Семь печатей тайны (главы из романа) - Константин Мзареулов

- Дальнейшее нам известно,- поручик воспользовался удачным моментом, чтобы оборвать затянувшуюся лекцию словоохотливого теолога.- Другое мне, Тихон Миронович, не совсем понятно. Вы вот вскользь упомянули, будто одержимые обретают невиданные способности. Я, простите, приучен вести расследование по известным правилам и выяснять все обстоятельства загадочных дел. Говорите, прыгают высоко и на чужих языках лопочут прекрасно. А на каких языках и что именно лопочут? Одобрительно посмотрев на собеседника, профессор подумал, что навыки полицейской работы делают поручика бесценным приобретением для той организации, которую он, Лапушев, намеревался создать. Профессор тихо произнес: - Будучи в сомнабулическом состоянии, шаман-тунгус сказал на ломаном испанском языке, что мне поможет человек по имени Александр Сергеевич. Как вы должны знать, именно так и зовут господина Танеева. Потрясенный поручик невольно покосился в сторону Сабурова. Князь удивленно покачивал головой, недоверчиво глядя на Лапушева сквозь колыхания огненной субстанции костра. Однако профессор вовсе не был похож на шутника и даже не улыбался, как будто говорил совершенно серьезно. Сабуров сказал, почесав мизинцем ус: - Ну, допустим, одного Александра Сергеевича, по его словам, любой ныне дикий тунгус знать должен...- князь усмехнулся.- Как сказали бы у нас в полковом собрании, шаман послал вас к Пушкину. Хотя испанский язык - это серьезный аргумент... Других пророчеств тот шаман, часом, не делал? - Много разной ерунды он говорил, всему доверять не стоит,- профессор даже рукой махнул с досады.- Дескать, скоро у них в тунгусской тайге опустится с неба ладья, изрыгающая пламя, а затем снова подымется и скроется среди звезд - одни только поваленные огнем деревья в тайге останутся... Полная галиматья!

Тибет. 31 июля 1904 года.

- Созерцание гор, размышления и медитации очищают душу от суеты...- лама Дордже Тсулунг говорил отрешенным монотонным голосом.- Много лет назад я получил знак, что недостоин приглашения в Шамбалу. Теперь остаток моих дней будет посвящен приближению к высшим ступеням совершенства во имя последующего перевоплощения. Монастырь напоминал груду каменных лачуг, беспорядочно окружавших центральную башню. Гомпа был выстроен на берегу горного озера, которое питалось водами горячих источников. Со скалистого уступа открывался великолепный обзор на колоссальные вершины, ледяные пирамиды которых господствовали над горизонтом. Величественный вид этих исполинов, особенно Джомонлунгмы и Ама-Даблама, наполняло разум спокойствием и трепетным восхищением. Видимо, лама Тсулунг, старший брат магараджи Судхира, был вполне удовлетворен таким существованием. В отличие от него, Лапушев желал большего. Настойчивые расспросы профессора безусловно нарушали покой Тсулунга, однако монах никак не высказал раздражения и ровным голосом ответил, что врата Шамбалы появляются обычно в ущелье Макалу, лежавшем на расстоянии полусуточного перехода от Пхалонга. - Вам приходилось видеть вход в волшебную долину? - Тихон Миронович надеялся, что его вопрос прозвучал не слишком несдержанно. - Врата открывались на очень короткое время. Я и еще двое лам приблизились к светлому кругу, однако йе-те не пропустили нас дальше. - Йети? Вы имеете в виду снежных людей? - профессор был потрясен.- Они напали на вас? - На Тибете их называют по разному - йе-те, мирчу, канг-ми, шукпа... Могучее существо, покрытое длинной шерстью. Иногда они ходят на четвереньках, но нередко встают на задние лапы...- Тсулунг неторопливо перебирал четки.- Нет, чужеземец, они не нападали. Йе-те просто объяснили, что людям не дозволено подходить к вратам. - Он разговаривал с вами на человеческом языке?! - Вы не понимаете. Йе-те не произнесли ни звука, но мы поняли, чего они требуют. Йе-те обладают большим умом. Вчера я поднялся по тропе к священной роще, чтобы в одиночестве предаться созерцанию. Окончив медитацию, я обнаружил поблизости йе-те. Он всего лишь прошел рядом, однако определенно помог в моих размышлениях. Обдумав то новое, что удалось почерпнуть из этой беседы, Тихон Миронович осведомился, желая подтвердить догадку: - Йе-те служат Махатмам? - Я не знаю ответа,- в голосе Тсулунга прозвучал намек на сожаление.Могу сказать. что йе-те, несомненно, тесно связаны с Шамбалой. Впрочем, цена такого знания не велика, ибо Шамбала тесно связана со всем миром. Церемонно поклонившись, лама удалился в свою келью. Лапушев стоял некоторое время на каменном карнизе, скользя невидящим взглядом по контурам горных хребтов. Затем резко повернулся и отправился поднимать своих спутников в дорогу.

К наступлению темноты они преодолели караван и вступили в ущелье Макалу. Быстро темнело, поэтому путешественники решили заночевать здесь, чтобы с утра приступить к поискам. Вокруг были только присыпанные снегом скалы, а с краю тропы громоздилась насыпанная из камней пирамида. Профессор не преминул поведать, что жители Тибета во многих местах устанавливают подобные "бон-бо", полагая, что таким образом приносят жертву, угодную духам гор. Улучив момент, когда Лапушев увлекся разговором с шерпами, Барбашин подошел к Сабурову. По обыкновению, после ужина Павел Кириллович курил свои египетские папиросы, прогуливаясь поодаль от остальных. - Позвольте осведомиться, ваше сиятельство,- неуверенно проговорил жандарм,- как видится вам будущее замыслов нашего ученого спутника? - Мне казалось, что вы - горячий поклонник теософических учений a la madame Блавацкая,- уклончиво ответил князь. - Так-то оно так,- поручик зябко потер пальцы.- Было очень мило рассуждать о каббалистике, тайных доктринах и пещерах Индостана, потягивая шампанское в уютном столичном салоне. Однако здесь, вблизи тех самых пещер, все видится в несколько ином свете. Должен признаться, я перестаю верить в пресловутую Шамбалу с ее Башней Мудрости. В этой дикой стране начинаешь понимать, что горы суть всего лишь груда очень больших камней и что никаких тайных премудростей в здешних пещерах отродясь не водилось. Князь красиво пустил дымные кольца и сказал, грассируя: - Может быть, и не водилось, да не в том дело, поручик. Высокопоставленные персоны при дворе, в отличие от вас, уверовали, что светлые умы мужей науки способны овладеть сверхъестественным могуществом. И те, кому будет доверена сия миссия, получают шанс сделать блистательную карьеру. А ежели вдобавок окажется, что идеи господина Лапушева - не пустой прожект безумного шарлатана, ежели мы вправду добьемся успеха, то вдвойне замечательно. Не только себе службу сослужим, но и Отечеству. - Цинично, ваше сиятельство. - Отнюдь, поручик. Я доверяю нашему богослову. Он не похож на авантюриста и фанатика. Его соображения завораживают даже такого отъявленного скептика, как ваш покорный... Их диалог был прерван паническим ржанием. Кони дико хрипели и рвались с привязи. Шерпы, включая бесстрашного Анг Нури повскакивали, тревожно вглядываясь в темноту, окружавшую лагерь экспедиции. Сабуров и Барбашин привычно приготовили свои трехлинейные карабины кавалерийского образца и ждали только появления неизвестной опасности, так напугавшей животных. - Наверное, зверь вокруг бродит,- меланхолично предположил князь.Предлагаю пари, поручик. Ставлю фунт, что первым увижу и выстрелю. Илья молча положил на камень купюру с портретом британского монарха. Внезапно шикари, подбежав к россиянам, возбужденно заговорил, размахивая руками. Даже в багровом свете костра было видно, как побледнело искаженное гримасой ужаса лицо охотника. - Не стреляйте, сахиб,- умолял Анг Нури.- Это - не барс, это - йе-те. Большое несчастье будет, если сахиб ранит снежного человека. - Оф кос, бой, оф кос,- равнодушно откликнулся Павел Кириллович, чуть крепче сжав ореховую ложу мосинского карабина.- Сахиб знает, что надо делать. Один конь, порвав ремень, ускакал вниз по тропе. Следом с воплями устремились кули. Последним, не выпуская из рук допотопного ружья, бежал Анг Нури. - Господа офицеры, я присоединяюсь к нашему малодушному шикари,возбужденно заявил Лапушев, пытаясь перекричать отчаянно ржавших лошадей.Если это в самом деле снежный человек, то не спешите спускать курок. - Какой же это "человек",- насмешливо проговорил Сабуров, прижимаясь щекой к прикладу.- Типичное четвероногое... Хм-м... понять бы только, какой породы. На границе круга, освещенного угасающим костром, появилось мохнатое неуклюжее создание. Оно передвигалось вразвалку на четырех лапах, напоминая с виду чрезмерно раскормленную собаку или даже небольшого медведя. Офицеры держали эту тварь на прицеле, однако не стреляли, словно неведомая сила удерживала их пальцы от последнего нажима на спусковой крючок. А лохматый зверь уже поднимался на задние лапы, и стало видно как распрямляется его спина, а само существо становится похожим на гориллу или другую обезьяну почти в сажень ростом. - Оборотень, господа! - восторженно зашептал Тихон Миронович.- Всеми угодниками заклинаю - не убивайте его прежде времени, дайте разглядеть. - И хотел бы выстрелить, да не могу,- Сабуров аж зарычал от бессилия и опустил карабин.- Заколдовал проклятый вервольф. Между тем профессор, не обращая внимания на причитания драгунского капитана торопливо устанавливал треногу фотографического аппарата, одновременно стараясь "поймать" объективом ночного гостя. Человекоподобная фигура взмахнула рукой, но профессор уже щелкнул затвором, и снег на мгновение озарила вспышка магния. - Оно и к лучшему, что не выстрелили,- сказал вдруг Барбашин.- Пули-то у нас не серебряные... А оборотень снова помахал, как бы приглашая следовать за ним, и направился прочь от костра - туда, где вдалеке мерцал во мраке голубоватый полукруг. Йети привел их прямо к источнику этого свечения, и не задерживаясь, шагнул сквозь фосфорическую субстанцию. Опасливо переглядываясь, люди топтались на месте. Затем Лапушев, решившись, отчаянно бросился вперед и невольно зажмурился, когда ему в глаза плеснули лучи повисшего над горизонтом светила. Спустя короткое, не больше минуты, время к профессору присоединились оба офицера и также замерли в оцепенении. Они стояли на дороге, вымощеной восьмигранными плитами из незнакомого материала. Вокруг раскинулись сельские угодья, поодаль паслась большая отара, где-то шумел водный поток. А в полусотне шагов перед тремя изумленными и подавленными людьми возвышалось строение вычурной архитектуры, украшенное изящными колоннами, портиками, угловыми башнями, резьбой на стенах и укрытыми в нишах изваяниями свирепых на вид тварей двух видов: приматов с крыльями, как у летучих мышей, и змей с пышными гривами. - Вот она, Башня Мудрости,- прошептал профессор и, расчувствовавшись, прослезился.- Не врала легенда.