Цинковый поцелуй - Александр Варго

Можно допустить с большой вероятностью: никто в целом свете не знает, что Лющенко сейчас лежит и медленно остывает на кухне Паши Шикунова.

А это значит…

Это значит, что никто и не должен узнать. Мало ли людей выходят из дома и никогда не возвращаются? Газеты и стенды так объявлениями и пестрят: ушла из дому и не вернулась…

Почему он, Паша, должен долгие годы расплачиваться за несчастный, по большому счету, случай? Даже нет, за самоубийство! Точно. Только желающая покончить счеты с жизнью личность могла вести себя таким образом… Как дожила-то до своих лет – непонятно.

Вердикт ясен: самоубийство. Суицид. Неважно, что суду это никогда не докажешь. Доказывать ничего не придется, если…

ЕСЛИ АККУРАТНО ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ТЕЛА.

М-да, легко сказать…

Практического опыта в таких делах Шикунов не имел. Откуда? Но, по счастью, подобным вопросом часто озадачивались персонажи детективов, которые Паша любил полистать на досуге. Придется вспомнить прочитанное. Хорошенько вспомнить…

Наиболее простой путь – вновь дождаться темноты и эвакуировать Лющенко на лестницу. Или сбросить с балкона. Самый простой путь и самый глупый. Исчезновение ее наверняка заметят уже сегодня, на работе уж точно… А если труп обнаружится завтра в непосредственной близости от шекуновской квартиры… Наверняка ведь хоть кому-то да проболталась о своем романчике с Пашей…

Нет, пусть уж Лющенко обнаружат где угодно, лишь бы не рядом с его домом. Тогда и перед людьми в погонах отрицать факт возобновления отношений незачем: ну да, провели пару ночей вместе, вспомнили детство золотое – и разошлись тихо-мирно, ничего друг другу не обещая. Ни конфликтов, ни общих дел не имели, ищите, дескать, в другом месте…

Но для этого Лющенко должна покинуть квартиру незаметно. И обнаружиться должна чем дальше и позже, тем лучше. А еще лучше – вовсе не обнаружиться. Точно. Идеальный вариант. Дела об исчезновениях распутывают отнюдь не с тем тщанием, как дела об убийствах. Если бы удалось запустить слух, что она увлеклась черноусым красавцем из далеких краев… Ладно, это уже излишества. Достаточно надежно спрятать тело. Нет тела – нет и дела.

Перед глазами последовательно, как слайды на экране, пробегали картинки.

Вот Паша накачивает свою резиновую лодку и выплывает в предрассветной тьме на середину водоема – самого глухого, безрыбного, отравленного сточными водами, где нечего опасаться рыбаков с сетями или аквалангистов. Вот он аккуратно переваливает через борт длинный сверток, утяжеленный камнями… Пахнущая мазутом вода беззвучно расступается и так же беззвучно смыкается. Все кончено. Да и не было ничего. Можно пойти домой и напрочь забыть привидевшийся кошмар…

Или – грезилось ему дальше – уединенная полянка где-нибудь в перелесках, примыкающих к Южной ТЭЦ. Он аккуратными пластами срезает и откладывает в сторону дерн, затем роет могилку, выбрасывая комья на заботливо подстеленный брезент. Опускает тело, засыпает, излишки земли – в припасенные мешки, дерн – на место… Без гроба уже через несколько месяцев можно будет откопать лишь скелет, не поддающийся опознанию. Хотя… Царскую семью вроде идентифицировали генными методами. Но там был случай особый, с найденными на пустыре мослами никто так дотошно возиться не станет.

Еще вариант – безлюдная по ночному времени стройка, Паша у бетономешалки (благо обращаться с подобными агрегатами научился в стройотрядах), длинный сверток ложиться в опалубку… Нет. Стройка отпадает. Ночью недолго напороться на сторожа с собаками, да и наметанный глаз прораба утром сразу заметит неладное. Лес или водоем вполне подойдет.

Но сначала надо туда попасть. Вместе с трупом. Как-то проскользнуть, проскочить мимо сотен окон, за каждым из которых может скрываться пара глаз, с любопытством взирающих на улицу.

Мультфильмы, на которые он сводил Натусика, оказались так себе – отнюдь не самые лучшие. Но дочка была довольна, а Паша поневоле испытывал к Лющенко некое чувство благодарности. И при следующей случайной встрече (случайной? ну-ну…) как-то само собой получилось – пригласил в гости. Не то чтобы официально, в конкретный день и час, просто предложил заскочить как-нибудь по-простому, по-соседски… Идиот.

