Питерская Зона. Запас удачи - Дмитрий Манасыпов

Глава 6. Лучший заклятый друг

Вступая в бой – считай заряды.

– Эфо Шеф… – пробулькал я.

– Что? – Мара, вжавшись в землю, водила стволом АК. Хм… Лежала валькирия красиво. Профессионально так, еле заметная из-за пучков жесть-травы, куда откатилась одним легким движением.

– Говорю – Шер. Язык я прикусил.

– Это хорошо… – Мара вжалась сильнее. – Трындеть меньше будешь.

Тьфу ты, змея языкастая. Да и ладно.

Шер, сволочь, где ж ты? Ага, поди-ка его заметь. Если Шер хочет спрятаться, так он становится невидимкой. Шер – он этот, как его… якут? Эвенк? В общем, весь такой себе Дерсу Узала, настоящий боевой бурят, короче.

Шер не признавал современных камуфляжей. Ни стареньких цифровых, ни новых «Хамелеонов». Где он умудрился отыскать древнюю «Березку» – никто не знал. Но в ней и в самолично сделанном из кусков маскировочной сетки, лоскутов плащ-палатки и капюшона от чуть более молодого, чем его «комок», бушлата «Флора» Шер растворялся в Зоне.

– Никого, – сообщила Мара. – Нет здесь никого.

– Угу. А пуля, надо полагать, прилетела сама собой. Новый вид фауны в Зоне. Пуля с крыльями. Хорошо хоть, что не что другое.

– … – Мара не промолчала.

Ну, да. Порой пытаюсь шутить жутким жопно-сортирным юмором. И каждый раз не выходит. Но я ж упрямый. Или упорный? Ай, не тем голова забита. Совсем не тем.

Больше Шер не стрелял. Ясно. Это как физкульт-привет, наследие сгинувшего Союза, перед началом игры. Мол, ребятки, ку-ку. Ох и хреновые дела. Двигаться надо, быстрее и дальше. И смотреть вокруг.

Раздва вылезла из ближайших пучков травы. Высунула язычок, довольно задышав. Ага, теперь все ясно. Если прямо над носом теплеет, когда она вот так смотрит, то все о’кей. Округу она разведала, ничего плохого не нашла.

– И чего вы друг на друга пялитесь, как влюбленные?

– Можно идти. Раздва все осмотрела. Нет Шера, ушел он.

Мара приподнялась, глянула на меня. Потешное это дело – пялиться на кого-нибудь вот таким образом. Ладно, солнца нет. А так – на тебя смотрит зеркало в виде забрала. Сейчас хоть глаза видно. Удивленные такие глаза. Ай, чего объяснять.

А, да. КПК же. И что тут у нас, Мара? Не хочешь показывать?

Ох ты ж епта. Ну а как еще? Где водиться странному металлическому предмету, как не на заводе? Где еще найдется столько железяк, что по прихоти Зоны станут всем нужными брусочками? Только там, где металла много. От станков до лестниц и щитов на погрузочных рампах. И что еще лучше, если лучше убирать в кавычки, это одно из самых пакостных мест в Зоне. Копать-колотить, короче.

Ну а что остается, как не выполнять условия договора с Маздаем?

– Ты чего и впрямь замолчал? – поинтересовалась Мара. – Эй, супруг?

Я хмыкнул. Знала бы валькирия, куда нам предстоит переть. И не просто так, а еще и старательно высматривая «бледную» пятерку. Пипец, короче.

– Идти надо. Осторожно.

– Что у тебя случилось с этим Бледом?

Вот ведь, а? Вот какая тебе разница, интересно?

– Оно тебе не нужно.

– Да? Его человек только что стрелял в нас. И мне оно не нужно? Ты ничего не путаешь?

Ох ты ж ё-моё. Ну почему, скажите вы мне, почему нельзя просто принять как данность и не приставать? Почему женщины одинаковы? Из-за чего надо хотеть быть в курсе всего? То ли дело раньше. Кирхен, киндер, кухен. Церковь, дети, кухня. И не жу-жу, жили себе, добро наживали. Нет, надо не так. Суфражизмы с феминизмами и прочее.

– Так… он не стрелял в нас. Он стрелял в беднягу Бека. Хотел бы стрелять в нас – стрелял бы. Это первое. Второе… от понимания причины доброго отношения Бледа ко мне ничего не поменяется. Договориться с ним за просто так не получится. Даже если захочется. И помочь тебе в этом причина наших с ним разногласий не поможет.

– Ну ты прямо настоящий учитель, отчитывающий ученика.

– Да, падаван, так и есть.

– Кто?

Деревня, блин. Это же классика. Звездные войны ж… эх.

– Ладно. Идти надо.

– Ну да, – Мара кивнула, – ты это уже какой раз говоришь?

Мне иногда страшно хочется сделать ей что-то нехорошее. И сдерживают только две причины. Хорошее воспитание и ее умение выхватывать оружие с потрясающей скоростью.

Итак, пора в путь. Если по чесноку, то такого со мной еще не случалось. Тупо не хотелось идти в нужную сторону. Аж заворачивало всего, мол, вали отсюда. Точно вам говорю, именно так и происходило. Вот дерьмо-то где.

