Человек дарует имя - Валентин Краснопевцев

Если все же сорока — именно пестрая, то тезкой ее надо будет признать соболя, чье имя считают родственным древнеиндийскому «сабалас», пестрый, пятнистый. Пестрота зверька, конечно, относительна, но в то же время знатоки собольего меха могли усмотреть ее и в том хотя бы, что очень густой и пушистый зимний мех соболя бывает и черно-бурого цвета, и более светлых тонов, а на горле и на груди просвечивает желтое пятнышко.

Имя каракурта — черного паука с красными точками на брюшке, распространенного у нас в Крыму и на Кавказе, а также в пустынях Средней Азии, — так и переводится с тюркского: черное насекомое. Каракурт очень ядовит. Его яд в 15 раз сильнее, чем яд пользующейся недоброй славой гремучей змеи. Не менее ядовит и американский родич каракурта, получивший у себя на родине выразительное прозвище — черная вдова.

Название барсука тоже заимствовано русскими у тюркских народов: у них «барсук» означает серый зверь («бурсык» у татар, «борсук» у казахов и т. д.). Современная форма русского имени зверя — результат закрепления на письме аканья.

Тюркского происхождения и название одного из коршунов, сарыча: оно означает желтый. Та же основа легко просматривается в имени саранчи. Между прочим, у древних славян это насекомое именовалось «пруг» — производное от глагола прыгать.

Мышь, муха и мошка — в этимологическом отношении родственны: все они — серые. Правда, что касается мыши, то ее имя связывают еще с древнеиндийским «мушати», ворует. Так что, может быть, докучный для человека грызун — воровка?

Любопытную картину нарисовал в одном из очерков писатель-натуралист И. Соколов-Микитов, посетив ленкоранское побережье Каспия:

«Огибая заросшие камышом берега, мы еще долго плыли серединою наполненного птицею зеркального широкого залива. Дождливое зимнее небо низко нависло над окружавшими залив камышами. Как бы обещая хорошую погоду, на горизонте, казалось, алела полоска розовой зари.

— Посмотрите, это сидят на отмели фламинго! — разглядывая полоску необыкновенной «зари», сказал наш спутник.

То, что на первый взгляд показалось розовой полоской зари, на самом деле было огромным скоплением розовых птиц — фламинго».

И действительно, окраска оперения экзотических для северного жителя птиц необычайна: от нежно-розового до почти красного, лишь концы крыльев — черные. И не случайно писатель принял издали стаю птиц за розовую полоску зари. Их русское имя берет начало от португальского «фламингос», то есть пламя. Пламенная птица — согласитесь, имя и точное, и красивое!

А теперь обратимся к аргентинским впечатлениям известного английского писателя и натуралиста Джеральда Даррелла:

«На этих травянистых полях можно было увидеть множество… небольших птичек величиной с воробья, с глянцевито-черными спинками и ослепительно белыми грудкой и шейкой. Они сидели на ветках и стволах мертвых деревьев, время от времени взмывали в воздух, хватали на лету насекомых и возвращались на место; их грудки сверкали на фоне травы, словно падающие звезды. Местные жители называли их flor blanca — белые цветы, и это прозвище очень подходило к ним. Мы видели целые поля этих летающих цветов; птички вспархивали и устремлялись к земле, и их грудки сверкали ослепительной белизной, которую можно сравнить разве что с блеском солнца на воде».

Как легко убедиться из этого поэтичного описания, не обязательно цвет всего «платья», но также и белая «манишка» (а с таким же успехом — красный «берет», черный «галстук», вообще любая другая приметная деталь туалета) вполне может послужить отличительным признаком живого существа в глазах наблюдательного человека.

На груди и горле у каменной куницы — большое белое пятно. Значит, мы имеем дело с белодушкой (вспомните старинное «душегрейка»). У одного из дельфинов светлые живот и бока резко контрастируют с темноокрашенной спиной. Как его зовут? Разумеется, белобочка! У птички горихвостки — действительно огненно-красный, словно бы подожженный хвост, а у лесных малиновок — красная грудка (их еще называют по той же причине зарянками). Если у встреченной змеи то место, которое принято называть подбородком, окрашено в ярко-желтый цвет — смело можно утверждать, что перед нами желтая борода[2].

Симпатичный зверек перевязка получил свою далеко не ординарную кличку потому, что темную его мордочку окантовывают две белесые поперечные черточки-полоски — ни дать ни взять наложенная руками опытного хирурга медицинская повязка.

