Политика Меттерниха. Германия в противоборстве с Наполеоном. 1799-1814 - Энно Крейе

За внутренним хаосом неизбежно следовало внешнее вмешательство. В 1788 году, когда снова разразилась гражданская война, причем Австрия в союзе с Баварией выступили против коалиции, объединявшей Пруссию, Саксонию и Мекленбург, к посредничеству между противоборствующими сторонами были привлечены пограничные державы – Франция и Россия. Для Франции посредничество в делах рейха вряд ли было чем-то необычным, России же оно давало дальнейшее усиление влияния в Европе. Почти за шесть лет до этого она отодвинула свои границы на запад посредством первого раздела Польши, теперь, по Тешенскому договору, положившему конец внутригерманской войне, она стала гарантом статус-кво в рейхе.

Через год (в 1780 году) Иосиф II начал осуществление долго вынашивавшейся программы преобразования рыхлого объединения провинций под названием Австрия в современное централизованное государство. В социальном плане реформа не удалась. Однако она имела для рейха большое значение, способствуя погружению Австрии в свои проблемы и выработке специфически «австрийского» подхода, в котором собственная территориальная консолидация и четко очерченные границы значили больше, чем органичное единство с рейхом. Кстати, именно поэтому Иосиф рассчитывал в будущем обменять далекие от Австрии Нидерланды на Баварию, как будто остатки Священной Римской империи могли распределяться по желанию разных держав. Эти остатки, называвшиеся на языке XVIII века рейхом и позднее превратившиеся в идиоматическое выражение «третья Германия», страдали вакуумом власти, являя собой западноевропейский вариант одряхлевшей Польши на востоке.

Но жизнь в Швабии, Вестфалии, Франконии и Рейнской области, где карликовые государства кучковались друг с другом, развивалась путями, соответствовавшими своему времени. Среди поборников империи было много деятелей не менее способных, чем Франц Георг Меттерних, но ни один из них не был настолько привержен имперским традициям. В 1768 году он поступил на службу к выборщику Трира. До 1771 года Франц Георг был представителем выборщика в Вене, затем его отозвали в Кобленц, столицу архиепископства, и назначили на пост советника и министра иностранных дел. Нет необходимости добавлять, что иностранные дела архиепископства редко выходили за рамки дипломатического протокола, и здесь Франц Георг показал себя с наилучшей стороны. Он всегда был безукоризненно одет, приветлив и вежлив, обходителен с окружавшими его восхитительными женщинами, среди которых блистала его супруга Беатрис, очаровательная и талантливая женщина, урожденная Кагенек из Брайсгау. Рейхсграф Меттерних идеально подходил для пышной придворной жизни карликового немецкого феодального владения XVIII века. Эта жизнь не претерпела существенных изменений, когда в 1773 году он поступил на службу к императору. В качестве имперского министра при дворах Трира и Кельна, а позднее и при дворе выборщика Майнца, а также в округе Нижний Рейн-Вестфалия он по-прежнему проживал в семейной резиденции Меттернихов в Кобленце. Там он воспитывал своих детей: дочь Паулину 1772 года рождения, Клеменса, появившегося на свет годом позже, и другого сына – Иосифа 1774 года рождения.

С добродушным отцом и матерью, плохо скрывавшей особую любовь к первенцу сыну, Клеменс Меттерних мог легко вырасти в ленивого и избалованного юнца. Возможно, он и был таким до известной степени. По крайней мере в его складе характера не было ничего прусского и пуританского. Он унаследовал в полной мере знаменитую привязанность рейнцев к жизни на широкую ногу, добавив к этому свою собственную склонность к покою и комфорту. Его рассеянность и медлительность приводили в отчаяние всех, кто имел с ним дело, иногда же он обнаруживал нерешительность и капризность, которые в человеке менее обаятельном обличали бы фатовство. Однако в Меттернихе эти свойства становились чертами характера, присущими облику важного сановника, который чувствовал себя вполне уверенно в изысканном аристократическом обществе феодального режима. К тому же он жил в эпоху, поощрявшую способность сочетать тягу к удовольствиям с умением делать карьеру. Меттерних не избежал ее влияния. Живость ума и интеллектуальная дисциплина делали его скупым на внешние проявления жизненной энергии. Хладнокровие же, выглядевшее порой как апатия, прикрывало его деловую сосредоточенность.

