Всё нормально на Кубани в конце восьмидесятых - Анджей Загребельный

На следующий день я одарил Мадонну чекушкой самогона, и парой «Мальборо», сам не курил, а пачку дарить расточительно. Машка стала зазывать попиздеть, о моде да посмотреть журнальчики. Иллюзий я не питал, за жопан ущипнуть не мечтал, журнальчики посмотреть поболтать было интересно. Тем более у Мадонны был парень работавший в электромеханическом нормальный такой бугаек- качок недавно дембельнувшийся. Меня он воспринимал как млалшего брата Мадонны и иногда стрелял сигаретку, через него же я существенно расширил каналы поставки самогона. Иногда я смотрел и учился у Машки как надо стричь, держать ножницы филировать и все такое. Короче месяц без родителей и деда проходил благотворно. Токарил, пиздаболил гнал самогон, расширяя клиентскую базу.

Принес свой парикмахерский набор Машке, она заценила поработала машинкой и попросила меня убрать:

— Андж я такой уже хочу, а выпрашивать у тебя некрасиво и стоит он дохера. Витёк скалымит выкуплю а пока спрячь от греха подальше…

Один раз она позволила мне откатать полубокс, на каком- то парне, который проиграл Витьку в карты и готов был подстричься налысо. Делов-то! Получилось прилично… за что я был обласкан сразу с двух сторон Машкой чмокнувшей меня в щеку и клиентом сказавшим:

— О вроде заебись…

Я похвалам не внял, пытаясь унят эрекцию, возникшую от тесно прижавшейся Машки, (эта сучка специально так провоцировала издеваясь).

Общение продолжилось, хотя я уже уволился с подработки и вовсю занялся бутлегерством. Мадонна с Витьком заскакивали изредка ко мне, прикупить сэма от «Тёти Яны» у Машки я каждые две недели выбривал виски. А потом вернулся дед. Через пару дней после его возвращения он собрался в Краснодар по делам заодно и подстричься. Я возьми да пиздани:

— Деда может, я тебя подстригу? — тогда я не подумал о последствиях.

— Валяй Анжи, хули там бывало себя и сам стриг, один хер меня никто не подстрижёт как хочу! — браво согласился дедуля.

Я надыбал старое покрывало. Усадил деда на табуретку под вишней. Блять голова у деда жира на две банки соскребешь, не ошибешься. Да ладно хули, он меня в детстве обосравшегося купал. Нагрел на конфорке тазик, помыл деду голову модной болгарской шампунью. Начал стричь. Седые лохмы так и летели в стороны. А как стричь я уже знал. Видел я пару фоток его военных. Лихой казак и стрижка такая в поряде. Вот так его и подстриг. Да Мадонна права была волосы в ушах это пиздец. Еще и брови заебенил. Дед прикимарил и не отсвечивал. Я закончил, поясницу ломило, и кисти рук затекли. Как Машка потоком клиентов стрижет? Заебешься в усмерть.

Разбуженный дед глядя в зеркало малость прихуел.

— Епта внучок. Это заебись, бля мне еще бы мою кубанку.

Действительно дед со своей военной прической смотрелся куда моложе и очень браво.

За заботу и работу дедуля отстегнул мне пятерик и, подмигнув, предупредил:

— Я типа в город бабке ни слова!

Я закивал. Дед задумчиво на меня посмотрел.

— Анджи то самогон мне Макарыч передал, хотя сам не помнит старый хер, то стрижешь ты меня как отпетый цирульник. А Анджи ничо деду сказать не хошь?

Я сделал тупой ебальничек и пожал плечами. Дедуля хмыкнул и убыл «типа в город».

Глава 3

Итак, дед, оставив меня в глубоком замешательстве свой фразой, убыл «типа в город». Я, вытряхнув простынь от седых лохм, побродил по саду и собрался прогуляться до речки.

Возле двора узрел местного авторитета Рому Гочу сына одного из прапоров из нашей части. Гоча собирался осенью в армию и пытался оторваться по полной. Отношения у меня с ним были нейтральные, он сам и его «полублатная братва» меня игнорировали, я игнорировал их. Причём это было чуть ли не официально. Так Гоча установил сам, ибо был у нас с ним один секретик.

Я когда-то, ещё не зная, кто такой «блатняк» Гоча осваивался на новом месте жительства и попиздовал в сторону гаражей, где он меня и стопорнул пытаясь обуть на мелочь. Наученный злобными дагами из батиной прежней части, я таскал на штанцах солдатский ремень с начищенной бляхой поэтому долго не думая вытащил ремешок и со всей дури переебал Роме по башке раскровенив её. Гоча впал в состояние ахуя, попытался схватить какой-то пруток, но я не останавливаясь, кося под «ёбнутого» метелил его ремнем, жутко матерясь на смеси военно-дагестанского диалекта. Потом подостыв услышал:

— Бля да ты псих ебанутый!

Однако кровища заливала Гоче лицо, и пришлось помочь ему остановить кровь. Я даже спиздил с батиной автомобильной аптечки перекись и бинт и обработал рану. Гоча, несмотря на то, что был старше меня, покорно стерпел лечение от пиздюка. Когда мы выходили из гаражей нарисовались Гочины «шестерки», и тут я подумал, что мне пиздец. Но Рома своим ничего не сказал, а на расспросы кивнул на меня «вон типа приезжий в курсе». Я же просто пизданул, что мы хуячились вдвоём с кучей городских возле пляжа и они позорно съебались.

Рому такой расклад вполне устроил, и джентльменское соглашение было неформально заключено. Хотя всем свои он рассказал, что я «психическое ебанько» и лучше меня никак не задевать.

Гоча увидев меня помахал рукой, и спросил не знаю ли я чувака у которого тётка, делает нихуевый такой сэм.

К сожалению товара больше не было и новых поставок не ожидалось. Малёхо попиздели о бабах и о музыке. Гоча в разговоре все кидал косые взгляды на мою голову, а потом спросил:

— Ни хуя ты так выгорел, слуш, а кто тебя стриг?

— Да сам, — припездел я.

— Да ну, я сам себя как-то подстриг, ебота вышла, сейчас перед армейкой похипповать охота.

Я сделал стойку и загадочное ебальце.

— Гоча с тебя трёха и будет у тебя стрижка просто пиздец, в парикмахерских так не сделают.

— Сам, что ли подстригешь? Ну тебя нах Анж еще пырнёшь ножницами.

— Давай так, если я тебя подстригу, и тебя твоя тёлка с первого раза не узнает с тебя пятера! А если будет уёбищно. Я сам налысо стригусь и с меня десятка, ну и сэм за который ты спрашивал (тройка пузырей всё-таки была припасена).

Гоча как представитель армяно-русских кровей был азартен, и ему нехуй было делать.

Увидев мои цирульные прибамбасы он присвистнул:

— О, фига себе… серьёзно.

Я попросил его помолчать, тут же, как заправский моделист вымыл ему башку, от чего он ещё больше прифигел и завёл машинку.

— Она без провода