Наследница огня - Маас Сара Дж.

Когда она только-только пришла в Варэс, собственный замысел казался ей удачным, а главное – исполнимым. Селена часами разбиралась в устройстве обороны замка и мысленно планировала, как встретится с Маэвой и узнает о Ключах. Она до мелочей продумала свой разговор с древней королевой и хвалила себя за четкость и проработанность замысла. А потом…

В тот день Селена узнала простой и легкий способ пробраться в замок. Оказалось, что в два часа дня ворота южной стены на несколько минут остаются без охраны. Она быстро разобралась в устройстве механизма, отпиравшего ворота, но проникновение решила отложить до следующего дня, а сегодня еще раз внимательно понаблюдать за воротами. Своим дозорным пунктом Селена избрала крышу богатого дома неподалеку от южной стены. И надо же так случиться, что как раз в тот день из южных ворот выезжал Галан Ашерир, и Селена лицезрела его во всей красе и великолепии.

Но не это сокрушило ее тщательно разработанные приготовления. Не облик принца – темноволосого, с оливковой кожей. И даже не его глаза. Расстояние между Селеной и проезжающим принцем было достаточным, но она разглядела его бирюзовые глаза… такие же, как у нее самой. В Рафтхоле цвет ее глаз заставлял Селену прятать лицо под капюшоном.

Больнее всего ее ранило то, как радостно жители столицы встречали своего наследного принца.

Никто не выгонял их на улицы, не заставлял выкрикивать приветственные слова. Они делали это сами и совершенно искренне. Горожане обожали его, восхищались его обаятельной улыбкой, блеском ладно сидящих доспехов, на которых играло солнце. Вместе с отрядом солдат принц направлялся на северное побережье, чтобы еще больше обезопасить континент от адарланского вторжения. Обезопасить континент. Принц не вынашивал замыслов по завоеванию Адарлана. Он строил оборонительные сооружения, и народ любил его за это.

Селена следовала за принцем и его отрядом по пятам, перепрыгивая с крыши на крышу. Достаточно было бы одной стрелы, вонзившейся между бирюзовых глаз, и Варэс потонул бы в слезах и скорби. Но Селена сопровождала Галана до самых городских ворот. Приветственные крики становились все громче. Люди забрасывали его цветами. Лица горожан светились гордостью за их прекрасного и совершенного принца.

Селена достигла городских ворот в тот момент, когда их торжественно открыли перед принцем Галаном. А потом Галан Ашерир поехал навстречу закатному солнцу, войне и славе. Поехал сражаться за добро и свободу. Селена просидела на крыше до тех пор, пока фигура принца не превратилась в крохотное пятнышко на горизонте.

Потом она слезла с крыши, направилась в ближайшую таверну и спровоцировала самую отвратительную, жестокую и кровавую потасовку, на какую только была способна. Вызвали городскую стражу. Просто чудо, что ей удалось покинуть таверну за считаные секунды до появления стражников, иначе бы она, в числе прочих драчунов, сидела бы сейчас в местной тюрьме. Вытирая подолом блузы разбитый нос и сплевывая на мостовую кровавую слюну, Селена послала к демонам и королевские приказы, и собственные замыслы. Больше она палец о палец не ударит.

Что толку в ее замыслах? Нехемия и Галан могли бы освободить весь мир… и не освободили. Нехемия должна была бы остаться в живых… и не осталась. Принц и принцесса совместными усилиями могли бы разбить адарланского короля. Но Нехемия мертва, а клятва Селены – ее напрасная, сгоряча данная клятва – выглядит откровенной глупостью. Тот же Галан мог бы сделать намного больше. Какой же дурой она была, что поклялась.

Но даже Галан – прекрасный, любимый народом Галан – всего лишь обороняется от Адарлана. А ведь в его распоряжении – целая армада и тысячи отличных солдат. Селену захлестывало ощущение собственной никчемности. Уж если Нехемия не смогла остановить короля, ее собственный замысел встретиться с Маэвой глуп и абсолютно бесполезен.

