаточно, чтобы прийти к выводу: испанец предпочтет или «Захер», или «Золотой олень».

«Захер» располагался на противоположном берегу реки, рядом с дворцом Мирабель, в так называемом новом городе. «Золотой олень», напротив, стоял в центре старого Зальцбурга на Гетрайдегассе, знаменитой во всем мире торговой улице.

Решив, что из двух шикарных отелей испанец выберет именно этот, Малоун направился туда по пешеходной улице. По обеим сторонам высились узкие дома с зелеными, темно-желтыми и розовыми фасадами.

На каждом из них можно было увидеть причудливую кованую вывеску с изображением рода занятий той или иной ремесленной гильдии. Вывеска у входа в «Золотой олень» говорила сама за себя – ажурная решетка, а на ней застывший в прыжке золотой олень.

Войдя в темно-зеленые деревянные двери, Малоун оказался в холле, уставленном мебелью в баварском деревенском стиле. От входа к лестнице и лифту протянулась стойка из красного дерева. Коттон решил: в этой ситуации самое разумное – вести себя так, как будто знаешь, что делаешь.

– Мне нужен сеньор Салазар, – обратился он к молодой женщине за стойкой регистрации. У нее было широкое лицо и немигающие глаза. Как и двое других гостиничных служащих рядом с ней, она была в форменной одежде. Малоун смотрел только на нее, как будто ожидал действий в ответ на его просьбу.

– Он только что прибыл, – ответила женщина. – Но ничего не сказал о том, что ожидает гостей.

Малоун изобразил раздражение.

– Мне было сказано прийти сюда в назначенный час.

– Он в ресторане, – сообщил один из молодых людей в форме.

Коттон улыбнулся и, нащупав в кармане брюк пачку денег, протянул ему двадцать евро.

– Danke, – подобострастно поблагодарил тот, беря деньги.

Явно почувствовав себя обделенной, женщина бросила на него выразительный взгляд. Малоун с трудом удержался от улыбки. Даже в таких пафосных заведениях с их многовековыми традициями деньги решают всё.

Ему доводилось останавливался в этом отеле. Он знал, что ресторан находится на первом этаже в дальней части здания. Он прошел по узкому коридору, затем – через бар ко входу в сам ресторан. Некогда здесь была кузница; теперь же это место превратилось в самый крутой ресторан Зальцбурга, хотя, по мнению Малоуна, в городе имелись и другие заведения ничуть не хуже. Австрийцы обычно ужинают после семи часов, так что за накрытыми белоснежными скатертями столами, сияющими фарфоровой посудой и хрусталем, в это час никого не было.

За исключением одного стола в центре зала.

За ним, лицом к нему, сидел Салазар, а спиной к нему – Кассиопея.

Малоун не стал входить внутрь, а, притаившись за дверью, принялся наблюдать за испанцем.

То, что он решил сделать дальше, было сопряжено с риском.

Но отступать некуда. Точку невозврата он уже прошел.

Салазар был доволен.

Они с Кассиопеей прилетели на его самолете из Копенгагена в Зальцбург, после чего заселились в отель. Аукцион был назначен на семь вечера, поэтому они решили отужинать пораньше. Местом проведения аукциона был Хоэнзальцбург, старинная крепость, сидевшая на высоте 120 метров над городом на поросшей соснами скале.

Замок был заложен в XI веке, но его строительство растянулось на шестьсот лет. Сейчас это музей и главная городская достопримечательность, откуда открывается вид на Зальцбург и окрестные горы. Салазар подумал, что до начала аукциона было бы неплохо прогуляться по его парапетам, особенно в такую прекрасную для этого времени года погоду.

Кассиопея выглядела потрясающе. Этим вечером на ней был брючный костюм из черного шелка, туфли на низком каблуке, неброская бижутерия и золотой ремешок, который свободно обхватывал ее тонкую талию. Хусепе с трудом отвел взгляд от низкого выреза блузки. Темные волосы волнами ниспадали ей на плечи. Лицо бледное, минимум косметики. Обычно аукционы – он знал это из своего опыта – предполагают строгие вечерние наряды. Сегодняшний был не таким пафосным, но Хусепе был рад, что Кассиопея, тем не менее, оделась, как того требуют правила.

– Не сочтешь за дерзость, если я скажу, что ты выглядишь потрясающе?

– Я бы расстроилась, если б ты этого не сделал, – улыбнулась Кассиопея.

Салазар попросил официанта не торопиться с напитками.

– У нас есть время для неторопливого ужина, – сказал он. – После чего мы могли бы подняться на фуникулере прямо к замку. Это самый простой способ добраться туда.

– Заманчивое предложение. Скажи, на этом аукционе тебя интересует только книга?

Еще в самолете они обсудили предстоящие торги. Главным их лотом – особенно если вы «святой», которому интересна история его веры, – была Книга Мормона. Издание 1830 года было обнаружено среди личных вещей некоего австрийца, недавно отошедшего в мир иной.

В свое время многие вещи в доме Салазара были куплены на аукционах и частных распродажах, и лишь считаные получены в дар или по наследству. Об аукционе он знал давно и хотел приехать на него. Появление американцев лишь укрепило его в этом намерении.

Первый из них, которого пришлось бросить в подвал, как назло, оказался неразговорчивым. Второй похитил самолет и сбежал. Третий был кем-то вроде книготорговца и сотрудничал с врагом. Это он убил по меньшей мере двух его людей.

И вот теперь он вошел в ресторан.

– Спасибо тебе.

– Не за что, – ответил ангел.

Малоун поймал на себе пристальный взгляд Салазара. Даже если испанец и узнал его, на его лице это никак не отразилось. Темные глаза смотрели бесстрастно. Даниты наверняка доложили о нем Салазару; однако это вовсе не значит, что тот знает его в лицо.

Коттон подошел ближе.

– Чем могу быть полезен? – спросил Салазар.

Малоун взял от соседнего столика деревянный стул и, не дожидаясь приглашения, подсел к ним.

– Мое имя Коттон Малоун.

Кассиопея не раз бывала в крутых переделках, когда ее жизни угрожала опасность, но она не могла припомнить более неловкую ситуацию, чем эта. Первой ее мыслью было: каким образом Коттон оказался здесь, в Австрии, в отеле «Золотой олень»? Второй: знает ли об этом Стефани? Наверняка нет. Иначе она предупредила бы ее, особенно если учесть возможные последствия. Третьей было чувство вины. Неужели она предала Коттона? Неужели он считает ее предательницей? Что он знает?