Не приходится ломать голову над разгадкой имени безногой ящерицы желтопузика. А вот у птицы лысухи лысина не натуральная, а бутафорская: впечатление плешины производит белое пятно на ее лбу, хорошо заметное на фоне общей однообразно-черноватой окраски оперения.

Казахская и монгольская клички антилопы джейрана — соответственно кара-куйрюк и хара-сульте — в переводе на русский язык оказываются равнозначными: черный хвост.

Хлопковый рот — так не без юмора окрестили водяного щитомордника жители Юго-Востока США. Если эту змею напугать, она в мгновение ока сворачивается в тугое кольцо, высоко поднимает переднюю часть туловища и в свою очередь пытается устрашить противника, то и дело разевая во всю ширь пасть, совершенно белую изнутри.

Не откажешь в остроумии и тем, кто придумал кличку — кролик-ватный хвост. Этот кролик — обладатель короткого и округлого хвоста, белого с боков и снизу.

Среди животных имеются такие, которые раскрашены с удивительной щедростью. У цветного бекаса, например, тона расцветки — серовато-бурый, беловатый, охристый и черный. У самца вдобавок вокруг глаза желтое колечко, а у самки — белое, окаймленное черным.

На зависть нынешним модникам, питающим особенное пристрастие к вельвету, «разодеты» обитающие на Мадагаскаре птицы вельветовые филипитты. У самца общий тон оперения бархатно-черный, а у самки — оливково-зеленый.

Особым изяществом туалета отличается африканская обезьяна с обескураживающим названием — гвереца с мантильей. Сама она глянцево-черная, а белая оторочка начинается узкой надбровной полосой и далее продолжается на щеках, шее, плечах, бедрах и на хвосте. Она-то и играет роль мантильи — старинной испанской кружевной накидки.

И все же из большой компании наиболее нарядных представителей животного мира по богатству своего «гардероба» никто не может сравниться с другой обезьяной — немейским тонкотелом.

Ее неспроста называют еще одетой обезьяной. «Костюм» немейского тонкотела поражает полнотой и изысканностью. Верхняя поверхность тела обезьяны и бока — серые: чем, скажите, не фрак! Хвост и треугольное пятно под ним — белые, они создают впечатление разреза на фраке. Шея, грудь, плечи, верхняя часть передних и задних конечностей — черные: немного фантазии — и можно усмотреть жилетку и брюки. На руках у немейского тонкотела — белые «перчатки», на ногах — красноватые «носки». И в довершение столь разнообразного и пышного одеяния — красная полоса, идущая, подобно шарфу или орденской ленте, по верхней части груди в направлении к плечам. Лицо — оголенное, желтое, такого же цвета ладони, подошвы и седалищные мозоли, а щечные пучки волос — бакенбарды — белые. Немейский тонкотел в самом деле выглядит одетым, и не как-нибудь, а даже франтовато. Отсюда еще одно его название — обезьяна-герцог.

Отдельно надо сказать о лососе и белуге. Эти две рыбы хотя и носят цветовые прозвища, но отнюдь не по внешним приметам. Тело благородного лосося, к примеру, покрывает мелкая серебристая чешуя, между тем как название рыбы означает красный. Чем же тогда объяснить путаницу с именем? А суть заключена в том, что оно дано рыбе по красному цвету… ее мяса.

Белуга примечательна тем, что относится к числу долгожителей животного царства: она может достигать возраста 100 лет, а нередко и большего. Отличается белуга и своими солидными габаритами: длина 4,2 метра, вес до 1 тонны. Ирония судьбы такова, что ни один из этих наиболее впечатляющих отличительных признаков не стал основой русской клички рыбы. А названа белуга опять же по цвету мяса, то есть по мотивам скорее гастрономического свойства… Несколько отступая от темы главы, поясним, что и треску треской тоже назвали после того, как, выловив в море, начали заготавливать впрок в качестве пищевого продукта: мясо этой рыбы имеет ту особенность, что при сушке расщепляется на отдельные волокна, чем напоминает структуру дерева. Отсюда название: в старину, как утверждают лингвисты, слово «треска» значило щепка, кол, жердь. Здесь уместно припомнить однокоренное «трескаться». Любопытно, что и немцы именуют треску по аналогичному признаку, у них она — шток-фиш, рыба-палка.