Интеллект, а также любознательность Клеменса, которая всю жизнь влекла его к знакомству с различными областями знания, были унаследованы от матери. Однако надо отдать должное и Францу Георгу. Он, видимо, располагал большим запасом здравого смысла, который человек заурядный использует для воспитания своих детей. С самого начала Франц Георг готовил Клеменса к дипломатической карьере. Хотя и невозможно определить, насколько его замысел повлиял на воспитание сына, он создал для карьеры Клеменса даже в условиях той космополитической эпохи богатые и разносторонние предпосылки. Понимая значение знания языков, он убедил сына не пренебрегать немецким, в то время как тот предпочитал разговаривать со своей матерью по-французски. Он позаботился также о том, чтобы юноша приобрел первые навыки на политическом поприще, добившись для него некоторых мелких поручений во время коронации Леопольда во Франкфурте в 1790 году в качестве императора Священной Римской империи и затем во время коронации Франциска II двумя годами позже. Эти поручения, по крайней мере внешне, имели целью настроить молодого Меттерниха на то же ревностное служение рейху, какое было присуще его отцу.

Однако в наибольшей степени влияние Франца Георга сказалось на образовании юноши. Вслед за двумя католическими наставниками при дворе Меттернихов появился деист Йохан Фредерик Симон, который внедрил в семью не только новейшие педагогические методы воспитания, но и дух Просвещения в целом. Симон был не просто педагогом. Когда началась Французская революция, он отправился в Париж, где служил ряду революционных правительств и поддерживал режим террора. Пребывание якобинца в феодальной семье было по меньшей мере аномалией. Любопытно, что именно графиня Меттерних, наиболее образованный представитель семьи, резко критиковала его идеи, в то время как Франц Георг оставался невозмутимым. Что касается юного Клеменса, то он уважал своего учителя и за шесть лет почти ежедневного общения, несомненно, приобрел от него привычку к рациональному мышлению, которое позже определяло его деятельность. Если и был парадокс в том, что учитель поддерживал революционные идеи, а ученик стал защитником просвещенного деспотизма, то причина коренилась в самом Просвещении, передавшем миру свое амбициозное наследие.

В 1788 году Франц Георг внес своих сыновей в списки студентов Страсбургского университета, отправив их туда в сопровождении частного преподавателя. Хотя состав студентов включал в основном французов и немцев, в то время университет привлекал студентов из всех стран Европы и из многих социальных слоев. Университет находился в процессе постепенного возрождения после Семилетней войны, сделавшей учебу в Германии временно недоступной для иностранцев. В результате Меттерних встретил там представителей самых разных национальностей, включая таких будущих партнеров, как князь Павел Строганов и граф Андрей Разумовский из России, а также корсиканец граф Поццо ди Борго. Тому случайному обстоятельству, что свита Меттерниха проживала в кварталах города, где снимали жилье студенты-стипендиаты, он обязан общением с простым народом. Впрочем, это мало повлияло на его политические взгляды и личную жизнь. Он по-прежнему шиковал, занимался ездой верхом и фехтованием, совершал визиты в дома знатных особ.

Одной из дисциплин, преподававшихся в то время в Страсбурге, было право, в частности германское право. Его изучали даже французские студенты в надежде сделать карьеру в судебной системе рейха. Люди, обучавшие Меттерниха, особенно Кристофер Вильям Кох, выражали идеи обновленной Геттингенской школы. В ней господствовал светский рационалистический дух. Здесь поощрялось изучение позитивного права и его исторического развития, чтобы дать студентам необходимые знания о законах. Однако никто не рассчитывал набраться мудрости от этих занятий или обнаружить в самом существовании института права признаки божественной воли. Справедливость считалась естественным правом. Она обнаруживалась посредством разумных аргументов и достигалась наилучшим образом усилиями просвещенной человеческой воли, одним словом, посредством деспотической воли феодальных князей. В свете универсальной идеи христианства упадок рейха как органичного института не мог не вызывать сожаления. Согласно этой концепции, рейх представлял собой лигу отдельных государств, изначально светских образований в центре Европейского континента. И если в идее рейха и имелась какая-то особая ценность, то она заключалась в опоре на баланс сил. Потому что обосновывалось это тем разумным доводом – а разум в то время был мерой всех вещей, – что в Европе, более или менее однородной в культурном отношении, но разделенной политически на эгоцентричные государственные образования, единственной альтернативой хаосу является учет баланса сил. Поскольку равновесие считалось принципом организации Вселенной и поскольку в течение века дипломаты усматривали в равновесии сил прагматичное решение своих проблем, баланс сил как регулятор международных отношений казался логически естественным. Не случайно в Страсбурге Меттерних почти ежедневно погружался в споры о необходимости европейского равновесия. (См.: С р б и к. Меттерних… Т. 1.)