Покойница для куклы. Мир Корпорации - Алексей Щуров

Тем временем незнакомец достал папку и просмотрел в ней какие-то бумаги. Наконец, он достал какой-то листок с ручкой и протянул их Хейдвиг. Она смогла прочитать написанное, так как буквы были напечатаны люминесцентной краской.

«Я, …, …. месяц, … год рождения даю это письменное обязательство не разглашать все услышанное и увиденное мною без личного согласия г-на В., который является моим работодателем. Если я нарушу – с умыслом или при отсутствии такового, и в какой бы то ни было форме – настоящий договор, я несу личную ответственность перед моим работодателем за этот инцидент, и мой работодатель в этом случае получает все полномочия использовать любе санкции по устранению препятствий, мешающих его успешности».

Хейдвиг ничего не понимала. Она еще и еще перечитывала документ, казалось, она была шокирована прочитанным. Она удивленно посмотрела на незнакомца. В его взгляде читалось спокойствие.

– Я это должна подписать? – спросила она.

– Да, ведь если не будет подписи, не будет и сведений о новой работе, не говоря уже и о твоем трудоустройстве, а дальше – у тебя небольшой выбор, сама понимаешь.

Действительно, Хейдвиг понимала. Денег считай ноль, из апартаментов завтра выгонят, идти некуда. Макс не Макс, – какая ей разница, что будет потом. Она, не колеблясь, поставила на бумажке свою подпись и отдала ее незнакомцу. Он приятно улыбнулся и продолжил:

– Совсем другое дело. Почему-то я знал, что именно ты и согласишься. Твое имя, Хейдвиг, мне знакомо от Макса. О тебе мне известно все, но я кое-что хочу услышать от тебя, это ускорит твое дело. Я же назовусь, когда сам посчитаю нужным. Значит, тебе отчислили с факультета искусств, можно поинтересоваться, за что?

– Наорала на тупого старого козла, который считает себя академиком и экспертом. Ему не нравились мои выпускные работы; маразматик помешан на идее, что современный автор мертв и не имеет своего мнения. Сказал, что мои скульптуры – дурновкусие и профанация эстетизма. Он еще ректором оказался. Все у него як мыши бегали. Меня не отчислили, я выпустилась, а вот диплом так и не получила. Если тут вопрос…

– Те фрагменты картона, бумаги и пластика никому не нужны, – возразил незнакомец. – Они в твоей жизни что-то решили?

– Нет.

– Тогда зачем беспокоиться по этому поводу? Нам они тоже не нужны, потому что большинство тех, кто сидит на кафедрах либо настолько зашорены своими великими проблемами, что не видят жизни, либо превратились в импотентов от творчества. Ты сама хотела бы для себя такого изврата?

Хейдвиг мотнула головой.

– По этому поводу понимание найдем быстро. Теперь скажи, что для тебя создавать что-то или кого-то? – в его глазах мелькнули озорные искорки.

– Я реализую себя, – растеряно ответила она.

– В качестве кого? Художника? Творца? Женщины?

– Я совсем запуталась… Кажется… Всех.

– Раз ты такая умная, то почему до сих пор нищенствуешь? Почему не продашь ни одной своей скульптуры?

– На агентов и выставки нужны бабки, а у меня их нет, – ответила Хейдвиг. – Тут все должно раскручиваться, вы ж сами понимаете.

Почему-то она решила называть незнакомца на вы, хотя до этого момента она так мало к кому обращалась.

– И мы тебя раскрутим так, что сама не заметишь, как станешь известной, – ответил незнакомец. – Тебе только надо выполнять наши требования. Шаг вправо или влево – считай расстрел. С правилами согласна? Они не слишком обременительны и их немного. Твоего устного согласия будет достаточно.

– Согласна.

– Я намекал тебе, что ты должна делать. Сейчас расскажу подробнее. Ты будешь мастерицей кукол. Будешь их делать, это все равно, что твоя скульптура, мы будем их продавать, а ты заработаешь много-много бумажек и цифровых единиц, которые обычно называют деньгами. Есть, правда, одно но: ты должна в точности придерживаться наших технологий, но если отступишь, хотя бы на шаг, последствия для тебя, мягко говоря, могут стать фатальными. Я не запугиваю. Предупреждаю. Товар, к которому ты будешь иметь отношение, очень дорогой. Это не попса и не классика. Это эксклюзивные вещи, на которой будет твое клеймо рядом с трендом компании. Интересно?

– А как называется компания? – поинтересовалась Хейдвиг, и платье снова напомнило ей о себе.

– Компания не известна в широких кругах, – успокоил ее незнакомец. – Тем не менее, ее услуги пользуются спросом среди влиятельных особ мира сего. Поэтому ее название тебе ничего не скажет. Тренд, которым ты займешься, в отличие от остальных – не только элитарный, но и одновременно направленный на массового покупателя. Того, который сможет заплатить.

Хейдвиг только кивнула в ответ. Существование, которое она сейчас вела, ей просто осточертело. Хотелось большего. Странно, но она начала понимать, что все непонятные вещи вокруг нее – это часть одной большой и приятной неожиданности.

– Я принимаю все условия, какими бы они ни были. Дайте мне контракт, и я его подпишу, – еще более неожиданно для себя произнесла Хейдвиг вслух. – Как вас зовут?

Незнакомец улыбнулся и передал ей папку с бумагами.

– Звать меня можешь Икол, все равно мое имя тебе ничего не скажет.

Хейдвиг даже не перебирала документы, которые ей подали. Она отыскала последний лист, где нужно было поставить подпись, нацарапала ручкой крупные каракули и вернула папку Иколу. Тот еще раз приветливо улыбнулся ей, подошел и вручил Хейдвиг, неизвестно откуда появившуюся у него в руке черную розу.

– Ты не очень торопилась с принятием решения, зато сейчас поздравляю с правильным выбором. С этой минуты ты одна из многих сотрудников корпорации. Фанфары играть не будут, однако это событие следует отметить. Как идея по поводу вечерней поездки…

В ночной клуб?

– Нет, в дорогой ресторан, забудь об этих дурацких забегаловках, моя птичка, забудь. Твой статус изменился коренным образом. Таким, как ты, ночные клубы не подходят.

Хейдвиг чуть было не раскрыла рот от удивления. Она и ресторан, да еще дорогой, как пообещал Икол. Ей и впрямь есть что праздновать. Неожиданно она кое-что вспомнила: ночь она провела здесь, а где проведет следующую? Икол будто прочитал ее мысли:

– Сейчас заедем в твои апартаменты, заберем все необходимое, а тот хлам, который ты называешь одеждой, можешь оставить там. