Новак Джокович – герой тенниса и лицо Сербии - Крис Бауэрс

При знакомстве с газетами того времени выясняется, что за кулисами Джокович говорил, будто бы он рассматривает возможность переезда. Но британская пресса никогда не отличалась скрупулезностью и точностью, она зачастую опирается на слухи и в результате легко поддается влиянию видных фигур и мастеров манипуляции, раскручивающих идеи в СМИ. Еще важнее то, что Джокович прекрасно сознавал, чем пожертвовала его семья ради него, поэтому, вероятно, считал своим долгом хотя бы выслушать предложение. Если бы оно было сделано годом ранее, кто знает, как бы он отреагировал, но в конечном итоге и Новак, и Срджан выступили против.

Ненад Зимонич, ветеран-профессионал в сербской команде, игравшей в Глазго, убежден, что предложение LTA могло быть организовано семьей Джоковича. «Возможно, это был способ заявить нашей стране: „Слушайте, у вас здесь поразительный талант, вы должны помочь ему“. Может, этим предложением воспользовались как рычагом. Это нормально – думаю, в глубине души Новак не собирался менять гражданство, но, наверное, ожидал большей поддержки от своей родины, явно большей, чем он получал в то время. Поддержка со стороны народа была невероятной, но сербская ассоциация никак не помогала ему. Справедливости ради следует отметить, что и помогать ей было нечем – мне приходилось самому финансировать свои поездки».

Наиболее вероятным выглядит объяснение, согласно которому предложение оказалось привлекательным для семьи потому, что относилось и к двум младшим сыновьям – Марко и Джордже. Оба были способными теннисистами, хоть и не дотягивали до уровня Новака. Однако Срджан ясно дал понять, что иметь больше одного чемпиона мира в семье ему не по силам. Следовательно, чтобы у Марко и Джордже появился хоть какой-то шанс стать профессиональными теннисистами, им требовалась помощь извне, помощь такого рода, которую было невозможно получить от Сербии. Примечательно, что, как говорят, к LTA обратилась Дияна: поскольку большинство усилий Срджана касались Новака, Дияне оставалось только следить за тем, чтобы их второй и третий сыновья не оказались обделенными, следовательно, мотивация семьи могла быть непосредственно связана с ними, а не с Новаком. Мы узнаем это, только когда будет обнародована история семейных разговоров за обеденным столом.

Теперь, по прошествии времени, решение остаться в Сербии выглядит правильным. Когда в Глазго велись переговоры, Джокович был самым молодым из 70 лучших теннисистов мира, но не было никаких гарантий, что он достигнет высот, которых он достиг. В этом смысле решение было смелым, его положение народного героя Сербии не пострадало.

К концу 2005 г. Джокович добился достаточных успехов, чтобы равновесие, о котором говорил Иван Любичич – между лучшим игроком и более молодым и слабым, который учится у опытного профессионала, – начало рушиться. Пьятти всегда ясно давал понять, что приоритетное значение для него имеет Любичич, и Джокович начинал сознавать, что ему нужен тренер, сосредоточенный исключительно на нем.

Первые трения возникли во время последнего регулярного турнира в году – турнира Masters в Париже, когда Срджан обратился к Пьятти с пожеланием уделять больше времени Джоковичу. Пьятти ответил, что Джокович – мечта тренера, но его первоочередная задача – работа с Любичичем, который находится на пике карьеры. И это было несомненное начало конца, потому что с этого момента Срджан занялся поисками нового тренера. «Я видел, что Новак недоволен мной, – говорит Пьятти, – но я работал с Иваном, и он был третьей ракеткой. Мне не хотелось попусту отнимать время у Новака, поэтому я полностью принял его желание найти своего тренера. Я в теннисе уже 30 лет, и он – лучший из всех, с которыми я работал. Тренировать Новака было невероятной привилегией». Джокович остался с Пьятти и Любичичем еще на полгода, но после турнира Masters в Риме в мае 2006 г. окончательно расстался с обоими.

Любичич признавал потребности Джоковича, поэтому разрыв получился дружеским: Любичич и Джокович не только остались близкими друзьями, но и продолжали общаться по несколько раз в неделю. Их дружба пережила множество взлетов и падений. На напряженном совещании теннисистов во время Открытого чемпионата Австралии в 2007 г., когда всех занимала проблема антидопинговых мер, Джокович снял очередное напряжение, отдав должное Любичичу за его острый вопрос, и предложил вручить своему лысому другу флакон шампуня в качестве приза за лучший вклад в дискуссию.

