Слово охотника - Минаева Анна Валерьевна

– Тебе то какое дело? Пришёл пить – пей.

Мужик приложился к кружке, делая глоток, а потом вновь заговорил. На его лице осталась пенная дорожка усов.

– Посмотри какие нахальные рожи. И одеты хорошо. Может, того их?

Второй поднял глаза на объект обсуждения и хмыкнул:

– Одежду ты заметил, Фарз. А вот на оружие внимания не обратил.

Мужик почесал шею грязными ногтями и отметил про себя, что путники вооружены до зубов.

– Да ладно тебе, небось сынки благородные, а оружие для виду нацепили.

Рорик оторвался от кружки и вновь посмотрел на шумную компанию. Светловолосый мужчина заливался хохотом и хлопал по плечу лысого соседа. Рожа у соседа была такая зверская, что связываться с ним не хотелось.

– Я в этом не участвую.

Фарз презрительно скривился и встал из-за стола. На улице ждали люди, которых он позвал. Сегодня намечалась ночь, которая должна принести им много денег. А если денег у этих господ, странной наружности, не окажется, то возьмут одеждой и оружием.

Да и баба симпатичная, тоже пойдёт.

С этими мыслями мужик покинул таверну и свернул в подворотню. Там разило помоями и мочой. А в самом дальнем и тёмном углу, у стока вод, стояли люди в чёрных одеждах: на головах капюшоны, на поясе ножи.

– Я нашёл, – хрипло проговорил мужик, затем откашлялся и продолжил. – Их семеро. Хорошо одеты и уже пьяны. Никуда не торопятся, скорее всего, сняли комнату.

Получив короткий кивок в ответ, Фарз поспешил вернуться в корчму. Его спутник уже был мертвецки пьян и храпел на полу под лавкой, а над ним высилась хозяйка заведения.

– Спать или на улице, или плати за комнату! – Фецилла пнула пьяницу под рёбра носком туфли.

– Я заберу его, не гневись, хозяюшка, – залебезил мужик, поднимая Рорика, который лишь притворился спящим, с пыльного дощатого пола.

Фецилла славилась своим скверным характером и прекрасной памятью на лица. Те, кто попадал в её немилость больше не смели переступать порог самой известной и в то же время не самой дорогой таверны.

– Вон! – гаркнула женщина, – указывая на дверь.

Слава работала лучше вышибал, которые давно были уволены за ненадобностью.

Когда пьяного товарища вынесли из корчмы, гомон посетителей возобновился, а бард вновь ударил по струнам. В тряпице у его ног лежало несколько медных шурлей с изображением дерева и даже один серебряный оридан с вычеканенным всадником. Бард не заметил, кто из посетителей кинул ему фарлондскую деньгу, но был доволен. Ведь один серебряный оридан приравнивался к пяти серебряным шурлям. А это значит, что сегодня он обогатился.

В этот раз он медленно дёргал одну струну за другой, оглашая лирической мелодией зал с большим очагом. Но слова не звучали, будто не в силах был музыкант рассказать ту историю, к которой сочинил мелодию.

– Спой что-нибудь весёленькое, – гаркнул мужчина неприятной внешности и швырнул в барда медной монетой.

Его спутница, которая была младше в несколько раз, препохабненько засмеялась.

Человек с лютней проследил за полётом деньги и закончив свою мелодию, свернул тряпку, расстеленную у его ног.

– Фецилла, моя благодарность. Пусть Сэлис бережёт твою обитель.

С этими словами он вышел из таверны, захлопнув за собой дверь.

– А моя песня? – как рассвирепевший медведь завыл посетитель.

Но его прервал властный голос хозяйки заведения.

– Мы закрываемся. Тех, кто не оплатил комнату, прошу на выход.

– Почему так рано? – гаркнул кто-то из уже охмелевших посетителей.

Фецилла нашла взглядом говорившего:

– Потому что я так сказала.

Зал опустел быстро. Только два стола оказались заняты. Хозяйка прожгла взглядом спину Леофа и отправилась на кухню, закрывать чёрный ход, через который уходили девушки-разносчицы.

Дверь шаталась на ветру, скрипя давно несмазанными петлями. Плохое предчувствие прильнуло к женщине, как кошка, но та отмахнулась от него и заперла дверь на щеколду.

