Мы и Россия - Игорь Харичев

А если по мере того, как делаешь оба эти дела, ты понемногу проникаешься идеями тех вождей, к которым подставлен?

Идеи – в духе проклятых вопросов. Надо устраивать шествия, митинги и демонстрации, требуя своего права на эти шествия, митинги и демонстрации. Масляное масло? Антивещество в роли вещества? Кому должен сочувствовать герой Харичева, подвешенный на верёвке о двух концах? И тем, и другим – вполне в духе отечественной традиции, где тайные организации и секретные службы шуруют параллельно, то есть с двух концов разом?

А в чью пользу и во имя чего шуровал Евно Азеф? Штатный чин Департамента полиции и одновременно – руководитель боевой организации эсэров – он когда был искренен: когда выдавал боевиков властям, спасая тем самым от гибели важных начальников, или когда организовывал теракты, обрекая этих самых начальников на гибель? (Между прочим, обрёк и попа Гапона, который тоже не поймёшь кто: то ли провокатор, увлёкший рабочих на кровавое шествие, то ли радетель за рабочих, надеявшийся им помочь).

В отличие от Гапона, Азеф сумел отвертеться если не от смертного приговора, то от его исполнения – удрал. Умер в 1918 году от болезни почек, своей смертью, в германском госпитале.

В России ему не дали бы умереть своей смертью: угробили бы или родные эсэры, или родные полицаи – в зависимости от того, какой конец верёвки оказался бы реальнее, то есть ближе. И уж точно прав Харичев: само наличие такой верёвки о двух концах – роковой выбор человека, решившегося на активное участие в нашей истории.

Интересно, а Дмитрий Богров был когда искренен: когда работал тайным агентом на полицию (и стрелял в Столыпина при явном её попустительстве) или когда входил в организацию эсэровских боевиков-максималистов, то ли провоцируя их на смертельные подвиги, то ли отдаваясь этому смертельному делу всей душой? Полиция его не выгораживала – казнила незамедлительно (через десять дней после покушения). Голову петле Богров подставил спокойно и с достоинством (потому что ненависть к Столыпину и ко всей правящей камарилье была истинным символом его революционной веры?).

Где же там вера, а где имитация? Где подвиг, а где провокация? В какой синодик вписывать человека, когда будущее, за которое он отдаёт жизнь, наконец, наступает? И что это за светлое будущее, которое требует тёмных жертвоприношений?

А уж от чего не удрать и не отвертеться: будущее – не подарочек.

Я имею ввиду великое будущее. Если распадёмся, переродимся, исчезнем как великий народ, проклятые вопросы снимутся сами собой. Если же и дальше суждена нам судьба великой страны, то великое будущее всегда тяжко, горько. И тогда надо быть готовыми ко всему. Кроме одного варианта (сейчас я напомню заголовок предыдущее книги Игоря Харичева), что будущее будет преподнесено нам в подарок.

Притопает в образе ещё одного коня, подаренного грекам-троянцам греками-данайцами?

Про такого коня и написал Вергилий в «Энеиде», вложив в руки Лаокоона копьё, а в уста – фразу, которая вошла в золотой фонд всечеловеческой мудрости:

– Quidquid id est, timeo Danaos et dona ferentes!

Что переводится так: что бы это ни было, боюсь данайцев, даже и дары приносящих.

Закончу тем, что сказал по этому поводу замечательный филолог, мой университетский учитель Николай Иванович Либан:

– Лучше бояться, чем испугаться.

Виват, Россия, или Пронин, внук Пронина

Фарс-мажорный детектив

Поздний вечер лениво стирал последние краски с небосклона. Столица большой, бестолковой страны готовилась ко сну. Развешанные всюду окна гасли одно за другим, исчезая в зыбкой темноте.

Красавец дом, стоящий в тихом уголке Москвы, жил вечерними заботами. Одни его обитатели, как это заведено у порядочных людей, смотрели телевизор, другие получали удовольствие от ужина, иные занимались любовью, выпивали, ругались. Жизнь шла своим чередом.

Квартира на двенадцатом этаже представляла исключение. Здесь кипела напряженная работа мысли. Академик Иван Морев последний раз проверял расчеты. Это была финишная прямая. Ничтожная часть длинного пути, который одолел пытливый ум. Азарт владел немолодым академиком. Еще немного. Еще. Последние усилия.

Множество книг окружало рабочий стол академика. Они стояли длинными рядами в шкафах, лежали на стульях, на столе. Царство мыслей, зафиксированных на бумажном носителе посредством печатания слов – способ, придуманный неким Гутенбергом ещё Бог знает когда.

