Песочный человек - Ларс Кеплер

Никто не смотрел на Сагу, но она заметила, что тюремные служащие посерьезнели, поняв, что она – преступник самого высокого уровня опасности, какой только существует.

Пока за ней не придет автобус, ее следует держать в строгой изоляции.

Сага стояла неподвижно, не отрывая глаз от желтого линолеума и не отвечая на вопросы.

Перед тем как проводить ее по коридору в кабинет, где проводился личный обыск, ее осмотрели.

Две атлетически сложенные женщины обсуждали новый телесериал, вводя Сагу в дверь без окошка. Помещение, где обыскивали вновь прибывших, походило на комнату для медосмотра, с узкой койкой, затянутой хрустящей бумагой, и запертым шкафом у стены.

– Раздевайся догола, – равнодушно сказала одна из женщин, натягивая латексные перчатки.

Сага сделала, как велели, побросав свои вещи в кучу на полу, и встала голая под холодным дневным светом, свесив руки вдоль тела.

Светлое тело было по-девичьи хрупким, совершенным и мускулистым.

Тюремная служащая в перчатках замолчала на середине фразы, уставившись на Сагу.

– Ладно, – вздохнула одна из тюремщиц, помолчав. – Приступим.

Они осторожно посветили фонариком Саге в рот, ноздри и уши. Каждую мелочь отметили в протоколе, после чего попросили лечь на койку.

– Ложись на бок, и колено, которое будет сверху, подтяни как можно выше, – сказала женщина в перчатках.

Сага не торопясь послушалась. Женщина встала у нее за спиной, между стеной и койкой. Сага почувствовала, как покрывается гусиной кожей.

Сага отвернулась, и сухая бумага, которой была покрыта койка, зашуршала у нее под щекой. Сага крепко зажмурилась, когда из флакона выдавилась смазка.

– Сейчас будет немножко холодно, – предупредила женщина, засовывая два пальца как можно глубже Саге во влагалище.

Было небольно, но очень противно. Сага старалась дышать медленно, но не удержалась и вздохнула, когда женщина надавила пальцем в прямой кишке.

Через минуту осмотр закончился. Женщина быстро стащила с себя перчатки и выбросила.

Она дала Саге бумажку – вытереться – и объяснила, что в тюрьме ей выдадут новую одежду.

Сагу, одетую в зеленую мешковатую робу и белые кроссовки, проводили в камеру, в отделение 8:4.

Перед тем как запереть дверь, ее любезно спросили, не хочет ли она бутерброд с сыром и чашку кофе.

Сага помотала головой.

Когда женщины скрылись, Сага замерла в своей камере.

Трудно было понять, сколько времени, но, пока не стало поздно, она подставила ладони под воду, попила и сунула пальцы в глотку. Закашлялась, желудок свело. После нескольких тяжких болезненных спазмов капсула с микрофоном вылезла из нее.

Из-за рвоты на глазах выступили слезы. Сага промыла капсулу, ополоснула лицо.

Она легла на койку и стала ждать, спрятав микрофон в руке.

В коридоре тишина.

Сага лежала неподвижно, ощущая запашок из туалета и сливного отверстия в полу, глядя в потолок и читая надписи, которые год за годом процарапывали на стенах арестантки.

Прямоугольники солнечного света ползли по стене, приближаясь к полу, когда за дверью послышались шаги. Сага быстро сунула капсулу в рот, приподнялась и сглотнула. В ту же минуту скрежетнул замок и дверь открылась.

Пора было перевозить Сагу в больницу Карсудден.

Водителю в униформе выдали под расписку Сагу, ее имущество и сопроводительные документы. Сага стояла неподвижно, пока на нее надевали наручники и ножные кандалы и записывали заключение в документы о перевозке.

Глава 74

Следственная группа состояла из тридцати двух человек – гражданских специалистов, сотрудников Государственной уголовной полиции и отдела разведки, следователей и членов Государственной комиссии по расследованию убийств.

На стенах просторного кабинета на пятом этаже висели карты местностей, где пропадали и обнаруживались жертвы Вальтера – соответствующие точки были отмечены на картах. От цветных фотографий похищенных тянулись целые пучки стрелок – родственники, коллеги, друзья.

Полиция тщательно проверяла старые допросы родственников жертв и проводила новые. Члены группы изучали судебно-медицинские и криминалистические протоколы, опрашивали окружение жертвы, от ближайших родственников до людей, находящихся на периферии.

Йона стоял у окна в свете зимнего солнца и читал распечатку последней беседы с Микаэлем Колер-Фростом. После чтения в группе воцарилось мрачное настроение. Рассказ Микаэля никак не сдвинул расследование с места.