А в следующее мгновение к её шее приставили лезвие кинжала и зашептали на ухо:

– Тихо. Мы ничего не имеем против тебя и твоей таверны. Если не будешь рыпаться – не тронем. Поняла?

Фецилла кивнула головой. А разбойник ударил её рукоятью ножа в затылок. Женщина кулем осела на пол и затихла.

– Живая хоть? – вопросил голос. – Если прибил, худо нам будет.

– Да что с ней станется. Главное, чтоб под ногами не мешалась.

Один из двух разбойников оттащил хозяйку таверны в дальний угол кухни, а второй распахнул дверь, впуская ещё пятерых. Мужчины ступали по дощатому полу мягко и практически неслышно. Пьяные путешественники не должны были даже заподозрить неладное.

Так и есть! Вон сидят, лясы точат, да к кружкам присасываются.

Посетители таверны за дальним столиком встали, отодвинув лавки, и направились к отряду Гилиама. Разбойники все ещё таились у входа в зал и ждали, пока их сообщники выполнят первый пункт плана.

Трое мужчин в дорожной пыльной одежде подошли к шумной компании. Заговорил самый старший из них.

– Кто такие будете?

– Твоё какое дело, пёс? – вывернул нижнюю губу захмелевший Леоф.

Мужик оскалился, демонстрируя недостачу зубов.

Гилиам сверлил взглядом подошедшего.

Седой, плешивый, с рубцами и шрамами на лице. Для путешественника стар, для купца плохо одет. Вывод напрашивался сам собой – наёмник.

– Вижу господа любят хорошо поесть и выпить, – продолжал скалиться мужик. – Поделиться не желаете?

– С тобой, что ли? – Мартон хмуро посмотрел на него из-под бровей, а разбойника пробила дрожь.

Именно чувство страха дало сигнал к началу действий. Бехард, а собственно так звали наёмника, впервые за многие годы испытал позорный животный инстинкт. И отчего? Из-за того, что на него посмотрел какой-то лысый проходимец!

– А раз так, то мы сами возьмём то, что нам по нраву.

– Я выбираю бабу, – похотливо покосился на Лилиит один из головорезов.

Стоило Бехарду стукнуть о пол каблуком, как со стороны кухни в свет очага ступило ещё семеро.

Мартон потянулся, хрустя суставами, и медленно встал. Разбойники следили за ним, но с места не сдвигались.

– Я смею вас огорчить, друзья, – охотник подошёл к стене и взял в руки своё копье, которое в полумраке не заметили наёмники. – Но моя ученица никуда с вами не пойдёт. Ещё предложения будут?

Бехард мысленно проклинал Фарза, который натравил их на этот отряд. Вооружены чужаки были на порядок лучше банды Чёрных капюшонов.

Даже удивительно, что постояльцы «Дороги пряностей» не оставили своё оружие на втором этаже, в комнатах. А это значило только одно – они знали, что на них нападут.

Эта мысль читалась и в хитрых зелёных глазах мужчины с разорванной ноздрей. Который сейчас выставил перед собой копьё с рукоятью из чёрного дерева. На наконечнике оружия отражались языки пламени, что плясали в очаге за спиной головорезов.

– Ой, да убейте его, ребята! – махнул рукой Бехард, ища путь к отступлению.

Спутники зеленоглазого не двигались и с интересом наблюдали за происходящим. Будто не их товарищу собирались кишки выпустить.

Лысый передвинул левую руку к центру древка. А правую – ближе к небольшому набалдашнику, что являлся противовесом и калечил иногда лучше острия.

Приказы командира не обсуждались. Как цепные псы разбойники бросились на Мартона, вытащив ножи.

Охотник крутанул копьё перед собой, не позволяя подойти слишком близко. Набалдашник, выплавленный из чистого гридневого клыка, сломал нос, приблизившемуся наёмнику. Лысый поймал растерянность в глазах разбойников и в то же мгновение ринулся в атаку. Острие копья мелькало то тут, то там. Зал, заставленный столам, сковывал в движениях, но не главного охотника селения Гудрас. Ведь он привык к сражению с ловкими тварями в густом буреломе.

Один упал на пол, хватаясь за сломанную ногу – кость торчала обломками наружу. Второй съехал по стене, оставляя кровавый след из разбитой головы. А охотник уже не контролировал себя. Он нападал с такой яростью, что одним своим видом внушал страх.