Выход Джоковича в четвертьфинал Открытого чемпионата Франции в мае 2006 г., когда из-за проблем с дыханием он отказался продолжать поединок с Рафаэлем Надалем, проиграв второй сет, позволил ему войти в список 50 лучших игроков мира и вновь подчеркнул необходимость в личном тренере. Любопытно, что Джоковичу позвонил премьер-министр Сербии Воислав Коштуница, чтобы поздравить его с успехом – сейчас уже легко забыть, каким событием казался Сербии выход в четвертьфинал Большого шлема.

В период подготовки к Открытому чемпионату Франции агент Джоковича представил ему список возможных тренеров. В этом списке значился Мариан Вайда, словак, родившийся в 1965 г., достигший 34-го места в рейтинге в 1987 г. и выигравший в 1991 г. пару кругов Открытого чемпионата Франции. В дальнейшем он тренировал сборные Словакии на Кубке Дэвиса и Кубке Федерации, а также работал с отдельными игроками. Последним подопечным был его соотечественник, словак Кароль Кучера, закончивший свою карьеру после проигрыша Любичичу в финале Кубка Дэвиса в 2005 г., поэтому Вайда на тот момент был свободен. Джокович выбрал из списка его фамилию и попросил устроить встречу.

Вайда рассказывает, что он сомневался, стоит ли отправляться в Париж для встречи с Джоковичем и его сопровождающими, но 10-летняя дочь Наталия, сама увлеченная теннисистка, убедила его (она участвовала в юниорских состязаниях Большого шлема под фамилией Вайдова). Вайда и Джокович договорились, и так начались одни из самых продолжительных отношений между игроком и тренером в истории современного тенниса.

Уже через несколько недель Вайда почувствовал и потенциал Джоковича, и предстоящие трудности. Достигнув четвертого круга на «Уимблдоне», где он проиграл Марио Анчичу, Джокович завоевал титул на голландском грунте Амерсфорта, а затем отправился в Хорватию играть в курортном Умаге. Там он добрался до финала, выиграв девятый матч подряд после «Уимблдона», но в финале, на тайбрейке первого сета снялся из-за проблем с дыханием, дав тем самым возможность своему противнику, Станисласу Вавринке, выиграть свой первый турнирный титул. Как бы ни относился к этому событию теннисный мир, это была мелодрама в чистом виде. Во время первого сета Джокович несколько раз брал тайм-аут, чтобы перевести дыхание, в начале тайбрейка он обратился за медицинской помощью. Пришлось надавить на его грудную клетку, чтобы восстановить дыхание. После розыгрыша четырех очков тайбрейка, ведя в счете 3–1, он вдруг упал и лежал без движения. Подбежали отец и врач, проверили его состояние и усадили Новака на кресло у корта. Тем временем его мать-хорватка плакала на трибуне. Разочарование зрителей из-за неожиданно прерванного матча было несильным, и они тепло поаплодировали, когда Джокович принес им свои извинения в коротком выступлении на церемонии награждения. В конце концов, он был наполовину хорватом, а первый сет продолжался 73 минуты, дольше, чем некоторые финалы, где победитель добивается быстрой победы в двух сетах.

Матч на Кубок Дэвиса в сентябре 2006 г. против Швейцарии в Женеве стал одним из первых примеров интермедий, которым предстояло сопровождать выступления Джоковича в последующие несколько лет. Это была первая попытка Сербии войти в элиту турнира, мировую группу с 16 странами-участниками (невозможно выиграть Кубок Дэвиса, не состоя в мировой группе). Джокович всего лишь во второй раз в жизни играл против Роджера Федерера – неоспоримой первой ракетки мира, а Срджан впервые оказался вовлеченным в событие, которое получило общественный резонанс и имело последствия для его сына. В преддверии этого матча Срджан дал комментарии сербской прессе, в которых прозвучали уничижительные выражения в адрес Федерера. Большинство его высказываний было из области психологических манипуляций с целью оказать давление на противника, типичных для подготовительного этапа любых спортивных поединков один на один. Однако в результате эта атака Срджана скорее подняла настрой Федерера на борьбу. И это случилось тогда, когда швейцарский маэстро уже почти утратил интерес к победам на Кубке Дэвиса и начал воспринимать это соревнование как несколько выходных дней, которые можно провести со своими товарищами по теннису, нежели как ряд матчей на пути к одному из самых престижных теннисных призов.