Она не стала откладывать в долгий ящик – дня через три-четыре позвонила, напомнила, пришла. Ничего компрометирующего в визите не было – Лариса и дети оказались дома. Посидели втроем на кухне, отправив играть Натусика и Пашку-младшего. Попили чаю с принесенным Лющенко вафельным тортиком. Поговорили о том о сем – основными темами стали воспоминания о школе да рассказы о Казахстане.

Выглядели тогда Паша с Ларисой – точнее, старались выглядеть при посторонних – вполне благополучной семейной парой. Сор из избы не выносили. Конечно, политика страусиная, когда пресловутый сор уже подбирается к горлу, и к окнам и дверям сквозь него не протиснуться, поневоле разнесешь избу по бревнышку, лишь бы вырваться на свежий воздух… Сор, граждане, лучше все-таки выносить – ночью и маленькими порциями.

Но тогда, полгода назад, им казалось, что за лакированным фасадом их семейной жизни никаких глубоких трещин Лющенко не заметила. Зря казалось.

Ей замечать нужды не было, она (Паша только потом понял) все знала.

Но, надо отдать Лющенко должное, дурой она не была. Прекрасно понимала, что соваться сейчас в семейную усобицу совсем даже не стоит. Она и не совалась. Просто держалась неподалеку, поддерживала дружеские отношения, не давала о себе забыть. Выжидала…

И дождалась.

Как-то само собой получилось, что когда Лариса ушла вместе с детьми, и он понял – навсегда, и сходил с ума в пустой квартире – позвонил Паша именно Лющенко. Без особых мыслей и планов, просто нужен был человек рядом, чтобы не дать скатиться в разверзшуюся у ног черную бездонную пропасть…

Она пришла.

И в тот же вечер они оказались в постели.

Машины у Шикунова не было, и это сильно осложняло дело.

Права имелись, но свою тачку он продал, уезжая из Казахстана, чтобы не перегонять за тысячи километров и не возиться со всеми таможенными формальностями. Хотя, может, особенных препон на российско-казахской границе и не существовало, он просто не узнавал, решив сразу: тут продам, там куплю – и все дела. Не сложилось.

Для начала выяснилось, что цены на авторынках Питера и Караганды несколько отличаются – и не в пользу Питера. Чтобы приобрести что-то равноценное, надо было хорошенько поискать… Но деньги, отложенные на покупку, как-то незаметно начали рассасываться – когда есть двое малолетних детей, а постоянной работы пока нет – вариант вполне закономерный.

В общем, машины у Шикунова не было. И денег на немедленную покупку тоже не было.

Такси?

Смешно… Сюжет для черненькой комедии – он волочит из подъезда Лющенко, якобы вусмерть упившуюся, и говорит таксисту: нам куда-нибудь за город, в местечко побезлюднее да полесистее; но вы подождите, я сейчас за мешками да за лопатой схожу…

Какие еще возможны варианты? Выбор широкий. Купить по дешевке самую развалюху, прогнивший «москвич» или раздолбанный «запорожец». Взять напрокат. Воспользоваться транспортом кого-то из знакомых – по доверенности. Угнать, наконец.

Развалюха – вполне реально, но опасно. Сломается на полпути – и что дальше? Да и гаишники такой транспорт останавливать любят – знают, что найдут, к чему прицепиться. Не пойдет.

Прокат? Это в Америке легко и просто взять в аренду тачку. Как подступиться к такому делу у нас, Паша не имел понятия. И отложил вариант про запас.

Знакомые? Никто из знакомых ни ключей, ни доверенностей Шикунову не давал. Разве что обзвонить всех, кого только можно, сочинив какую-нибудь убедительную историю. Но рискованно. Это же сколько народу узнает, что ему вдруг срочно потребовался транспорт… А если люди в форме проявят интерес к Паше? Нет, доверенность – на самый крайний случай.

Вариант с угоном он не стал обдумывать. Понятия о ремесле угонщика были у Паши более чем приблизительные.

Значит – начать с проката. Полистать «Желтые страницы», узнать, какие фирмы этим занимаются, позвонить, спросить об условиях… Но это чуть позже, когда откроются конторы и офисы.

А сейчас стоит продумать главное – как труп преодолеет двадцать метров от дверей парадной до стоящей на подъездной дорожке машины (допустим, у него будет машина). Лестница и лифт – не так страшно, можно выбрать такое время суток, когда там никто не встретится. С вероятностью девяносто девять процентов не встретится, но рискнуть придется.

Главное – эти злосчастные двадцать метров. Почему-то Паше казалось, что именно тут он и погорит. Случайный прохожий на улице или страдающая бессонницей бабулька за окном – и все, конец. Самое главное – не будет ведь покоя: видел кто, нет?