До свидания, Эдит - Марсель Блистэн

В это время Эдит только поправлялась после автомобильной катастрофы (покалеченная рука была еще сильно искривлена), и я должен сказать, что, когда она появилась в этом платье, вовсе не от чего было приходить в восторг. Однако раздались именно восторженные возгласы. Я не буду называть имена тех, кто восклицал:

- Но это же Рита Хэйворт! Марлен! Ты восхитительна, великолепна...- и т. д. и т. п.

И только я молчал... Тогда она спросила:

- Ну что же ты ничего не говоришь? Ты находишь, что я безобразна? Так скажи это, скажи, что ты думаешь. Я улыбнулся:

- Мне никогда не приходило в голову сравнивать тебя с Ритой или Марлен...

Все вокруг хранили ледяное молчание... Эдит посмотрела на меня внимательно. Как всегда, она все поняла.

Когда через час мы с ней садились в машину, чтобы куда-то поехать, она взяла меня за руку и сказала:

- Знаешь, я ведь поняла, что ты хотел сказать... Но им доставляет такое удовольствие думать, что я им верю!

Большой дом Сердана в Булони, с ванной из черного мрамора, огромным залом с колоннами.

Эдиг и Марсель надеялись там долго жить и любить друг друга, но судьба распорядилась иначе.

Какой одинокой и крохотной казалась она в этом доме после катастрофы, унесшей ее большую любовь. Она гордилась всей этой пышностью, немного крикливой, немного театральной, для которой но была создана. Эдит любила все самое простое, и для нее не было большей радости, чем пить кофе, сидя на кухне.

Дом в Булони появился в период роскоши, собственной телефонной станции, секретарей и китайских поваров.

В этом доме, как на вокзале, можно было встретить множество людей, и никто хорошо не знал, в чем состоят их обязанности, что они тут делают.

Однажды я зашел за Эдит, мы собирались куда-то идти, и на площадке, соединявшей оба крыла дома, встретили одного из артистов ансамбля "Компаньон де ля Шансон". С ним была прелестная девушка.

- Хэлло, малыш! Откуда ты? Я давно тебя не видела! - сказала ему Эдит. Он покраснел.

- Но... мадам... вот уже две недели, как я и моя невеста находимся у вас в доме... Понимаете... Я... Эдит засмеялась:

- Понимаю. Ты был немножко занят? Да? Все правильно, малыш, она прелестна! Оставайтесь у нас сколько хотите.

Такой была Эдит Пиаф. Но об этом в газетах не пишут.

5

Дом Пиаф. Многие слышали о нем, но только живя его жизнью, можно было понять его безрассудный, ошеломляющий уклад, если слово "уклад" вообще применимо к этому дому.

Пиаф была человеком выдающимся, необыкновенным и жизнь вела необыкновенную. Ее всегда окружали друзья (настоящие и те, кто так себя называл), импресарио, начинающие певицы и поклонники. Время проходило в непрерывных увлекательных беседах. Иногда Эдит исполняла тысячи ролей, была весела и смеялась, а иногда, обессиленная, замирала где-то в глубине слишком большого для нее кресла и принималась за свое бесконечное вязание.

Ее оценки были всегда окончательными, вкус - безошибочным, она обладала даром открывать таланты.

Когда собирались гости, вначале каждый старался поговорить с ней, потом обычно говорила она. В какой-то момент она вдруг бросалась к роялю и звала того композитора, кто был у нее в этот вечер,- Мишеля Эмера, Глансберга или Гигит (так она называла Маргерит Монно).

- Вот, послушай,- говорила она обычно,- что ты об этом скажешь...

И уже ее пальцы касаются клавиш, музыки еще, собственно, нет, но Эдит что-то напевает, ее голос крепнет, и происходит чудо: на ваших глазах рождается песня, она еще не сложилась, но Эдит ее "чувствует", угадывает, она вся напряжена, натянута, как струна, сейчас для нес ничего не существует, она никого не видит.

Склонившись над роялем рядом с композитором, она снова и снова повторяет свою мелодию, ее глаза сияют, она вся охвачена возбуждением.

Вокруг замолкают, взоры устремлены на нее, все понимают: происходит нечто удивительное. Эдит Пиаф (об этом говорили все композиторы, писавшие для нее музыку, все поэты, писавшие слова) была не только исполнительницей песни, она была ее вдохновительницей и участвовала в ее создании, она была прирожденным музыкантом.

Она была жестока к другим и к себе. В своем творческом порыве она всех увлекала, околдовывала. Так проходили часы, целые ночи. Наутро все были без сил, и только одна Эдит - неутомима; ее глаза светились торжеством: она наконец "держала" свою песню.

Если вам довелось видеть, как рождались песни Эдит Пиаф, вы этого никогда не забудете, это было сильнее, чем ее концерт.

