Будущая эволюция человека. Евгеника двадцать первого века - Джон Глэд

Сейчас ученые в принципе согласны, что все современные человеческие популяции происходят из Африки. Но существуют серьезные разногласия относительно того, объясняются ли межгрупповые различия эволюцией, берущей свое начало миллион лет назад от homo erectus («мультирегионализм»), или же homo sapiens появился относительно недавно, примерно 100—150 тысяч лет назад, и стал вытеснять конкурирующих пришельцев семейства гоминид всюду, где соприкасался с ними. Вопрос, в какой мере имело место скрещивание ранних гоминидов, остается дискуссионным. Мультирегионалистов, в частности, обвиняют в том, что, настаивая на фундаментальных биологических различиях, они выдвигают расистскую идеологию[4]. По словам Сеймура Ицкова, мы сталкиваемся здесь «с желанием верить похожим на совращение интеллектуалов абстрактными идеологическими схемами в политике и социологии»[5].

Полезной контрастирующей моделью может служить генеалогия гепардов и лошадей. Генетические исследования показали весьма незначительный генетический разброс у гепардов — их предки должны были одновременно проскользнуть сквозь такое узкое «горлышко», что лишь несколько особей оказались способны сохранить вид путем скрещивания. Лошади, напротив, демонстрируют огромные различия — очевидный результат независимого приручения и выведения в разных частях света.

В конечном счете генетика больше похожа на игру в шахматы, где развитие позиции представляет лишь исторический интерес и не оказывает влияния на исход партии, чем на бридж, где успех в основном зависит от способности игрока запоминать, какие карты уже отыграны. Очевидное разнообразие (даже внутригрупповое) человеческих популяций открывает возможность вмешательства в человеческую эволюцию с целью управлять ею и даже искать новые горизонты, — независимо от того, как возникло нынешнее разнообразие. Откуда мы пришли — вопрос, конечно, очень интересный, но совершенно другой вопрос: куда мы идем.

Даже школа «вытеснения» признает, что человечество развивалось по меньшей мере на протяжении пяти— восьми тысяч поколений вне Африки, в совершенно разных условиях отбора. Этого, без сомнения, было достаточно, чтобы выработать важные различия в разных субпопуляциях.

Еще более значительные расхождения следует признать на основе биологического разброса, который уже наличествовал в эпоху, когда разные популяции покидали Африку. Так как человеческие популяции развивались в Африке гораздо дольше, чем вне этого континента, африканские популяции демонстрируют гораздо больший генетический разброс, чем другие расы. Таким образом, на популяциях, покинувших родной континент, возможно, сказался, хотя бы частично, и этот фактор. Более того, мигранты могли скреститься с другими представителями семейства гоминидов — как с африканскими, находясь еще в Африке, так и с теми, кто прибыл на новое место обитания раньше них.

Для сравнения: специалисты по разведению животных могут достичь значительных изменений в течение лишь нескольких поколений. Эти факторы в сочетании с профессиональной специализацией современного общества и выборочным спариванием обеспечили большой внутривидовой разброс.

Если вид homo sapiens существует уже примерно 150 000 лет, то наше будущее может оказаться куда менее долговечным. Человеческий род имеет начало и, очевидно, будет иметь конец. Мы рассматриваем его здесь не только как общее число людей, живущих в данный конкретный момент, но и как совокупность всех будущих людей за всю продолжительность существования данного сообщества. Евгеники исходят из того, что наши моральные обязательства относятся ко всем грядущим поколениям, ибо мы не только часть экологии планеты, мы ее хранители. Как выразился Джозеф Кэмпбелл, мы — не что иное, как ее совесть[6].

Известный генетик Джеймс В. Нил изучал общество и генетическую конституцию племени йаномама в Южной Венесуэле и Северной Бразилии и доказывал, что структура этого сообщества типична для человеческих популяций того периода, когда люди все еще жили маленькими группами, — то есть всего периода развития человечества за исключением последних десяти тысяч лет. Это были немногочисленные изолированные популяции, практиковавшие полигамию и кровосмесительство, что позволило осуществиться естественному отбору среди богатого разнообразия генотипов в неоднородной окружающей среде. Такие условия способствовали быстрой эволюции. До панмиксии (всеобщего скрещивания) тут, наверное, еще далеко; быть может, она вообще недостижима. Но непрерывно возрастающий аутбридинг (неродственное скрещивание) снижает межгрупповые различия, создавая крупные популяции с меньшей склонностью к внезапным, значительным генетическим колебаниям[7].

История ясно показывает, как трудно достичь социальной гармонии, особенно учитывая человеческие различия — религиозные, языковые или этнические. Главные исторические преступления были яркими примерами межгруппового насилия. А когда два или несколько этносов слишком явно отличаются друг от друга, ситуация становится еще более напряженной. Соединенные Штаты, где преступный характер рабовладения обходили молчанием и целое столетие поддерживалась неприкрытая дискриминация, сейчас пытаются достичь расовой справедливости. Но страх перед расовыми конфликтами все еще велик и, к несчастью, обоснован.

Между тем сам предмет намеренно искажается. Расизм определяют как групповую дискриминацию и ненависть к определенным группам, и этот ярлык навешивают на любое обсуждение межгрупповых различий. Две эти темы, хоть и взаимосвязаны, совершенно различны. Представители социальных элит пришли к заключению, что открытое обсуждение межгрупповых различий слишком взрывоопасно, чтобы позволить этой теме распространяться в массах. Считается, что исследования в этом направлении имеют целью утвердить полное несовпадение свойств разных групп, а не выявить относительную статистическую частотность особых характеристик в данных группах.

Мы должны, однако, согласиться, что межгрупповые различия — вопрос науки, а не тема для морализирования. С точки зрения евгеники, суть дела не в различиях как таковых. Даже если будет подтверждено, что генетические характеристики в разных популяциях распределяются по-разному, каждая группа вправе гордиться огромным запасом талантливых индивидуумов, на которых можно опереться при формировании будущих поколений. Независимо от степени такого межгруппового разброса, нам, мягко говоря, не стоит быть довольными собой в пределах даже одной этнической группы.

Тестирование умственных способностей

Вот легкий тест, тест на успех:

Кто пиво пьет, тот лучше всех,

А темное — вдвойне…

С тех пор как тестирование на IQ было впервые введено в начале двадцатого века, оно активно применялось в армии США для отбора призывников и определения, в какой именно области они могут быть использованы наиболее эффективно. Сторонники эгалитаризма любят нападать на науку вековой давности, с тем чтобы огульно применить свои выводы к современной науке. В самом деле, первые тесты содержали вопросы, которые сегодня могут вызвать улыбку. Например:

В какой легковой машине использовался двигатель Найта: в автомобиле Пакард, Лозье, Стирнсида Пирс-Эро?

Где появился Вельветовый Джо: в рекламе зубного порошка, галантерейных товаров, табака или мыла?

Адресованные тогдашней американской молодежи, такие вопросы, может быть, имели смысл, но явно не подходили для недавних иммигрантов, едва говоривших по-английски, которые, конечно же, плохо справлялись с таким тестом. Но отсюда вовсе не следует, что современное тестирование — результат кропотливого труда тысяч психологов — лишено всякого смысла и значения.

Хочется надеяться, что широкое распространение образования по всему миру в двадцатом веке помогло людям не только получать определенные знания, но и эффективней использовать свой разум. Однако пугает мысль, что присущая современному обществу дисгеническая (вредная) рождаемость создает популяцию с меньшими врожденными способностями, чем у предшествующей.

Чтобы разобраться в этом вопросе, читатель должен понимать разницу между генотипом и фенотипом. Генотип — это генетический потенциал, а фенотип — потенциал реализованный.

Например, статистика показывает постоянное увеличение среднего роста человека почти во всем мире. Причина не в измененных генах, а в улучшении питания. (Возможно, отчасти в употреблении мяса животных, получавших гормоны роста.) Но генотип накладывает определенные ограничения. Если группе пигмеев давать превосходную пищу, а людям племени массаи — низкокачественную, у пигмеев кривая роста уверенно пойдет вверх, а у массаи — вниз. Но пигмеи не станут выше, чем массаи, и ламарковской передачи высокого роста детям не произойдет.