Воронка - Алексей Филиппенков

Атака в своей зрелищности приближалась к своему апогею! Поравнявшись в единую линию, первые бежавшие пытались стрелять на бегу в сторону вражеских позиций. В бежавшей толпе слышались имена матерей, проклятия и самая отборная матерщина, которую не услышать даже в самом захолустном баре. Внутренний страх ожидания растворился в море адреналина и захлебывался в неизвестно откуда взятой энергии, способной донести человека до небес. Намерение и желание остаться в живых после боя поселяется в душе у всех. Каждый из этих мальчишек надеется, что пуля не попадет в него, каждый… Здесь, на огненной полосе они пытаются утешить себя знаниями, полученными на тренировках, когда пронзали мешки, набитые соломой. Но здесь не учебный лагерь и не теория, это не драка с ребятами из соседнего двора – здесь убивают.

– Впере-е-д! – кричал офицер.

Внезапно тяжелый и раскаленный воздух сотрясся от раздавшейся пулеметной очереди. За ней бегло послышалась винтовочная стрельба. Первый бегущий в шеренге падает замертво, за ним – второй, третий… десятый.

Наш юный и уже изрядно напуганный герой бежал не в первой шеренге, что и успокаивало, но животное опасение за свою жизнь начинало пересиливать все остальное. Он не сделал еще ни одного выстрела, не пробежал и сотни метров, а ужас войны уже сковал все тело. Пули пролетали мимо, и он отчетливо слышал их свист. Командир роты, бежавший впереди, кричал:

– Выполняйте свой долг, а страх оставьте врагу, он тоже боится. – Он продолжал держать во рту свисток, а в руке пистолет. Через секунду он рухнул на землю, и сердце его перестало биться.

Солдату, бежавшему слева от нашего мальчугана, пуля попала в ухо, и тот, резко закрыв его рукой, упал с диким криком, будто его резали на операционном столе без анестезии. Почва то справа, то слева вздымалась вверх от попадания пуль, и шальной камень из земли выбил солдату глаз. Не успев даже закрыть глаз рукой, солдат получил несколько пуль в грудь и неуклюже упал в глубокую воронку, наполненную водой. Наш герой метался из стороны в сторону.

«Вправо или влево. Боже, убьют, прямо сейчас. Нет, я добегу». – Подсознание безумствовало и издевалось над его разумом. Его глаза успевали за долю секунды сохранять в памяти самую страшную картину человеческого бытия – смерть. Пули продолжали пугать своим свистом. Казалось, что сделав один неверный шаг не в ту сторону, она обязательно пронзит тело. В одну секунду нужно принять решение: свернуть ли, бежать ли вперед или залечь. От этих молниеносных решений зависит вся жизнь, а ведь тебе всего восемнадцать лет. Какой-то рядовой в нескольких метрах левее делает этот самый неверный шаг и нарывается на вражью пулю. Спустя еще мгновение пуля попадает в голову впереди бегущему солдату, и он, теряя равновесие, на скорости падает к земле, всем телом проехав по грязевому месиву. В ту же секунду мальчишка бросается в глубокую воронку справа – она была единственным спасением в этой жестокой схватке. Вероятно, она осталась от очень крупного снаряда и в глубину достигала почти трех метров, а в диаметре не меньше пяти. Вжавшись в скат воронки, он кричал, истерично ртом врезался в бруствер, зубами раздирая земляной покров. Страх переполнял его. Состояние, в котором он пребывал, трудно назвать даже страхом, это было озверение, в котором он потерял всю связь с окружающей его действительностью. Никто из атакующих сослуживцев, находясь под плотным пулеметным огнем, не заметил, как он прячется здесь. Десятки людей пробегали мимо, падали замертво, но продолжали двигаться вперед. В пылу сражения раздался крик одного из офицеров. Это означало провал атаки и отступление. Немцы начали пятиться обратно к своим траншеям, и возле воронки, в обратную сторону бежали сослуживцы, вдогонку которым велся пулеметный и ружейный огонь.

Чуть высунувшись, мальчишка беспомощно наблюдал за демоническими игрищами смерти. Его дикий взгляд бегал из стороны в сторону. Он не мог поверить, что такое вообще возможно в жизни. Неужели это она – война, разве она такая? Он не так себе ее представлял, учась в университете и читая в книгах.