Как-то я обедал у нее. По счастливой случайности нас оказалось всего четверо или пятеро. Эдит была веселой, отдохнувшей.

- Ну, Сель,- обратилась она ко мне,- когда же ты напишешь для меня новый сценарий?

Неловко, бестолково я стал объяснять, что это нелегко, так как она не все может играть, ее внешние данные не ко всякой роли подходят.

Она меня оборвала. Это был один из немногих случаев, когда я увидел жесткость в ее взгляде.

- Что ты этим хочешь сказать? Что я нефотогенична, некрасива?

Я начал бормотать что-то бессвязное. Я хотел объяснить, что актрисе с такой яркой индивидуальностью нельзя предлагать что-нибудь шаблонное...

Она молчала... Молчание становилось тяжелым; наконец, взвешивая каждое слово, она сказала:

- Я знаю, о ком ты думаешь... (и она назвала несколько известных актрис). Да, бесспорно, они красивы, но, поверь мне, о них забудут, никто не будет знать, кем они были, а я буду жить в ваших сердцах, даже если умру.

Я молчал, у меня перехватило горло...

Эдит встала, подошла к радиоле и сказала очень мягко:

- Если через две минуты ты не запросишь пощады и не заплачешь... я больше не Пиаф!

Она поставила "Гимн любви" и, стоя рядом, пела дуэтом со своим собственным голосом эту душераздирающую песню.

Радиола была пущена на полную громкость, но голос на пластинке не мог заглушить великолепного голоса живой Эдит. Это было фантастично. При одном воспоминании об этом меня пробирает дрожь... и я снова плачу.

Это было одно из тех мгновений, когда вам открывается совершенная красота и вы через искусство постигаете, насколько прекрасна жизнь.

Раз я уж заговорил о песнях, расскажу, как родилась для экрана "Свадьба", которую Эдит исполняла в фильме "Безымянная звезда".

По первоначальному замыслу зритель не должен был ее видеть, он слышал лишь ее голос. Но режиссеры предполагают, а продюсеры располагают, и в один прекрасный день наш продюсер заявил, что зрители должны увидеть Пиаф на экране, так как прежде всего она знаменитая эстрадная певица. Пришлось согласиться, и Эдит попросила дать ей несколько дней, чтобы посоветоваться с Маргерит Монно и Анри Конте. Это заняло у них не много времени, и однажды вечером, после съемок, она пригласила продюсера с женой и меня на квартиру к Маргерит Монно.

Гигит (позднее я расскажу о ней, так как невозможно, говоря об Эдит, не подумать о ней), как всегда удивительно простая и скромная, ждала нас.

- Мне кажется, дорогой,- сказала она мне,- у нас неплохо получилось. Но, если вам не понравится, вы скажите, мы еще поищем.

Она села за рояль, Анри Конте встал рядом, и Пиаф запела. Когда она кончила и посмотрела на нас, мы - ревели, а Эдит, которая только что передавала глубочайшее в мире горе и находила такие краски, что у вас разрывалась душа, сказала самым обычным тоном, но с оттенком иронии:

- Все в порядке, дети мои, им понравилось. Значит, она хороша, наша песня.

"Свадьба" была одной из лучших песен Эдит Пиаф. Исполняя ее, Эдит в убыстряющемся ритме все исступленнее качала головой вправо и влево, в такт звучавшим в оркестре колоколам. И удары колоколов в сочетании с этим удивительно точно найденным движением передавали такую глубину горя, такое отчаяние, что это граничило с безумием.

Теперь я скажу об Эдит несколько слов как кинорежиссер. В то время как многие актрисы, дебютирующие в кино, держатся весьма смело и зачастую предъявляют большие требования, Эдит, которой кино ничего не могло прибавить к ее мировой известности, была самой послушной, самой уступчивой, самой скромной. Она ко всему прислушивалась, все замечала. Каждый раз перед началом съемок она отводила меня в сторону и объясняла, как предполагает сыграть сцену, потом добавляла:

- Если это будет не совсем то, что ты хочешь, сделай мне незаметный знак, я пойму.

Если бы мы не были во Франции, климат которой так благоприятствует маленьким звездочкам - ведь каждый сезон нам приносит очередное "откровение года",- Эдит Пиаф могла бы сделать в кино карьеру Анны Маньяни, Бэтт Дэвис или Кэтрин Хэпбёрн.

Однажды Чарли Чаплин сказал мне, что он думает о ней. Это было во время официального приема, который устроили для него французские кинорежиссеры.

Одного за другим нас представляли тому, кто для всех нас является учителем. Когда наступила моя очередь, он сказал:

- Мне о вас говорила Эдит Пиаф. Я восхищаюсь ею и считаю, что она женщина - должна была бы делать то, что делаю я.