Бот - Максим Кидрук

Новозеландец отстегнул ремень безопасности, вышел из джипа и обошел машину.

Поднятая пыль рассасывалась, с чуть слышным шорохом оседая на землю. Мальчик по-прежнему стоял у дороги и разглядывал «range rover». От Ричардсона его отделяло несколько сотен метров. За парнем тянулась длинная, правильная по форме тень.

Джей-Ди помахал правой рукой.

Мальчик молниеносно отреагировал и помахал в ответ. Тоже правой.

Ричардсон довольно улыбнулся, мысленно обругав Флавио, и замаршировал вперед, по привычке широко размахивая руками. После первого же его шага мальчик сдвинулся с места и пошел ему навстречу… практически так же размахивая руками.

Приближаясь, Джей-Ди был вынужден отметить, что альтруизм его быстро выветрился. По спине опять забегали мурашки. Что-то, черт возьми, было не так. Что-то неладное с этим ребенком. Он не мог сообразить, что именно — Атакама сбивала с мысли. Доктор не страдал агорафобией, но осознание того, что бежать в случае какой-нибудь угрозы некуда (не потому, что действительно некуда — вся пустыня твоя, беги куда хочешь, — а потому, что бежать не имеет смысла: на десятки километров вокруг спрятаться негде), заставляла его сердце учащенно биться.

Вопреки этому Джей-Ди, не сбавляя темпа, продолжал удаляться от машины.

У мальчика была хорошая фигура: широкая грудь, крепкие ноги, накачанный пресс. Она могла бы показаться идеальной, если бы не голова. Она казалась непропорциональной из-за слишком выпуклой верхней части черепа. Вроде бы ничего сверхъестественного. Но все же легкая диспропорция бросалась в глаза.

Когда расстояние сократилось до сотни шагов, Джей-Ди почувствовал еще большее замешательство. На парне не было заметно ни синяков, ни ран, ни следов копоти — ничего, что говорило бы об авиакатастрофе. Он был чист, как ангел, и ничем не напоминал человека, только что выбравшегося из горящего самолета.

А потом — еще несколько шагов — и Ричардсон разглядел его лицо. Оно навеки отпечаталось в мозгу у доктора. Лицо у мальчика было застывшее, похожее на маску. Под мраморным лбом горели совсем не детские глаза, из которых прорывалось что-то черное. Зрачки искрились влажной синевой, но белки… белки были не просто покрасневшими, нет, они полностью пропитались багровой кровью.

Доктор вдруг понял, что в образе невинного ребенка к нему приближается нечто незнакомое и чужое.

В одно мгновение все перевернулось. Ужас — теперь уже не сомнение или смятение, — а настоящий ужас, как электрический разряд, пронзил тело доктора. Он даже клацнул зубами и остановился.

Одновременно остановилось и то существо… Клацнуло зубами…

Между ними были двадцать метров открытого пространства и бесконечная ватная тишина.

— Do you need help? — с трудом преодолевая растущую панику и желание броситься прочь, выговорил доктор. Здравый смысл неистово цеплялся за последнюю отчаянную мысль, что это все же человеческое существо. На случай, если парень не понимает по-английски, Джей-Ди повторил по-испански, тщательно выговаривая слова: — Necesita ayuda?[7]

Существо молчало. Правда, когда кардиохирург говорил, мальчик кривил и растягивал губы.

Джей-Ди почувствовал, как страх клещами передавливает горло. В висках напряженно стучала кровь. Ричарсон сделал глубокий вдох и попробовал еще раз. Последний. Запинаясь, пробормотал:

— У тебя все в порядке? Я просто подумал… мы можем помочь… подбросить тебя до…

И вот — снова! Белокожий мальчик беззвучно пошевелил губами. Затянутые кровавой пеленой глаза впились в лицо доктора. Парень будто бы пробовал что-то сказать, но не было слышно ни звука. Это выглядело настолько жутко, что Джей-Ди сделал несколько шагов назад.

Существо мгновенно отступило на такое же расстояние.

Доктор сглотнул слюну. Сухой серый ветер лизал их фигуры. С востока от Анд наползали сумерки, укрывая серым саваном эту мертвую землю. В голове у Ричардсона мелькнула догадка: «Он повторяет мои движения! Двигается точно, как я, и пытается говорить, когда говорю я». И это совсем не показалось ему забавным.

— Ну его все в задницу! — выругался Джей-Ди, развернулся и, вскидывая ноги, побежал к машине. Он бежал, прижав руку к груди, борясь со всплывающими перед глазами темными кругами и желанием обернуться и убедиться — тот, из пустыни, не гонится за ним.

Когда до джипа осталось несколько шагов, Джей-Ди попал ногой в яму, потерял равновесие и, вскрикнув, рухнул ничком. Дрожа всем телом и проклиная свою неуклюжесть, Ричардсон подтянул под себя колени, вскочил на ноги и… оглянулся. Парень стоял на прежнем месте и не сводил с доктора своих нестерпимо кровавых глаз.

Больше не оглядываясь, как рыба, хватая губами разреженный воздух пустыни, доктор рванул к машине.

— Синьор, это вы? Скажите, что это вы! — заорал Флавио, когда доктор, красный, как вареный рак, с немыслимо выпученными глазами шлепнулся на сиденье. — Скажите, что вы не обменялись с ним телами!

— Заводи быстрей машину, старый дурак! — гаркнул Джей-Ди, вытирая рукой кровь с царапины на щеке. — Не болтай глупостей! Какой, к черту, обмен телами?! Шевелись, Флавио!

— Я же вам говорил…

— Не болтай!!! Заводи джип! Уносим отсюда ноги!

— Слушаюсь, синьор… Слушаюсь…

«Range rover», волоча за собой шлейф пыли, рванул с места и понесся на запад.

Как раз в этот момент краешек солнечного диска задел линию горизонта.

II

Вторник, 4 августа, 17:56 (UTC –4)

73-й км шоссе № 25 «Кармен-Нпьто — Калама»

Пустыня Атакама

Текито Рейес попыхивал косячком и пел, держа руль одной рукой. Его грузовик — старенький пучеглазый «mercedes» — катил на север.

Ревела музыка. В магнитоле крутилась затертая аудиокассета с зажигательными песнями бразильской группы «Banda Calypso». Каким-то невероятным образом отделяя мелодию от тарахтения мотора, дребезжания кузова и хрипа динамиков, Текито подпевал солистке. Он не знал португальского, но все равно подпевал, старательно воспроизводя звуки, вылетавшие из черных колонок.

Текито Рейес был занятным парнем. Мать его была из племени мапуче[8], а отец был меланезийцем, некогда мигрировавшим в Антофагасту из далекой Тонги[9]. От матери Текито унаследовал худощавость, а от отца — черную, блестящую, будто покрытую олифой, кожу. Когда мальчику исполнилось семь лет, отец из-за неразрешимых проблем с чилийским правосудием смылся в Боливию. Смылся по-взрослому, поскольку с тех пор его никто не видел. Мать с того времени кое-как старалась вырастить сыночка.