Шкура льва - Рафаэль Сабатини

Мистер Кэрилл кивнул.

— Но при чем здесь милорд Остермор? — сказал он.

— А при том, что я, — сэр Ричард подался вперед и положил ладонь на локоть Жюстена, — должен посоветовать епископу воздержаться от действий и подождать более благоприятной возможности. Однако нет никаких причин, мешающих вам дать Остермору прямо противоположный по смыслу совет.

Мистер Кэрилл насупил брови, не сводя глаз с лица собеседника, но не произнес ни слова.

— Такая возможность может никогда больше не предоставиться, — с жаром сказал Эверард. — Мы уничтожим Остермора, одним мановением руки подведем его к подножию виселицы.

Произнеся это слово, он захохотал с почти демоническим злорадством.

— Но как? Как мы погубим его? — спросил Жюстен. Его охватили смутные подозрения, но молодой человек пока не осмеливался уверовать в их основательность.

— Как? Вы спрашиваете, как? Разве это не ясно? — сердито прошипел сэр Ричард, и его красноречивый взгляд сказал собеседнику все то, о чем умолчали уста.

Мистер Кэрилл быстро вскочил, на щеках его выступил едва заметный румянец. Он резким, почти презрительным движением сбросил руку Эверарда и проговорил:

— Иными словами, вы отводите мне роль ложного маяка?

— Доверенного лица его величества, — с мрачной ухмылкой ответил сэр Ричарду — Я снабжу вас необходимыми бумагами. Надежный человек загодя предупредит милорда о скором прибытии гонца, носящего его родовое имя. Этого будет достаточно, чтобы возбудить аппетит его светлости, ничем не выдав себя. Вы станете тем посланником, который принесет ему соблазнительные предложения короля. Именно вам милорд ответит согласием, а вы передадите его ответ мне. На мою долю останется сущий пустяк — накинуть петлю ему на шею, если это будет необходимо.

Воцарилось короткое молчание. Дождь хлестал по оконному стеклу, будто бич, раскаты грома доносились теперь откуда-то издалека. Мистер Кэрилл опять опустился на стул. Он сидел с задумчивым, но совершенно бесстрастным выражением лица. В душе молодого человека взяла верх британская невозмутимость, так необходимая ему сейчас.

— Это… отвратительно, — наконец выдавил он.

— Так угодно Господу! — с жаром отвечал сэр Ричард, хлопнув ладонью по столу.

— Неужели Господь поверял вам свои чаяния? — осведомился мистер Кэрилл.

— Я знаю, что Господь — это справедливость.

— И тем не менее, разве в Писании не сказано, что возмездие должно оставить всевышнему?

— Да, однако ему нужны люди в качестве орудий, несущих воздаяние. И эти орудия — мы с вами. Неужели вы… О, неужели вы еще способны колебаться?

Мистер Кэрилл сцепил руки.

— Что ж, действуйте, — процедил он сквозь зубы. — Действуйте! Я одобрю итоги ваших трудов, но найдите себе другого исполнителя, сэр Ричард. Речь идет о моем отце.

Сэр Ричард сумел совладать с собой.

— Именно этим доводом я и пытаюсь убедить вас согласиться воплотить замысел, — ответил он и вдруг вспыхнул, хотя в свое время с успехом учил своего приемного сына самообладанию. — Ради памяти матери вы обязаны забыть о том, что он — ваш отец! Смотрите на него как на обидчика своей матушки, человека, разбившего ее жизнь и повинного в ее безвременной кончине, ее лиходея, если не хуже. Подумайте об этом. «Отец», говорите вы! — почти глумливо выкрикнул Эверард. — «Отец»! В чем же его отцовство! Вы никогда не видели его, он не подозревает о вашем существовании. Это, по-вашему, отец? «Отец», говорите вы. Это всего лишь слово, обозначение, которое пробуждает сантименты, мешающие вам исполнить свой долг и прикрывающие, будто щит, убийцу вашей матери! Наверное, я стану презирать вас, Жюстен, если вы откажетесь помочь мне в деле, ради успеха которого я и жил все эти годы. Нет! — пылко продолжал он. — Я пестовал вас и готовил к этой задаче, и вы не подведете!

Сэр Ричард понизил голос и добавил уже гораздо спокойнее:

— Вам ненавистно само имя Джона Кэрилла, графа Остермора, как ненавистно оно всякому честному человеку, знающему правду о жизни этого сластолюбца. И если я принудил вас носить его имя, то лишь затем, чтобы оно каждодневно напоминало вам, что вы не имеете на него права, равно как и на любое другое.

Говоря это, сэр Ричард сознательно бередил саднящую рану. Он увидел, как болезненно поморщился Жюстен, и с беспощадным коварством принялся наносить удар за ударом в самое уязвимое место, до тех пор, пока жгучая боль, которую он причинял молодому человеку, не сделалась совершенно невыносимой.