Когда специалисты очистили речь Микаэля от всего, что выражало тревогу и неуверенность, от его заявления почти ничего не осталось.

– Ничего, – проворчал Петтер Неслунд и свернул бумаги в трубку.

– Он говорит, что чувствует, как шевелится сестра, как она ищет его, проснувшись в темноте. – У Бенни было грустное лицо. – Он чувствует – сестра надеется, что он вернется…

– Ни черта я в это не верю, – перебил Петтер.

– Будем исходит из того, что Микаэль говорит правду, так или иначе, – сказал Йона.

– Но все эти сказки про Песочного человека… – фыркнул Петтер. – Хочу сказать…

– И про Песочного человека – тоже, – заметил комиссар.

– Он же говорит о сказочном персонаже! Нам что, допросить всех продавцов барометров?..

– Я уже составил список производителей и розничных продавцов, – улыбнулся Йона.

– Да что за…

– Я в курсе, что продавец барометров – это из сказки Гофмана. Я знаю, что мать Микаэля рассказывала детям перед сном сказку о Песочном человеке, но это не отменяет того, что Песочный человек существует в реальности.

– Ни хрена у нас нет, вот что надо признать. – Петтер бросил скрученный в трубочку протокол допроса на стол.

– Почти ничего, – терпеливо поправил Йона.

– Микаэлю дали снотворное, когда перемещали в капсулу, дали снотворное, когда уносили оттуда. – Бенни со вздохом провел рукой по своей лысой голове. – Мы не можем даже приблизительно очертить какое-нибудь место. Фелисия, вероятнее всего, находится в Швеции, но и этого мы не знаем наверняка.

Магдалена подошла к маркерной доске и написала в строчку все, что было известно о капсуле: бетон, электричество, вода, бактерии легионеллы.

Так как Микаэль не видел сообщника Вальтера и не слышал его голоса, члены группы знали только, что сообщник – мужчина. Всё. Микаэль был уверен, что кашель, который он слышал, – мужской.

Все остальные приметы были почерпнуты из детских фантазий о Песочном человеке.

Йона вышел из кабинета, спустился на лифте вниз, покинул полицейское управление. Поднявшись по Флеминггатан, он прошел по мосту Санкт-Эриксбрун и оказался в Биркастане.

В мансардном этаже дома номер девятнадцать по Рёрстрандсгатан располагалась “Афина Промахос”.

Афиной Промахос называлось изваяние Афины Паллады в виде прекрасной девы с копьем и мечом, богини битвы.

“Афиной Промахос” назвали секретную группу наблюдения, созданную для обработки материала, который, как ожидалось, добудет отправленная в больницу Сага Бауэр. Группы не существовало ни в приказах, ни в статьях расходов как уголовной полиции, так и Государственной службы безопасности.

Группа состояла из комиссара уголовной полиции Йоны Линны, Натана Поллока из Государственной комиссии по расследованию убийств, Коринн Мейру из Службы безопасности и эксперта-криминалиста Юхана Йонссона.

Как только Сага окажется в специальном отделении Лёвенстрёмской больницы, члены группы будут круглые сутки принимать, обрабатывать и анализировать услышанное.

В состав “Афины Промахос” входили также трое сотрудников розыскного отдела. Сидя в принадлежащем больничной администрации микроавтобусе, они обрабатывали записи с оптоволоконного микрофона. Все материалы записывались на жесткий диск, шифровались и переправлялись на компьютер “Афины Промахос” с задержкой в десятую долю секунды.

Глава 75

Андерс снова взглянул на часы. Нового пациента из закрытого корпуса Сетера уже везли в изолятор специального отделения Лёвенстрёмской больницы. Отвечающие за его перевозку служащие пенитенциарного ведомства предупредили, что пациент беспокоен и агрессивен. В машине ему дали десять миллиграммов стесолида, и Андерс приготовил шприц, в котором было еще десять миллиграммов. Немолодой санитар по имени Лейф Райяма выбросил упаковку из-под иглы в мусорную корзину и встал, широко расставив ноги, готовый ко всему.

– Вряд ли ему понадобится больше. – На этот раз беззаботная улыбка у Андерса вышла неубедительной.

– Обычно это зависит от того, насколько они спокойны во время досмотра, – сказал Лейф. – Я стараюсь думать, что мое дело – помогать людям, которым пришлось тяжко… даже если они не хотят, чтобы я им помогал.

Сидящему по ту сторону армированного стекла охраннику сообщили, что тюремный автобус уже подъезжает. Где-то металлически загремело, раздался приглушенный крик.