Делион. По следам древней печати - Владимир Михайлович Сушков

Аргий по лицу брата понял, что случилось нечто страшное.

Лихас еще никак не мог отдышаться, будто бы это не лошадь, а он бежал из самого Утворта. Вид был у него испуганный, словно увидел белесого призрака или саблезубого волка, по лицу струился пот. Вся рубаха облепляла его полное тело, и конюх едва мог вымолвить слово.

— Флавиан, — показал он пальцем на пастуха. — Матушка. Она вся в крови…

***

Эти слова испугали Флавиана, и он, ничего не ответив, вскочил на Звездочку и галопом отправился в Утворт. Мысли путались в его голове, словно клубок змей, однако все они были об одном — с матерью что-то случилось. В его голове возникали образы раненой матушки, она могла порезаться о вилы, или может быть на нее напали разбойники, а может быть она упала на острие топора? Всю дорогу он молился Двенадцать богам, и надеялся, что он ошибался. Проделанный до Утворта путь был заполнен лишь дурными мыслями, юноша перебирал в своей голове все варианты несчастья, которые могли случиться с его матушкой.

При въезде в Утворт, собаки начали протяжно заливаться громким лаем, приветствуя знакомого человека на темной лошади, которая была покрыта россыпью белых пятен по всему телу. Один лишь круп лошади и ее черная, словно безлунная ночь грива, не имели белесых пятен, из-за которых, отец Аргия прозвал ее Звездочкой. Взмыленная после продолжительного галопа лошадь даже не обращала внимания на этих неуемных дворовых кусак, продолжая двигаться тем путем, который указывал ей Флавиан. Позади них бежал Снежок, который несмотря на уговоры Аргия, в виде сочных куриных косточек, не остался сторожить овец, а последовал за своим хозяином.

Всю дорогу от Пятихолмия Флавиан думал только о том, что могло приключиться с матерью, и клялся Пантеону Двенадцати, что сделает все, что прикажут ему боги, лишь бы мать осталась жива. Сегодня же он принесет Ткачихе петуха в жертву, если матушка его будет жива и здорова, Флавиан поклялся про себя этой богине. По началу все это можно было принять за дурную шутку брата Аргия, однако, такими вещами не шутят, тем более, у Лихаса был слишком перепуганный вид, который нельзя отразить на лице, не испытав его.

От самого холма и до Утворта, пастух гнал Звездочку во всю силу — покрытые цветастыми коврами поля и заливаемые солнечными лучами холмы проносились мимо Флавиана размываемой картинкой, он видел лишь то, что ждет его впереди. И даже на въезде в деревню, он не убавил ход, не замечая, что происходит вокруг него, в самом поселении.

Не замечал пастух и того, что он чуть не задавил двух рыжих куриц, которые своевольно переходили дорогу Утворта, состоявшая по большей части из утрамбованной земли, часто во время дождей, превращаясь в бурую жижу грязи. Курицы едва спаслись от подкованных копыт Звездочки и в последний момент, они, взмахнув крыльями, перелетели на другую сторону дороги к соседскому двору. Жители Нозернхолла верили, что курицы, бродящие по дороге — к дождю, но сейчас Флавиана это не волновало.

Не замечал пастух и то, что на обширном подворье старосты Утворта во всю готовились к предстоящему празднику. Дети носились с визгом и криками с радостными улыбками на лице по всему двору с ясеневыми палками и играли в «Благородного рыцаря», некоторые дети особняком расположились под тенистой яблоней и занимались гаданием на цветках Кормизии. Девочки по большей части играли в прятки, одна из них, самая удалая, залезла на яблоню и спряталась среди веток, которые еще не плодоносили.

Неподалеку от зажиточного дома старосты, который своим убранством превосходил все остальные дома деревни, люди готовили валежник, складывали его в огромную кучу для предстоящего костра. Женская часть населения Утворта занималась украшением подворья, молоденькие и юные девы связывали воедино гибкие ивовые прутья, и украшали их едва проросшими весенними цветами. Эти прутья сегодня должны будут отогнать от деревни злых духов, которые просыпаются каждый год. Мужики же с наполненными элем кружками в руках готовили чучело, весело смеялись, приделывая этому чучело то нос, из моркови, то шлепая его по заднице палкой, отпуская при этом пошлые шутки. Флавиан ничего этого не замечал, он даже и не мог подумать о том, что сегодня может быть праздник. Но едва, заметив эту размытую картинку краем глаза, пастух пришел в ужас и негодование.

«Как они могут веселиться и смеяться, когда там моя мать, раненая и нуждается в помощи?»

Звездочка гнала во всю прыть, сверстники Флавиана, особенно девицы, бросали на него косые взгляды и перешептывались между собой, обсуждая, куда сломя голову несется пастух.

Вот, уже виднеется его захолустный дом с небольшим подворьем. Тогда Флавиан чувствовал каждый миг времени и поторапливал лошадь как мог, сердце колотилось барабанным ритмом. Лошадь даже не успела до конца затормозить, когда Флавиан спрыгнул на ходу и чуть было не упал на ветхий покошенный забор. Пастух на своих двоих бежал домой, вслед за ним лая и виляя хвостом, не понимая, что это не игра, а пугающая реальность, следовал его пес Снежок.

Вбегая в сени, юноша почувствовал знакомый запах пареной репы и свеклы, он со всей скорости врезался в котелок и посуду, которая со звоном упала на деревянный пол разлетаясь по разным углам. Но это его мало волновало, пока он на забежал в комнату и не увидел свою мать.

Матушка стояла подле кровати, где лежал без сознания мальчик, с влажной тряпью на голове. Мать с задумчивым скорбным взглядом что-то стирала в медном тазу, от чего вся вода была красной, как отражение алого зарева в мутных водах реки.

— Матушка, — Флавиан даже не знал, что можно сказать в этой ситуации, в один миг он оцепенел и остался прикованным к полу, с трудом выдавив из себя несколько слов. — Что тут произошло?

Мать выглядела очень усталой и постаревшей. В ее волосах жесткой хваткой вцепилась седина, а морщины будто бы за день покрыли все ее нежное лицо. Она обернулась к своему сыну и уголки ее губ едва тронулись, с материнской заботой и печалью в лице.

— Входи, сын, — ответила мать.

Но пастух так и остался стоять в дверях. Ничего окружающего сейчас для него не существовало. Мать здорова. Живет и здравствует. Камень, величиной с сам Нозернхолл пал с его души, и теперь он чувствовал себя чуть ли не самым счастливым человеком на свете. Но кто этот юноша, который лежит сейчас