Поправка на ветер - Марта Яскол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Присядьте, Маруся, сейчас принесу ваши башмачки.
Он исчез и вскоре вернулся с изящными туфельками красного цвета. Опустившись возле Маруси на одно колено, помог ей их надеть. Маруся встала, прошлась и даже немного покружилась. Превосходные туфли! Легкие, удобные, на ноге сидят как влитые, чудо!
– Замечательно, спасибо огромное! – поблагодарила она Владика и Зиновия Карловича. – Такая прелесть, даже снимать не хочется.
В мастерской Маруся снова застала шахматиста и по совместительству мастера по ремонту швейных машинок Алекса. Он пожаловался, что проиграл Зиновию Карловичу три партии подряд.
– И проигрываю четвертую. Сегодня не мой день, – с виноватой улыбкой развел руками Алекс. – Я впал в уныние, но вы, прелестная панна, своим появлением спасли меня! Как говорится, дрейфуем, но не дрейфим!
– И правильно. Не отчаивайтесь, это всего лишь игра! – после примерки туфелек у Маруси поднялось настроение, и теперь ей хотелось, чтобы все окружающие тоже были довольны жизнью. – Желаю вам в следующий раз обязательно выиграть!..
* * *
Дома она попила чаю с сухариками и уселась под любимым оранжевым торшером с вязанием – требовалось срочно привести в порядок мысли и набросать план дальнейших действий. Хотелось бы также довязать спинку сиреневого пуловера: за последнюю неделю Маруся не сдвинулась с «точки замерзания» ни на сантиметр. Между ее расследованием и вязанием существовала какая-то магическая связь: продвигалось расследование – рос и сиреневый пуловер, буксовал один процесс – останавливался и другой…
В мягком свете, расточаемом торшером, замелькали спицы. Маруся привычно считала петли – думать это ей не мешало. Итак, она не нашла доказательств того, что у Артемьева были отношения со второй жертвой, не говоря уже о первой. Выходит, он не причастен? Или же сумел ловко замести следы? Сбрасывать его со счетов мы не будем, сказала самой себе Маруся, но пора приступать к разработке других версий.
Она все еще не отказалась от предположения, что Магду мог задушить, как бы дико это ни звучало, отец ее будущего ребенка, в планы которого не входило связывать себя с Шиманской узами брака. Но тогда нужно было признать, что она знает имя еще одного подозреваемого, а признавать это Марусе очень не хотелось. Перед глазами в который уж раз за последнее время возникла картинка: пронизанный мягким вечерним солнцем парк, скрытая пышной зеленью от посторонних взглядов скамейка, на скамейке – плечистый парень в форме с сержантскими погонами и хрупкая рыжеволосая девушка. Сержант шепчет рыжеволосой что-то на ушко, та звонко смеется. В голове зазвучал голос Антонины: «Тарас Стодоля, водитель командира химбата, сверхсрочник, собственной персоной. А рыжая – широко известная в узких кругах Магда Шиманская…» В тот момент лицо парня показалось Марусе знакомым, она еще подумала: «Где я могла его видеть?» А сейчас вдруг вспомнила – в санчасти. Тарас Стодоля обращался с жалобами на боль в животе, у Маруси возникло подозрение на аппендицит, но оказалось – почечная колика. Нормальный такой вроде бы парень, симпатичный, общительный… Похоже, на свою беду, слишком общительный!
Кстати. С Данутой Стодоля, скорее всего, не связан никак. Но, быть может, между убийствами девушек в самом деле нет связи? А Маруся просто вбила себе в голову, что связь есть, и не хочет признать свою ошибку?
Ладно, будем, как сказал Юра Артемьев, решать проблемы по мере их поступления. И первоочередная наша проблема – Тарас Стодоля.
Что говорила Тоня, чем Стодоля занимается? Возит командира химбата? Это упрощает задачу. Шоферская братия наверняка друг друга знает. Придется Саше Будаеву, водителю санитарной «буханки», еще раз поработать Марусиной палочкой-выручалочкой…
Будаева Маруся обнаружила во дворе санчасти лежащим под «буханкой». По просьбе Маруси он вылез из-под машины, щурясь от яркого солнца, отложил гаечный ключ, вытер перепачканные машинным маслом руки ветошью и выразил готовность снова мчаться с товарищем военврачом в погоню или куда потребуется.
– Пока никуда не надо мчаться, Саша, – успокоила его Маруся. – Скажи, ты знаком с Тарасом Стодолей?
– Еще бы. Он живет в одной комнате с моим друганом, Васькой Беловым, я у них из гостей, можно сказать, не вылезаю, иногда и ночевать остаюсь.
В «коммунальных» квартирах вроде той, в которой обитала Маруся, жили не только семейные офицеры и сверхсрочники, но и холостые. Иногда холостяков селили по двое в комнату, как в общежитии.
– И что ты можешь о нем сказать? Правда, что он встречался с девушкой-полькой?
– Тарас – неплохой мужик. С кем он женихался, не знаю, но Васька недавно сказал, мол, Тарасу совсем тормоза отказали. Доездится, мол, и никакие уговоры на него не действуют. А какие такие уговоры, я, честно говоря, не вникал…
Маруся понимала, что на ее следующий вопрос Будаев вряд ли ответит, но все же задала его:
– Саш, а ты случайно не знаешь, восьмого августа, в воскресенье, Стодоля вечером был дома?
– Восьмого, в воскресенье? Случайно знаю. Мы с Васькой как раз обмывали рождение его племяшки, а Тарас явился поздно и не в настроении. Выпить-то он с нами выпил и Ваську поздравил, но как-то без души, если ты, товарищ Маруся, понимаешь, о чем я говорю.
– Что ему так испортило настроение, Тарас вам с Васькой, конечно же, не сказал.
– Не-а. Ну, мы особо и не выпытывали… А ты чего Тарасом интересуешься? – вдруг спросил Саша. – Что он натворил?
– Почему сразу «натворил»?
– Я помню, как мы за тем шоферюгой гонялись, которого потом на вокзал отвозили! – хохотнул Будаев. – Мне понравилось! Ох, и рисковая ты девка, товарищ военврач!.. За Тарасом тоже гоняться будем? Его «волжанка» попроворней нашей «буханочки»…
– Тебе о чем-то говорит имя Магда Шиманская? – на всякий случай спросила Маруся.
– Не-а, – качнул головой Будаев. – А должно?
– Ты что, ничего не слышал об убийствах девушек?
– Что-то слышал, – кивнул Саша, снова беря в руки гаечный ключ. – Но не прислушивался. Я ж не по этой части, мое дело – баранку крутить…
Значит, тем вечером, когда задушили Магду, Тарас Стодоля вернулся домой поздно и в плохом настроении. То есть у него не просто нет алиби – волей-неволей именно на него и падает подозрение. И ей, Марусе, нужно быть объективной, невзирая ни на какие личные симпатии.
* * *
Делиться своими подозрениями со следователем Петраускасом Маруся не спешила – опыт с Людвиком Витенасом научил ее не пороть горячку. Но выяснилось, что Янис времени не терял и пришел – возможно, другим путем, но может, и таким
