Своими глазами (сборник) - Михаил Веллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В погребе вышибают днища из винных бочонков и пьют.
Пылает кровля.
26. Ярл и Харальд в башне, на винтовой лестнице перед запертой дверцой в часовню.
Ярл бьет раз и еще секирой, дверь разваливается.
Высокий седой старец с посохом, настоятель, пытается остановить их проклинающим жестом.
От сотрясения разбившего дверь удара еще колеблется лампада на краю полочки под иконой — и падает на каменный пол, масло из нее растекается.
Ярл делает шаг вперед и взмахивает секирой, чтоб раскроить череп настоятелю — но пяткой поскальзывается на разлившемся масле и падает навзничь, цепляясь за высокий порог сзади — и затылком на крутые каменные ступени. Безвольно съезжает вниз и замирает — красная лужица расходится под затылком.
Харальд смотрит ошеломленно.
— Всемогущ Господь! — торжествующе каркает старец, осознав происшедшее, и вздымает руку. — Кто осилит волю его?
Харальд осторожно переступает через масляную лужу и взмахом меча сбивает кресты и иконы со стен.
— Я, — отвечает он.
И в этот миг на старце вспыхивает снизу одежда — загорается на полу масло из упавших лампад.
Харальд оглядывается на лежащего внизу лестницы ярла и говорит горящему все обширнее старцу:
— Он уже в пути к Одину. Ступай и ты к своему богу.
Вынимает из его руки посох, выходит и закрывает на посох, вдев его в наружные петли по бокам дверцы, эту разбитую дверцу, оставляя старца в огне.
В набалдашнике посоха рдеет крупный рубин. Харальд выковыривает его мечом и зажимает в мертвую ладонь ярла:
— Это не цена за мою жизнь… но возьми.
И выходит из загорающейся башни.
27. Вечерний пир на берегу. Догорающий монастырь.
— Хороший погребальный костер у нашего ярла, — говорит один викинг.
— Это правда, что монах загорелся, когда ты посмотрел на него? — спрашивает другой Харальда.
— Я не знаю, отчего он загорелся. Но я посмотрел, и после этого он стал гореть.
— Ты лжешь, — говорит третий. — Только великий волшебник мог бы это.
— Вспомни, как мы спаслись, — возражает ему один из тех, кто спасся с Харальдом в кораблекрушении. — Боги дали ему большую удачу.
— Даже с самой большой удачей нельзя сжечь человека, лишь посмотрев на него!
— А если это сделал Тор, мстя за Ингвара?
Викинг в затруднении. Другой вступается:
— А зачем Тор допустил ему поскользнуться?
— Значит, его удача кончилась.
— Я не верю! — настаивает неверящий викинг.
Харальд встает, берет меч и щит и приглашающее отходит:
— Один из нас прав. Я готов доказать, что лжец ты, если не веришь.
Викинг берет оружие. Им освобождают место у костра. Крадучись кружат друг вокруг друга. Звенят мечи.
Харальд замечает небольшой гладкий камень близ костра, блестящий от жира, и мясной объедок рядом. Маневрирует так, чтобы этот камень оказался позади викинга. В нужный момент делает выпад, они стукаются щит в щит, Харальд — шаг назад и замах меча, викинг — полшага назад и поднимает щит: и вдруг падает на ровном месте головой в костер, волосы мгновенно вспыхивают — он наступил на залитый жиром камень.
Единый выдох зрителей. Поверженный выбирается из огня, его гасят.
Снова пьют. Харальд передает чашу побежденному.
— Если ты не колдун, то лучше тебе быть ярлом, — говорит тот и пьет.
28. Утро. Всю добычу складывают на драккаре у мачты. Один тащит сверток шелка, другой кидает сверху кривой кинжал в изукрашенных ножнах.
— Такие носят сарацины, — замечает один.
— Это вещи из Кордовы, — говорит седой викинг.
— Мне нравится Кордова, — задумчиво говорит Харальд.
— Ему нравится Кордова! — хохочут кругом.
— А почему бы и нет. — Харальд переводит взгляд к горизонту.
Кордова
29. Высокие черные скалы скользят вдоль бортов драккара. Пролив, Гибралтар, пройден: с одной стороны уходит вдаль лазурное теплое море, с другой — появляются пальмы на песке и белые зубчатые стены мавританских построек: Кордовский Халифат.
30. Перед мачтой, на месте ярла и с осанкой ярла, стоит Харальд и щурится вдаль. На лице пробился грубоватый светлый пушок, он повзрослел, покрупнел. Зеленый флаг с вороном над ним.