ЭМИ. Завод на Салова. Когда-то давно, до Прорыва, там делали всякие полезные штуки. От электрошкафов до стальных дверей, чтобы воры просто так не залезли. Хорошее, наверное, предприятие было. М-да. То-то и оно, что было. И ведь не особо далеко, так-то. От Периметра – чуть больше восьми километров. Угу. Всего-то восемь километров по Зоне Эс. Ну-ну. И даже прямая магистраль есть. Остатки Софиевской. Прямо бери и вдоль них шпарь. Но, как водится, всегда есть «но».

Это почти середина Второго кольца по моему внутреннему зоноизмерителю. И там сложно.

А еще, к гадалке не ходи, скоро Блед начнет игру.

И, оно тоже верно, военные зашли вслед за нами. И если они не прижались правее, то встретиться с ними можно крайне легко.

В общем, все чудесатее и чудесатее.

Раздва пискнула сбоку, чего-то там волнуясь. От ведь, это нехорошо. Когда моя девочка волнуется – значит это не зря. Тем более день уже вовсю вошел в свои права. И дневные опасности, ребятки, у нас не слабее ночных. Это уж точно. Пора двигать отсюда к чертовой матери. Пора.

Прощай, Бек. Царствия тебе Небесного, бродяга.

Небо привычно серело над самой головой. Наваливалось плотным воздушным матрацем, старательно пригибая к земле мелких насекомых, на двух ногах шастающих под ним. Еле заметные белесые просветы не обещали ничего хорошего. Небо, так-то, вообще не может ничего обещать. Оно не человек. Оно намного мудрее.

Иногда в голову приходила мысль: а как мне потом без него? Идиотская затея думать о чем-то таком. Это Зона. Тут сперва надо бы вернуться за Периметр, а уж потом прикидывать все возможные варианты будущей жизни вне ее. Именно так и никак иначе. Хозяйка не прощает глупостей, даже если их слышишь только ты сам в собственной голове. Но ведь думалось. Про небо Зоны, про нее саму. Так случается, уж поверьте. Говорят, есть целое понятие – «стокгольмский синдром». При чем здесь столица Финки? Или не Финки? Да какая разница, в сущности.

Под ногами чавкало и хлюпало. Тоже, знаете, привычно. Если не находишь асфальта, а после Прорыва такое частенько, жижа под подошвами постоянно. Чавк-чавк, шаг за шагом, месишь ее аки маленький трактор. И при этом у трактора постоянно должны работать локаторы, тепловизоры, системы дальнего обнаружения и даже сонар. А как еще? Зона окончательно проснулась. И заявляла об этом очень недвусмысленно.

Темные и светлые пятна поодаль весело перерыкивались. Хреновы шавки, бич бродяг. Если бы мне вступило в голову на досуге писать фантастику, то фигушки применил бы такой штамп. Ну, странное и страшное место, умирающий город и стаи злобных и изменившихся собак. Но куда деться от бывшего друга человека, когда их так много?

Уродливые твари, редко похожие друг на друга, даже если с одного помета. Даже по размеру не разделишь. Шавки тут разные. Парочку видел до полутора метров в холке. Не собаки, а слоны какие-то, только что полуоблезлые и со здоровенными зубищами. А нюх-то какой стал? Лохматые могли взять след за пару километров от тебя, зная, когда нагонят. И порой, хотя и не так уж часто, плевать хотели на оружие. Тем более это ведь собаки. Не волки.

Волки, несколько стай, обитавших в Зоне, оружия все-таки побаивались. Видать, врожденная память. Собаки… тут дело другое. У них память от рождения никак не хуже. И про людей им известно куда больше. Про страх перед клыками в палец длиной, про боязнь стаи четвероногих выродков, про слабость при отсутствии оружия. Ой, песики многое помнили только родившись. И цену за это драли немалую.

Сталкиваться с ними как-то совершенно не хотелось. Ни к селу ни к городу, ну их к чертовой бабушке, блохозавров. И уж как обрадовался, заметив изменившийся курс стаи, уходящей куда-то дальше, к Московской рогатке. Идите, идите, глядишь, наткнетесь на кого покруче. О, воют-то как, видно, совсем оголодали.

А еще здесь совершенно спокойно привыкаешь к постоянному карканью. Вороны, разжиревшие на падали, густо усеивающей Зону, орут не переставая. К их хриплому гвалту привыкаешь так же, как к грязи под ногами. Хотя чего там, поутру порой и раздражает. Как и все их поведение. Раненым очень хреново, когда птички рядом. Нарезают круги, страстно желая, чтобы те окочурились, а потом спуститься и пожрать. И уж сколько прочих людоедов откликаются на вороньи карусели… представить сложно.

Идти через малоэтажки, где шел Бек, не тянуло. По чужому следу топать – опасность ловить. Но другого пути не видел. По открытым пустырям, что расползались по районам, очень даже заселенным до Прорыва, даже опаснее. Учитывая Шера. Имея под боком здания, хоть прикроешь спину. Или загонишь в ловушку. Тут как выпадет. А еще не давало покоя беспокойство Раздва. Что ж тут плохого, а? Твою мать…