«Нет… – кричал его внутренний голос. – Это слишком жестоко, это бесчеловечно. Хватит. Прекратите. Почему? Почему мы убиваем друг друга? Я не хочу. Нет, не хочу умирать». – В подсознании юноши шел не меньший бой его «Я» с окружающей действительностью. Ему захотелось домой, в родную комнату, где в письменном столе в данный момент лежит его любимая книга. Грудь пронзила щемящая боль от невозможности очутиться сейчас в теплом и уютном кресле гостиной. Мерзкая и страшащая реальность окутала все уголки окружающего мира, и в эту самую секунду пришло ужасное осознание неотвратимости скорой смерти. Он с ужасом наблюдал за тем, что происходило на поле боя. Люди с воплями падали на землю, и это были их последние секунды. Одного солдата разорвало взрывом на мелкие части. Другому перебило ноги, и пока он полз в укрытие, пулеметная очередь пронзила его тело. Третьему оторвало руку, и в состоянии шока он старался найти ее среди изувеченных тел. Через секунду он был убит. Один бедняга в конвульсиях бился на земле, схватившись за горло. Кровь обильно фонтанировала, но спустя пару минут парень уже не шевелился. Оставшиеся в живых возвращались на свои позиции, стараясь захватить с собой кого-то из раненных, но и их убивали. Мальчишке хотелось выскочить из воронки и побежать вслед за остальными, невзирая на шквальный огонь, но ноги будто парализовало и словно что-то невидимое схватило и не отпускало, чтобы он не смог убежать отсюда. Он был не в состоянии даже пошевелить ногой и продолжал участвовать в битве только взглядом.

В это время со стороны французских позиций послышались ответные призывы к контратаке. Из окопов показались солдаты в голубых мундирах и их количество ужасало. Это была не просто контратака. На немецкие траншеи обрушилось целое наступление. Французские батальоны ужасающей лавиной устремились окопам врага. Немецкая пехота продолжала возвращаться в свои окопы, и как только последняя группа пересекла рубеж, раздался крик: «Feuer!» [1]– и свинцовая лавина обрушалась на французов.

Как можно сильнее он вжимался в землю, чтобы пробегавшие мимо французы не заметили его. Он боялся их – злых, взрослых мужчин, убивающих без расспросов. Враги так же падали замертво от застигших их пуль. Оглушительный взрыв свалил в воронку солдата – может, мертвого, а возможно, просто контуженного разрывом снаряда. Атака французов оказалась яростной и была массовым прорывом, но немецкая линия обороны не поддалась. В этот день погибла не одна тысяча солдат, отдавших свою жизнь за родину.

Французская пехота добралась до заграждений из колючей проволоки перед немецкими траншеями, но всему положил конец приказ об отступлении. Стреляя вдогонку отступающим, немецкая траншея вздохнула спокойно. Солдаты, возбужденные после атаки, принялись выкрикивать имена друзей, ища их в окопе, проверять, все ли цело, благодарить Господа за спасение и за сохранение жизни. Другие успели сорвать с убитых фляжки, так как почти вся армия мучилась от жажды, без смены, без подкреплений и без припасов. В битве, происходившей на реке, солдаты изнемогали от нехватки воды. Один рядовой заметил свое ранение только когда вернулся в траншею, а до этого, в пылу сражения он даже не почувствовал что потерял фалангу большого пальца. Солдаты садились на корточки и отдыхали; кто-то плакал от бессилия и одновременно от радости за то, что жив, кто-то проваливался в сон, используя эти драгоценные минуты спокойствия.

С обеих сторон цели атаки не были достигнуты, и на время поле битвы погрузилось в тишину и безмолвие. Французы прекратили обстреливать позиции немцев, и наступала самая драматическая часть. Раненые, оставшиеся лежать на ничейной полосе, вопили, стонали и взывали о помощи. Первые минуты после боя все вокруг напоминало операционную, где стоял душераздирающий визг. Одиночная стрельба все еще продолжала сотрясать воздух.

Внезапно тучи стали сгущаться, и землю окропил плотный дождь, закончившийся так же быстро, как и начался. Вода скапливалась в малые, а после и в большие лужи и, проделывая себе путь, стекала в окопы и воронки. Размокший бруствер порой обваливался, если его не закрепляли досками, и вся эта земляная каша втекала в траншею. Солдаты были вынуждены по щиколотку, а кое-где и по колено идти в грязи. Ночевать в таких условиях представляется попросту невыносимо. Но, пехоте не привыкать. Находились и такие смельчаки, кто использовал дождь в качестве душа. На этот раз после полуденного дождя землю окутал непроглядный туман, словно вся округа провалилась глубоко в преисподнюю, а темные силы пришли забирать тех, кого смерть настигла сегодня утром.

Где-то, в сумраке тумана, среди сотен убитых нашла свое пристанище одна воронка, на глубине которой до сих пор боролся за свою жизнь один испуганный мальчишка. Он остался один на ничейной территории, между двумя линиями обороны, словно на границе двух миров. Адова атмосфера вокруг заставляла его постоянно находиться в нервозном напряжении. Он никак не мог сосредоточиться и собраться с мыслями. Вместо единого решения в сознании металась сотня мыслей, хаотично сменяя одна другую. Он перемещался по скату воронки, стараясь высунуть голову наверх и осмотреться. Непроглядный густой туман, смешанный с дымом, скрывал его от метких глаз вражеских снайперов.