Время продолжало свой неуклонный ход. Приближалась ночь в полном соответствии с законами природы. Одно за другим исчезали в темноте окна. Именно в эту пору произошло важное для России событие: академик Морев завершил свою многолетнюю работу, финишная прямая подошла к концу.

– Есть! – кричит он в неистовом восторге. – Нашёл!

Да, он нашёл то, что искал долгие годы, к чему ежедневно стремился, чего так страстно желал каждую минуту. Он нашел Формулу спасения России. Какое счастье! Академик, немолодой благообразный человек, готов был воспарить как птица.

– Маша! – летит он по сонной квартире. – Маша!

Дочь появляется на пороге: молодая, красивая, стройная как фотомодель. Крик отца напугал её.

– Папа, что случилось?

– Маша, я сделал это. Слышишь? Я сделал. Труд моей жизни. Это поможет нашей стране. Теперь ты можешь по праву гордиться своим отцом. Формула спасения России найдена. Жаль, что мама не дожила до этого светлого дня…

Взгляд академика туманится, но лишь на секунду. Схватив трубку, он звонит в Кремль.

– Академик Морев беспокоит. Мне нужно срочно переговорить с Президентом. По весьма важному вопросу.

– Президент давно уехал и в настоящее время отдыхает, – сообщила трубка.

Это была неприятная неожиданность. Как можно отдыхать в столь важную для Родины, для Истории минуту?! Только что он мог поделать?

– Пожалуйста, передайте Президенту, что формула найдена. Утром я лично привезу её в Кремль. И прошу прислать за мной машину. – Он вернул трубку на место и взглянул на дочь. – У нас есть, что выпить? Давай отметим.

Академик любил хороший коньяк, и таковой нашёлся в баре. Армянский, марочный, в красивой фигурной бутылке из темного стекла. Коричневатая жидкость наполнила рюмку. Себе Маша налила сухого вина.

– За твой успех, папа! – Она смотрит на отца с любовью и восхищением.

– Это успех всей России.

Коньяк обволакивает язык и нёбо, ласкает их. Академик смакует благородную жидкость. Какой прекрасной кажется ему жизнь.

В то же самое время совсем в другом доме, в другой квартире, в большой полутемной комнате совещались очень серьезные люди.

– Он получил формулу, – говорит самый старший и самый главный из них, мужчина средних лет с небольшой аккуратной бородой. Его пронзительные глаза смотрят недобро. – Настала пора действовать!

– План номер один? – спрашивает один из присутствующих.

– Да. Приступаем к осуществлению. Связь как условлено. Смотрите, не подкачайте.

– Что вы, не подкачаем. Не сомневайтесь.

Утро громоздится над столицей. Солнце радуется возможности светить. Дневная жизнь набирает обороты.

По улице мчится большая красивая машина. Мощный мотор с легкостью крутит колеса. Повернув на тихую улочку, автомобиль останавливается возле добротного жилого дома. Двое крепких мужчин в чёрных костюмах ступают на асфальт, направляются к парадной двери.

– К академику Мореву, – сообщает один из них дежурному, показывая кремлевское удостоверение.

Дежурный кивает. Серьёзные мужчины входят в здание. Лифт услужливо раскрывает двери и вновь замыкает внутреннее пространство, перемещает парочку на двенадцатый этаж.

По квартире академика Морева разносится мелодичная трель. Дверь открывается, на пороге Маша.

– Здравствуйте, – произносит один из мужчин. – Мы к академику Мореву. Нам приказано сопровождать его в Кремль.

Маша смотрит на него с удивлением.

– Папа… уехал ещё минут сорок назад. За ним уже присылали машину из Кремля.

– Этого не может быть!

– Но это было!

Мужчина сумрачно достаёт мобильный телефон, звонит Очень Большому Начальнику.

– Вы посылали за академиком Моревым кого-нибудь кроме нас?.. Нет? Странно. Академик отсутствует. Его дочь уверяет, что за ним уже приезжали из Кремля… Может быть, он у Президента? Нет?.. Возвращаюсь.

– Вы можете мне что-нибудь объяснить? – Маша крайне встревожена.

– Не сейчас, – пасмурно произносит мужчина и направляется к лифту. Его спутник молча следует за ним.

В большом кабинете в Кремле идет крайне важный разговор: Очень Большой Начальник пытается разобраться в случившемся.

– Что, в конце концов, произошло?

– Его кто-то увёз, – докладывает тот самый мужчина, который беседовал с дочерью академика Морева. – Сказали, что из Кремля. Но если вы не посылали кого-то другого, и никто не посылал, если он не поехал своим ходом и не был у Президента, где же он?