Карлгоро. Время 18-00 - Марек Баранецки

К Центру Галактического Перехвата не имел доступа даже Президент; его амбиции и устремления нарушили бы равновесие ментального эфира. По этим же самым причинам перед важнейшими акциями в нем не могли находиться и другие политики, не подготовленные заранее военные, актеры, спортсмены. Все работники Центра отбирались через тяжелейшие тесты. Условием работы в Службе была полная жизненная и психическая стабилизация. Эмоциональный комфорт имел решающее значение в работе технических отделений. Безусловная способность сохранять его независимо от внешних факторов давала возможность претендовать на должность действующего функционера Службы Перехвата. Тесты на эмоциональные параметры учитывались наравне с образованием и профессиональными качествами.

Вильям Трэйнер, выпускник Военной Академии Внесистемных Полетов, делал блестящую научную, а потом и служебную карьеру, не испытывая потребности подкреплять свои поступки психическими усилиями. Благодаря своим психофизическим склонностям он быстро занял привилегированную должность при Президентском Дворце. Трэйнер уже участвовал в двух специальных акциях в районе колец Сатурна. Но только здесь, на Земле, внутри одной из главных наземных баз Галактического Флота, он почувствовал, что приближается столкновение с Неведомым.

В гнезде считывателя торчал симпатайзер Андерсона, а под ним горела надпись: «Память открывается после проверки с использованием ключа н-р 4». Он вставил в гнездо свой ключ. «Снова предосторожности с выведением информации, — подумал Трэйнер. — У кабинета Президента будет еще один повод пожаловаться на наше отношение к президентской службе».

С полчаса он следил за событиями внутри «Европы II». Короткие высказывания членов экипажа, снимки новорожденных. Оценка ситуации экипажем. Функционирование систем космического города. Изображение было плоским и черно-белым, подернутым помехами, и потому Трэйнер не сразу узнал Холмсена. Он прокрутил пленку обратно и остановил ее. Это был Холмсен семь лет назад. Почти такой же, каким он его помнил. Выразительное, каменное с виду лицо, глаза, смотрящие далеко за объект взглядом, которому не хватает пристальности и пытливости. Когда их глаза встретились, глаза семилетнего мальчика и сорокадвухлетнего мужчины с мировой известностью — он узнал в мальчике себя в своей детской перспективе и свою принадлежность к будущему. Точно такое же впечатление сложилось у всех его ровесников из школьной группы. С каждым из них Холмсен беседовал три или четыре минуты. Беседы были без вступления и окончания. Беседы о смысле существования каждого из них. Восемь месяцев спустя Холмсен присоединился к экипажу уже выведенной на околосолнечную орбиту «Европы II». Из этой группы детей тридцать восемь стали менталистами. Среди них были Андерсон и Трэйнер.

Он включил воспроизведение, Холмсен говорил о значении социофактора групповой сплоченности и индивидуальных отношений, интересных с точки зрения социотроники. Потом перешел к теме исследования пространства вокруг «Европы II». Когда Холмсен в очередной раз переменил тему, Трэйнер непроизвольно прислушался. После того, как запись кончилась, он прокрутил ее назад и снова включил. Потом повторил это еще раз. Трэйнер сосредоточил внимание на словах, произносимых Холмсеном медленно и решительным тоном:

«…Возрастание атмосферы беспокойства я отмечал уже несколько раз. Это явление выглядит настолько нетипичным, что у него нет источников внутри группы. Процесс сплочения нашего микросообщества проходит без осложнений. Нам удалось создать связи и системы поведения, уже заметно отличающиеся от принятых на Земле, но в нашем обособленном положении эти изменения проходят с пользой для группы. Запрограммированные предсказания и микросоциологические прогнозы продолжают оправдываться. Совместные релаксационные медитации сейчас проходят каждое воскресенье, а созидательные — по средам и пятницам и являются главными пунктами рабочего дня. Как я уже вспоминал во время предыдущей передачи, мировоззренческое разграничение добра и зла как созидательных ценностей установилось в оптимальном составе экипажа. Так вот, это беспокойство принимается именно с этой точки зрения. Единичное мнение о нем — тоже. Я приведу совместно составленный и согласованный текст. „Мы чувствуем психическое давление с легким оттенком угрозы. Оно проявляется с промежутками в несколько недель и связано с конфликтными ситуациями, но мы ощущаем его только после удачных операций по сглаживанию их. Интенсивность его выражена слабо, но отчетливо. В восприятии двенадцати процентов членов экипажа оно проявилось также и после предотвращения двух аварий энергетических систем, обозначенных номерами 5701 03 и 06. Эти ощущения — подпороговой природы и не имеют признаков реакции на стрессы. Вместе с тем они не являются существенным фактором стабильности настроений. Имеется всеобщая уверенность, что их источник объективен, находится снаружи и не связан с естественными психобиологическими реакциями“. Отделение менталистики полностью контролирует положение, и мы не наблюдаем никаких негативных явлений. Запись для социотехнического отделения была сделана в соответствии с программой Земли процедура н-р А 7 349. Следующая передача — через двести восемьдесят дней в десять тридцать по времени корабля».

Изображение на экране сменилось позывным визионным сигналом «Европы II». Это был конец записи. Трэйнер сидел неподвижно, стараясь понять, что так сильно озадачило его в заявлении Холмсена. Он чувствовал, что основной упор сделан на концовке. «Имеется всеобщая уверенность, что их источник объективен, находится снаружи и не связан с естественными психобиологическими реакциями». Интуиция подсказывала ему, что существует какая-то связь между фактами, отстоящими друг от друга на семь лет. Но когда он начинал задавать себе конкретные вопросы, это впечатление пропадало. Все еще сомневаясь, Трэйнер медленно соединился с конструкционным отделением Центра. Ему ответил молодой рыжеволосый старший лейтенант.

— Какова вероятность утечки энергии на «Европе»? — спросил Трэйнер.

— В этом случае?

— Да.

— Сейчас выясню, — доложил старший лейтенант и закодировал вопрос. На экране появилась цифра О, 000000003, а под ней — примечание: «Во время полета степень безопасности по сравнению с исходной повышена».

— У вас еще есть вопросы?

Трэйнер ответил отрицательно, и связь закончилась. Надпись, светясь, продолжала висеть в пространстве экрана, противореча еще теплящимся в сознании подозрениям относительно технических причин аварии. Теперь ему было известно, насколько ничтожной была вероятность взрыва на корабле в тот момент, когда Холмсен находился в коридоре. В этой точке корабля его присутствия не требовалось ни уставом, ни кругом его обязанностей.