31. И викинги рубятся меж пальм и белых стен с маврами в тюрбанах и с кривыми саблями. Вопли и кровь, прах и пепел: налет по полной программе.
32. Груды добра сносятся на драккар. Шелк и парча спихиваются в сундуки на палубе, узкое и легкое арабское оружие складывается в узкий ларь на корме, жемчуга и камни вмеремешку с золотыми монетами ссыпаются в ларцы.
33. Кучка юных красавиц в изорванных полупрозрачных одеждах, почти не прикрывающих наготу, жмется в испуге на разгромленной площади. Окружившие их викинги обмениваются нетерпеливыми замечаниями.
Харальд шагает вперед, выбирает смуглую брюнетку — полную противоположность собственному светлому скандинавскому типу — и волочет в ближайшую постройку, дверь ее сорвана.
Отчаянный девичий крик из развалюхи, где они скрылись.
Викинги ухмыляются и с ревом бросаются на женщин, таща в стороны.
На службе у Рогера Сицилийского
34. Тяжело осев по планширь, движется драккар по бескрайней лазури — черный корпус, красный парус, зеленый флаг.
Раскинувшись в вольных позах, с сытым выражением отдыхают викинги на палубе. В центре — заматеревший Харальд.
Виден берег, и драккар у берега, и над шатром — голубой флаг с черной змеей.
— Такое знамя было у Рогера… — щурится вдаль седой викинг. — Его отец, Танкред, был дружен с ярлом Ингваром…
35. Драккар Харальда табанит веслами близ берега и застывает на воде.
Воины на берегу — такие же викинги — с оружием, но без доспехов выжидательно собираются в цепь.
С драккара смотрят напряженно, находя ладонями рукояти мечей и топоров.
Из-за драккара выходит небольшая лодка с четырьмя гребцами. На носу стоит Харальд — без шлема, щита и кольчуги, но опоясанный мечом. Лодка врезается в берег.
Рослый, роскошно облаченный ярл, также с одним мечом, делает из цепи два шага навстречу Харальду, спрыгнувшему на песок.
— Я Харальд, сын Сигурда, — останавливается перед ярлом.
— Я Рогер, сын Танкреда, — лицо ярла яснеет. — Это тебя мавры называют Жестоким?
— Те, кто встречались со мной, уже никак меня не называют.
Они заключают рукопожатие.
Харальд выше и шире в плечах рослого крепкого Рогера.
36. Закат над морем. Харальд и Рогер на драккаре Рогера играют в кости на бочонке (драккар Харальда плывет рядом). Большие костяные кубики с черными точками бросаются из кожаного стаканчика. Рогер выбрасывает четыре и пять, удовлетворенно кивает и протягивает стаканчик Харальду.
— Зачем эта игра? — спрашивает тот.
— Если у меня окажется больше — ты сделаешь так, как хочу я.
— А как хочешь ты?
— Чтобы ты пошел со мной завоевывать Сицилию.
— А если больше окажется у меня?
— Тогда я сделаю так, как хочешь ты.
— Тогда выигрывать буду я, — заявляет Харальд.
Он вытряхивает кости из стаканчика на ладонь и пальцами ставит на бочонок две шестерки.
— Ты пойдешь со мной завоевывать Сицилию, — серьезно говорит он Рогеру.
Рогер хохочет и бьет его по спине.
— Глупая игра, — говорит Харальд. — Зачем играть, если все равно надо побеждать?
Ночь опускается на море.
37. Ясное утро. Флот викингов пристает к Сицилии.
Вооруженные толпы бегут от кораблей и бросаются на штурм крепостных стен.
Стрелами и копьями сбивают со стен защитников-сарацин.
Бегом тащат с кораблей штурмовые лестницы, приставляют к стенам и лезут.
Бросают зацепляющиеся за края стен стальные кошки на веревках и лезут вверх.
С разбега от кораблей бьют группы привезенными бревнами-таранами в ворота и постепенно расшибают их.
Схватки на стенах и в переходах крепости. Убитые падают с обеих сторон.
И вот падает с башни зеленый флаг с золотым полумесяцем и взвивается голубое полотнище с черной змеей.
38. На коврах и подушках в роскошном зале сидят за вином и фруктами Харальд и Рогер.
— Я герцог Сицилии, — говорит Рогер. Он хлопает в ладоши, и танцовщицы в прозрачных одеяниях танцуют перед ними под звон струн.
— Разве тебе плохо служить у меня? — продолжает разговор Рогер. — Разве у тебя мало почета? Или доля добычи не устраивает тебя?
На лице Харальда — след нескольких прошедших лет, это уже молодой мужчина в полной силе. Небольшой шрам не портит лицо воина.