Исполнение желаний - Барбара Картленд

Герцог сидел за письменным столом. Это был очень красивый мужчина лет тридцати тридцати пяти. В его серых глазах застыло суровое выражение, и они казались стальными, губы были плотно сжаты, и весь его облик выдавал в нем военного.

— Но послушайте, — настаивал Джеральд Вуд. — Да, я знаю, я повел себя безрассудно и глупо, но кузен Эдвард всегда помогал мне в таких случаях. В конце концов, я наполовину ваш брат.

— Вот именно, наполовину, — сухо заметил герцог.

Джеральд молча посмотрел на него. Трудно было представить себе, что на месте покойного герцога стояли не Уильям или Джон, с которыми он был дружен с детства, а этот чужой и неприветливый человек, унаследовавший титул герцога Чэдвуда. С первого взгляда Джеральд понял, что у него не может быть ничего общего с этим надменным солдафоном. Теперь ему стала понятна та история, которую он не раз слышал с детства. Она касалась нового герцога.

Отец Джеральда женился совсем молодым человеком на женщине по имени Ханна. Она была из хорошей семьи. Их брак считался удачным, однако никто не брал в расчет их темперамент: молодые люди были полной противоположностью друг другу.

Лайонел Вуд был общительным и обаятельным человеком, душой любой компании, легко сходился с людьми. Его любили и друзья, и слуги. Он был незлоблив и легко прощал чужие грехи. «Дайте ему еще один шанс», — обычно говорил он про того, кто сделал что-нибудь не так.

Джеральд считал своего отца самым замечательным человеком на свете. Однако, когда он подрос, то понял, как глубоко несчастлив был тот в первом браке.

Ханна оказалась вздорной и мелочной особой. Она сразу же невзлюбила друзей своего мужа. В Лондоне ее неприятно поразили роскошь и нравы высшего общества, в котором они вращались. Она постоянно придиралась к мужу, подозревала и ревновала его. Наконец, когда напряжение между супругами достигло апогея, она оставила мужа и вернулась к родителям, забрав с собой без разрешения Лайонела Вуда их единственного ребенка — мальчика, который при рождении получил имя Ленокс.

Пять лет Лайонел Вуд добивался от жены согласия на развод и вскоре снова женился. Его вторая жена походила на него. Это была веселая жизнерадостная женщина, буквально излучавшая доброту. С рождением Джеральда пустота, которая образовалась в душе Лайонела после исчезновения первого сына, заполнилась. Он был слишком горд, чтобы просить Ханну отдать Ленокса. Да в конце концов, его шанс на получение титула был весьма незначительным, чтобы беспокоиться о возвращении наследника.

Сколько себя помнил Джеральд, в их доме всегда царили веселье и счастье. Несмотря на то, что денег было немного, жили на широкую ногу, и, казалось, никто не задумывался о том, откуда они берутся. Неудивительно, что когда Джеральд достиг зрелости, ему трудно было отказаться от всех удовольствий красивой жизни в Лондоне. К тому времени его родителей уже не было в живых, и он со всем безрассудством молодости бросился в пучину наслаждений. Карты, женщины… различные экстравагантности, которые царили при дворе Георга IV. Его интерес к жизни был ненасытным. С одинаковым удовольствием он посещал кулачные бои в Уимблдоне и скачки в Ньюмаркете, прослыв вскоре азартным картежником и завсегдатаем многих известных игорных клубов типа «Киприотс». Джеральда, или Джери, как звали его друзья, не раз встречали в фешенебельных публичных домах в окружении легкомысленных девиц и великосветских щеголей.

Уже неоднократно пятый герцог Чэдвуд оплачивал немалые долги своего кузена. И вот неделю назад назойливые кредиторы опять начали осаждать дверь его квартиры в Лондоне. Джеральд понял, что зашел слишком далеко в поисках удовольствий и вынужден обратиться за помощью к новому главе рода. Шестой герцог Чэдвуда был фактически его сводным братом Леноксом. Он отправился в Чэд, решив представиться родственнику, с которым до сей поры ни разу не встречался. О Леноксе мало что знали и практически забыли о его существовании, пока он не стал новым герцогом, унаследовав не только титул, но и все богатства семейства Вуд.

— Нет, это не серьезно! Вы не можете так говорить, — сказал Джерри, придав своему голосу как можно больше обольстительности и шарма. — Кузен Эдвар всегда понимал меня и говорил в таких случаях: «Мальчики есть мальчики!»

— Теперь, — произнес герцог леденящим душу тоном, — у вас есть шанс стать мужчиной! Думаю, вы им воспользуетесь!

— Заверяю вас, я начну новую жизнь! Если вы рассчитаетесь с моими долгами и дадите мне пособие, которое обычно выплачивал мне кузен, обещаю вам, впредь я буду экономно и рачительно тратить деньги! Договорились?

— Нет! Мой ответ — нет!

— Вы… вы хотите сказать, что отказываетесь помочь мне или оплачивать мое содержание?

— С какой стати? Я сам зарабатывал себе на жизнь все эти годы! И я не понимаю, почему должен содержать всех этих тунеядцев и оплачивать их паразитический образ жизни!

— Но это входит в обязанности главы рода, — пытался возразить Джерри.

— Тогда всем Вудам предстоит жестокое разочарование! Я не намерен, еще раз повторяю вам, платить пособие здоровым молодым людям, которые не хотят работать. Я также не собираюсь подкармливать этих одряхлевших стариков, которые за всю свою жизнь не собрали себе денег на старость.

Джерри отказывался верить тому, что слышит. От удивления он сел в кресло, стоящее напротив стола.

— Нет, давайте поговорим спокойно! Конечно, я не должен был беспокоить вас так скоро, но обстоятельства вынудили меня. Я был уверен, что вы меня поймете.

Герцог посмотрел на него долгим изучающим взглядом, словно перед ним было какое-то странное насекомое.

— Вы молоды, здоровы, полны сил, — произнес он наконец. — Думаю, вы сможете найти себе какую-нибудь работу. И для собственного блага сделайте это как можно быстрее!

— Боже милостивый! Вы думаете, что я умею что-то делать? Да и того, что я смогу заработать, едва ли хватит, чтобы оплатить мои долги. Это, как говорится, лишь капля в океане!

— Тогда мне остается только посочувствовать вам! Боюсь, тюрьма на Флитстрит не покажется вам самым приятным местом на свете.

Насмешливый тон герцога привел Джерри в бешенство. При упоминании известной долговой тюрьмы он непроизвольно сжал кулаки. Однако подраться сейчас с братом, чего он страстно желал в глубине души, будет верхом безрассудства. И, пересилив себя, он сказал:

— Хорошо! Но вы хоть дадите мне переночевать сегодня? Может быть, мы вернемся к этому разговору позже. Я уверен, когда вы все обдумаете, то поймете, в чем заключаются ваши обязанности!

Герцог издал короткий смешок, звучавший издевательски: