Тисту - мальчик с зелеными пальцами - Морис Дрюон

И все в Сверкающем доме услышали, как этот заводской гудок зычно басил:

«Не такой, как все… е… е!.. Не такой, как все… е… е!..»

Вот таким-то путем тревога прокралась и в комнату Тисту.

«Что же со мной теперь будет?» — спросил он сам себя. Спросил и снова зарылся с головой в подушку, но заснуть уже не смог. Так сладко спать в классе и так мучиться в собственной постели — да ведь от этого, сознайтесь, можно было с ума сойти.

Кухарка Амели, разжигая свои многочисленные плиты, ворчала в полном одиночестве:

— Наш Тисту не такой, как все? А кто мне это докажет? У него, слава богу, две ноги и две руки… Что же еще им нужно?

Слуга Каролус, яростно начищая перила лестницы, тоже бормотал:

— Хм… Тисту как такой, как всэ! Попробуйтэ-ка мэна в этом увэрить!

Заметим, кстати, что у Каролуса был легкий иностранный акцент. В конюшне возбужденно перешептывались конюхи.

— Болтают, будто этот милый ребенок не такой, как все… и вы в это верите?

А раз лошади всегда чутко улавливают все оттенки человеческих треволнений, то чистокровки невиданно смородинной масти тоже, казалось, нервничали, недовольно били копытами в деревянную перегородку, сердито натягивали поводья. На лбу у кобылы Красотки вдруг неизвестно отчего выросли три седых волоска.

Одного только пони Гимнаста не захватило это всеобщее волнение, и он преспокойно жевал сено, позволяя всем желающим любоваться его белоснежными зубами.

Но за исключением этого пони, который был словно безучастен ко всему происходящему, все обитатели дома задавались лишь одним-единственным вопросом: как же поступят теперь с Тисту?

И конечно же, этот тревожный вопрос больше всего терзал душу его родителей.

Сидя перед зеркалом, отец Тисту наводил бриллиантовый блеск на свою и без того блестевшую голову, но делал он это без всякой радости, а просто так, по привычке.

«Н-да… Воспитать ребенка, кажется, куда труднее, нежели отлить пушку», — размышлял он.

Жена его — ну просто настоящая роза на розовых подушках! — уронила слезу в чашечку кофе с молоком.

— Ну как его выучить, если он спит на всех уроках? — повернулась она к мужу. — Как?..

— Полагаю, что рассеянность — это еще не смертельная болезнь, отозвался тот.

— Во всяком случае, сонливость не так опасна, как бронхит, — заметила она.

— И все-таки из Тисту нужно сделать человека, — изрек муж. Обменявшись столь глубокомысленными репликами, они на какой-то миг замолкли. «Что делать? Что предпринять?» — вертелось в голове у каждого.

Муж и отец был человеком решительным и энергичным. Ведь, управляя пушечным заводом, вы тем самым закаляете свою душу. Кроме того, он обожал своего сына.

— Готово! Нашел! И все это удивительно просто, — неожиданно заявил он. — В школе Тисту ничему не научится. Тем лучше! Больше ни в какую школу он не пойдет. Книги, именно книги нагоняют на него сон… Тогда обойдемся без них. И коли уж он не такой, как все, попробуем применить к нему новый метод обучения! Все те вещи, которые ему надлежит знать, он изучит при самом ближайшем их рассмотрении. Его тут же, на месте, ознакомят, например, с образцами минералов, с садовыми и полевыми работами, объяснят, как живет город, как действует завод, и все это наверняка поможет ему стать взрослым. Ведь сама жизнь прежде всего великолепная школа. Посмотрим же, что из этого получится.

Жена горячо одобрила подобное решение и даже чуть ли не возроптала на судьбу, лишившую ее других детей, к которым можно было бы приме нить столь соблазнительную систему обучения.

Ну, а для Тисту… что ж, для Тисту канули в вечность и наспех проглоченные бутерброды, и ранец, который приходилось таскать с собой в школу, и парта, над которой вечно клюешь носом, и целый ворох колов… Впереди новая жизнь.

И затаившееся было солнце снова ослепительно засверкало.

Глава шестая, в которой мы узнаем, как прошел у Тисту урок садоводства и как ни неожиданно узнал, что у него зеленые пальцы

Надев соломенную шляпу, Тисту отправился на урок садоводства.

Это был первый опыт согласно новой системе. По логике вещей отец рассудил начать именно с сада. Урок садоводства — в сущности, урок о земле, о той самой земле, которую мы попираем ногами, Которая дает нам и вкусные-превкусные овощи, и траву, необходимую для откорма домашнего скота, дабы можно было вырастить его до нужных размеров и потом преспокойненько съесть.

— Земля — это основа основ, — заключил отец.

