Пламенеющий Ангел - Терри Брукс

Нест пробежала глазами всю группу портретов, проходя в холл, восхищаясь решимостью в их глазах. Женщины рода Фримарков, как она любила их называть. Все они служили Слову, сотрудничали с Пиком, помогая лесовику сохранять в равновесии мощную природную магию, наполнявшую парк. Все они родились с собственной магией, хотя и не каждой удалось научиться ею управлять. Нест вспомнила о темных секретах бабушки, о тех хитросплетениях, которые были связаны с ее магией, и о цене, которую за это пришлось заплатить.

Портрета матери здесь не было. Кейтлин Энн Фримарк оказалась слишком хрупкой, чтобы соответствовать требованиям магии. Она умерла совсем молодой, вскоре после рождения Нест, пав жертвой предательства своего возлюбленного-демона. Нест держала ее фотографии на столике в гостиной, где на них постоянно падал ласковый солнечный свет.

Третий стук раздался, когда она как раз достигла двери. Нест открыла. Маленькие серебряные колокольчики на гирлянде, висевшие над дверным глазком, тихонько зазвенели от этого движения. Она не стала особенно мудрить с рождественскими украшениями — ни елки, ни огней, ни мишуры — только свежая зелень, россыпь ярко раскрашенных веточек да несколько подвесных украшений, принадлежавших еще Ба. Это Рождество она отпразднует глубоко в своем сердце.

Сухой, морозный зимний воздух ворвался в дом, когда Нест отперла наружную дверь и вышла на крыльцо.

Снаружи стоял пожилой мужчина, одетый во все черное. Прежде такой наряд назывался сюртуком — двубортный, с широкими лацканами, доходящий до колен. Черная шляпа-котелок не могла скрыть клочковатых седых волос, живших, казалось, самостоятельной жизнью и во что бы то ни стало стремившихся вырваться на свободу. Лицо избороздили морщины, солнце и ветра выдубили его, а глаза были прозрачного серого цвета, почти лишенные оттенка. Он улыбался, и все лицо его словно собиралось в гармошку. Он был выше Нест на несколько дюймов, и сейчас спустился на одну ступеньку, как бы желая исправить несоответствие.

Она вдруг вспомнила старинного проповедника, чей образ часто встречается в мистических романах и фильмах ужасов. Он обычно восстает против безбожия и нравственного упадка человечества.

— Доброе утро, — поздоровался гость, и голос его звучал глубоко и проникновенно. Он слегка склонил голову и коснулся рукой полей шляпы.

— Доброе утро.

— Мисс Фримарк, меня зовут Финдо Гаск, — объявил он. — Я — проповедник справедливости и носитель священного слова.

Как будто желая подчеркнуть это заявление, он показал ей томик в черном переплете, из которого торчала шелковая закладка.

Нест кивнула, ожидая, что за этим последует. Он откуда-то узнал ее имя, хотя она точно никогда прежде не встречалась с ним.

— Сегодня дивное утро, великое утро, подходящее для того, чтобы отправиться куда угодно, и я не стану вас задерживать, — проговорил он, бодро улыбаясь. — Вижу, вы собираетесь в церковь. Мне бы не хотелось стоять на пути молодой леди и препятствовать выполнению долга служения. Пользуйтесь моментом, чтобы насладиться покоем, сказал бы я. Ибо мир наш жесток и безжалостен, полон несправедливости, бедствий и ужасающих катастроф, и нам ничего не остается, кроме как признать разумными некоторые меры предосторожности.

В словах этих заключалось столь многое — а особенно в тоне, каким они были произнесены, что в душе Нест забрезжила непонятная тревога. Это звучало скорее предостережением, нежели приветствием.

— Чем могу быть для вас полезной, мистер Гаск? — спросила Нест, не понимая, чего же, собственно, он добивается.

Он слегка склонил голову набок.

— Я ищу одного человека. Его имя Джон Росс.

Нест вздрогнула, не сумев скрыть свою реакцию.

Джон Росс. Она не виделась и не общалась с ним уже более десяти лет. И никто никогда не произносил его имени, если не считать Пика.

— Джон Росс, — повторила она. Ее тревога усиливалась.

Старик улыбнулся.

— Общался ли он с вами в последнее время, мисс Фримарк? Звонил или писал?

Она покачала головой.

— Зачем бы он стал это делать, мистер Гаск?

Улыбка гостя стала шире: он словно подчеркивал нелепость такого вопроса. Водянистые серые таза подозрительно обшаривали пространство у нее за спиной.

— Он уже здесь, мисс Фримарк?

В ее голосе зазвучало раздражение.

— Кто вы, мистер Гаск? И почему интересуетесь Джоном Россом?

— Я уже сказал вам, кто я, мисс Фримарк. Проповедник справедливости. Что же касается моего интереса в отношении мистера Росса — он мне кое-что задолжал.

Она уставилась на него. Что-то во всем этом не так. Воздух вокруг ощутимо нагрелся, изменил цвет вкус и структуру. Она ощутила, как внутри что-то зашевелилось — там, где Дух дремал, будучи тем не менее всегда наготове, как защитник ее души.

— Может, поговорим внутри? — предположил Финдо Гаск.

Он сделал движение, как будто двигаясь в сторону помещения — перенес вес с одной ноги на другую, и вот она обнаружила себя отступившей в сторону, пропуская его. Желудок сжался. Она заставила себя посмотреть ему в глаза.

Легкое недомогание сменилось приступом тошноты.

Она сделала глубокий вдох и выдохнула. Демон.

— Я знаю, кто вы, — тихо промолвила она.

Улыбка осталась на месте, но теплота испарилась.

— И я знаю, кто вы, мисс Фримарк, — повторил Финдо Гаск. — Итак, мистер Росс здесь или нет?

Нест словно впервые ощутила зимний холст и поежилась. То, что демон вот так запросто приходит к ней домой, заставило ее нервничать.

— Будь он там, я все равно бы вам не сказала. Почему бы вам не сойти с моего крыльца, мистер Гаск?

Финдо Гаск снова сделал движение, словно показывая: он не войдет, пока не будет готов. Нест ощутила, как внутри тревожно заворочался Дух.

— Разрешите сказать вам кое-что, мисс Фримарк, и потом я пойду, — проговорил Финдо Гаск, испустив утомленный вздох. — Мы не так уж несхожи, вы и я. Когда я сказал, что знаю, кто вы, я именно это и имел в виду. Вы же дочь своего отца, а мы оба знаем, кем он был, правда? Пожалуй, для вас ваш родитель не имеет большого значения, но правду не скроешь, мисс Фримарк. Вы — то, что вы есть, так зачем же притворяться кем-то еще, пусть вы и очень старались.

Нест вспыхнула от гнева, но Финдо Гаск замахал руками.

— Я ведь сказал: я — проповедник справедливости. Вы думали, я имею в виду вашу справедливость и вашу веру. Но вы ошиблись. Я — слуга Пустоты, и представляю ее справедливость. Вы полагаете ее злой, черной. Но это — субъективное мнение. Ваша вера и моя, как вы и я — весьма похожи. И та, и другая относятся к высшим силам, которые мы представляем, к мощи, которой мы можем манипулировать. И та, и другая могут быть как целительной, так и разрушающей. И та, и другая имеют сторонников и противников и желают господствовать в мире. Борьба между ними длится уже целые эпохи, она вряд ли закончится в один из ближайших дней.