— Вот чем вы обязаны своему отцу, вот что связывает вас с ним. Вы — один из тех людей, над которыми безнаказанно потешается весь свет, с презрением указывая на них пальцем.

— До сих пор на это никто не отваживался, — отвечал мистер Кэрилл.

— Потому что доныне никто ничего не знал. Мы надежно хранили тайну. Выставляя напоказ правую сторону своего герба, вы не осмеливались явить миру левую. Но со временем тайна может раскрыться. Возможно, вы начнете подумывать о женитьбе на знатной даме, равной вам по положению. Что вы сможете рассказать ей о себе? Признаетесь, что не в состоянии предложить ей имя, поскольку самовольно присвоили себе свое собственное? О, Жюстен, так ваши обиды против вас же и оборачиваются! Подумайте об этом. Ни на миг не забывайте о своих тяготах, о загубленной жизни вашей матушки, и вы не впадете в малодушие, когда придет время покарать вашего злого обидчика.

Сэр Ричард вновь упал в кресло и устремил на молодого человека печальный взгляд. Мистер Кэрилл явно был задет: он слегка побледнел и сидел, стиснув зубы и нахмурив брови.

Сэр Ричард отодвинул кресло, встал и повторил с мрачной решительностью:

— Он погубил вашу мать. Неужели этот человек, разбивший ее жизнь, избежит наказания? Неужели, Жюстен?

Галльский дух мистер Кэрилла прорвался сквозь внешнюю оболочку британской чопорности. Жюстен ударил кулаком по ладони и убежденно воскликнул:

— Нет, он будет наказан! Богом клянусь!

Сэр Ричард простер руки, и в его грустных глазах наконец-то вспыхнул огонек злобной радости.

— Так вы поплывете со мной в Англию, Жюстен?

Но мистер Кэрилл опять терзался душевными муками.

— Погодите! — вскричал он. — О, погодите же!

В его печальном немигающем взоре было столько же мольбы, сколько во взгляде сэра Ричарда.

— Ответьте мне как на духу, скажите по совести, вы всей душой верите, что моя матушка хотела бы, чтобы я так поступил?

Эверард, этот одержимый идеей мщения человек, чей изнуренный неотступными мрачными мыслями разум застилала тьма всякий раз, когда речь заходила о деле его жизни, на миг замялся, а потом убежденно ответил:

— Как человек, обязанный заботиться о спасении своей души, отвечаю вам честно: да, верю. Больше того, знаю. Вот! — Он дрожащими пальцами извлек из ящика стола старое письмо и протянул его Жюстену. — Это ее собственноручное послание. Перечтите его снова.

Пока молодой человек вглядывался в изящные готические буквы, сэр Ричард вслух произносил слова, которые выучил наизусть и которые звенели у него в ушах с того дня, когда останки Антуанетты были преданы земле: «Не извещайте его о существовании Жюстена, разве что Вам будет угодно поставить его в известность об этом, чтобы покарать за жестокость, с которой он покинул меня».

— Это глас вашей матери, взывающей к вам из могилы, — твердил одержимый старик с таким упорством, что изрядная доля его чувства в конце концов передалась и Жюстену, зеленые глаза которого загорелись каким-то сверхъестественным огнем. Выражение бледного лица сделалось язвительно-насмешливым.

— Вы в это верите? — спросил он, и пылкие нотки в голосе выдали его истинное настроение.

— Клянусь спасением души, — повторил сэр Ричард.

— Тогда я с радостью приложу руку к нашему общему делу, — Жюстен уже пылал праведным гневом. — Мне тут подумалось… всего лишь фантазия, но она повергла меня в трепет. Вы доказали мне свою правоту. Я поплыву с вами в Англию, сэр Ричард, и посмотрю, достоин ли милорд Остермор имени, которое носит. А я, человек, не имеющий права ни на какое имя, избираю своим именем Правосудие!

Внезапно охватившее Жюстена воодушевление так же быстро покинуло его. Он упал в кресло, вновь погрузившись в раздумья и немного устыдившись своего неожиданного порыва.

Сэр Ричард с мрачной радостью взирал на своего воспитанника.

За окнами в небе Парижа грохотал гром, резкий, пронзительный и трескучий, как хохот сатаны.

Глава 2

В «Адаме и Еве»

Солнечным майским днем мистер Кэрилл вылез из кареты во дворе гостиницы «Адам и Ева» в Мэйдстоуне. Высадившись накануне вечером в Дувре, он рано поутру расстался с сэром Ричардом Эверардом; приемный отец Жюстена отправился в Рочестер, чтобы уладить дела короля с епископом Эттербери, который плел нить заговора, а молодой человек должен был ехать в Лондон в качестве посланника короля Якова к графу Остермору, уже предупрежденному о прибытии Жюстена и ожидавшему его.