«Только бы мне опять не заснуть!» — твердил про себя Тисту, шагал на урок.

В оранжерее садовник Седоус, заранее предупрежденный отцом, уже поджидал своего нового ученика.

Садовник Седоус был одиноким, малоразговорчивым и не слишком любезным стариком. У него были великолепные усы, похожие на удивительный заснеженный лес.

Как бы вам получше описать его усы? Вот. Это были не просто усы, а настоящее чудо природы. Стоило полюбоваться ими особенно в те дни, когда начинал дуть северный ветер. Вскинув на плечо лопату, старый садовник шагал по своим делам, а вслед за ним тянулись, полыхали, змеились где-то возле ушей словно два белых языка пламени.

Тисту очень любил старого садовника, хоть и побаивался его немного.

— Добрый день, господин Седоус, — обратился к нему Тис ту, почтительно приподнимая свою соломенную шляпу.

— А, это ты, — буркнул садовник. — Что ж, поглядим, на что ты способен. Вот тебе куча земли, а вот цветочные горшочки. Насыпь в них земли, большим пальцем проделай в земле ямки и расставь горшочки вдоль стены. Потом мы бросим в эти ямки нужные семена.

Отцовские оранжереи всегда вызывали у всех восторг и были вполне достойны этого дома. Благодаря огромному калориферу под сверкающими стеклами оранжерей все время поддерживалась влажная и теплая атмосфера. Там среди зимы цвели мимозы, там росли вывезенные из Африки пальмы, там разводили лилии из-за их красоты, туберозы и жасмин из-за их несравненного аромата и даже орхидеи, которые совсем не красивы и ничем не пахнут. Впрочем, орхидеи выращивали там из-за того, что они крайне редки и… совершенно бесполезны.

Седоус был единовластным хозяином этой части отцовских владений. Когда в воскресенье мать Тисту приглашала своих приятельниц в оранжереи, садовник в новом фартуке встречал гостей у самой двери, на сей раз любезный и разговорчивый.

И если кто-нибудь из этих дам закуривал сигарету или же намеревался прикоснуться к цветам, Седоус — мгновенно подскакивал к своевольнице и сурово отчеканивал:

— Ну уж нет, сударыня! Неужели вам хочется в моем присутствии убить их, уничтожить, отравить их своим дымом?

Тисту, занимаясь порученным ему делом, был несказанно удивлен: это совсем не клонило ко сну. Напротив, он работал с удовольствием. От жирной земли так приятно пахло! Он брал пустой горшочек, насыпал в него землю, делал большим пальцем ямку — вот и все! Так он переходил от одного горшочка к другому, и вскоре вдоль стены вытянулась целая цепочка уже готовых горшочков.

Пока Тисту трудился в поте лица, Седоус медленно обходил сад. Именно в этот день Тисту понял, почему старый садовник так редко разговаривает с людьми. Оказывается, он разговаривал с цветами!

Вы, конечно, без труда поймете, что если петь дифирамбы каждой розе, каждой гвоздике в саду, то к вечеру непременно осипнешь и даже не сможешь произнести такие простейшие фразы, как «Спокойной ночи, сударь», или «Приятного аппетита, сударыня», или же, если чихнуть перед самым вашим носом, — «Будьте здоровы!». Одним словом, те самые фразы, которые позволяю людям заметить: «Ах, до чего же он вежлив!»

Седоус ходил от цветка к цветку и у каждого осведомлялся о его здоровье.

— Ну, что у, тебя новенького, чайная роза, вечная моя проказница? Опять потихоньку набираешь бутоны, чтоб выпустить их на свет в самый неожиданный момент? А ты, вьюнок, как поживаешь? Все еще считаешь себя королем гор и поэтому не желаешь цепляться за верхушки моих оранжерейных рам? Скажите пожалуйста, какие церемонии!

Потом он повернулся к Тисту и издали крикнул:

— Ну, а у тебя-то как идет дело? Нынче все закончишь или оставишь на завтра?

— Не тревожьтесь, господин учитель, мне осталось засыпать землей только три горшочка, — ответил Тисту.

Он быстро управился с последними горшочками и отправился к Седоусу в другой конец сада.

— Я все сделал.

— Вот и хорошо, теперь пойдем поглядим на твою работу, — отозвался садовник.

Они повернули обратно, но добрались до горшочков не скоро, потому что Седоусу то непременно надо было пожелать доброго здоровья огромному цветущему ну, то подбодрить голубую гортензию… И вдруг оба они, удивленные, ошеломленные, потрясенные, застыли на месте.

— Ну и ну, ну и ну! Уж не снится ли мне это? — пробормотал Седоус, протирая себе глаза. — Ты тоже хорошо видишь вот эту диковинку?