К счастью, она еще не столкнулась ни с одним фэйцем. Даже близко не видела. Можно подумать, она прониклась страхом невежественных адарланских обывателей перед магией. На самом деле Селена сама избегала магии. Еще до неожиданной (хотя и косвенной) встречи с Галаном она стороной обходила ту часть рынка, где торговали всякими снадобьями и амулетами. Едва завидев уличных целителей или предсказателей судьбы, Селена торопилась уйти. Разузнав, в каких тавернах любят собираться обладатели магических способностей, она никогда не появлялась там. Достаточно капельки чужих магических сил, чтобы в ней самой пробудилось то, о чем она столько лет пыталась забыть и что старательно вытаптывала. В Варэсе она уже несколько раз оказывалась на грани пробуждения. Ее спасало вино, украденное у ближайшего торговца. Селена пила до тех пор, пока не впадала в отупение.

Итак, прошла неделя с тех пор, как она отказалась от своего замысла и плюнула на все. В том числе и на себя. Селена подозревала, что ее нынешнее состояние продлится не одну неделю. Потом, быть может, ее начнет воротить от теггьи и от ежевечерних потасовок в тавернах (ее лекарство против полного отупения). Когда-нибудь ей надоест наливаться ворованным кислым вином и целыми днями валяться на крышах.

Однако сейчас Селену мучила жажда. Голодный желудок тоже заявлял о себе. Надо убираться с этой крыши, но не торопясь. Нет, она не боялась бдительных караульных. Просто у нее кружилась голова и ей не хотелось кубарем скатиться с крыши, разбив себе еще что-нибудь.

Селена переместилась к другому краю крыши. Эта часть здания выходила в тихий переулок. Оставалось взяться за водосточную трубу и бесшумно сползти вниз. На глаза ей попался тонкий шрам, пересекавший ладонь: напоминание о ее нелепом обещании, данном месяц назад, перед полузамерзшей могилой Нехемии. Напоминание о пышном букете неудач и о людях, которых она подвела. Другим напоминанием служило кольцо с аметистом. Каждую ночь Селена проигрывала это кольцо в какой-нибудь таверне, но еще до восхода солнца возвращала обратно.

Вопреки всему, что произошло в Рафтхоле, невзирая на роль Шаола в гибели Нехемии и разрыв с ним, она не могла расстаться с его кольцом. Селена трижды проигрывала кольцо в карты, однако возвращала всеми доступными ей способами. Кинжал, приставленный к ребрам, обычно действовал убедительнее слов.

Это чудо, что при таком головокружении она благополучно спустилась в переулок. После залитой солнцем крыши здесь было сумрачно и даже темно. Селена оперлась рукой о прохладную каменную стену и стала ждать, когда глаза привыкнут к сумраку. Хорошо бы заодно и голова прекратила кружиться. Боги, в кого превратилась Селена Сардотин – любительница изящной одежды и тонких духов! И скоро ли у нее появятся силы выбраться из этой ямы?

Вскоре Селена обнаружила, что в переулке она не одна. Вначале ее нос уловил жуткое зловоние, и только потом она увидела женщину, от которой оно исходило. На нее смотрели широко раскрытые желтоватые глаза. Из высохших, потрескавшихся губ раздалось шипение:

– Грязнуля! Чтоб я больше тебя не видела у своих дверей!

Селена отпрянула и недоуменно заморгала. Никаких дверей не было, как не было и дома. Только ниша в стене, забитая разным хламом, который и составлял имущество бродяжки. Невозможно было сказать, сколько ей лет. Сгорбленная. Растрепанные, давным-давно не мытые волосы. Вместо зубов – сгнившие корни. Селена еще раз моргнула, и лицо бродяжки обрело резкость. Лицо злобного, полубезумного, невероятно зловонного существа.

Селена примирительно подняла руки, сделала шаг назад, потом второй.

– Прошу прощения, – пробормотала она.

Бродяжка выплюнула комок слизи, и тот упал в дюйме от пыльных сапог Селены. У самой Селены не было сил ни на злость, ни на отвращение. Она бы просто удалилась, не ударь ее вопрос: а как она сама выглядит со стороны? Какой ее видит владелица ниши?

Пыльная, грязная, рваная, давно не стиранная одежда. Давно не мытое тело (купание в фонтанах мытья не заменяло). Такое же зловоние. Недаром бродяжка увидела в ней… соперницу, позарившуюся на эту жалкую нишу в стене.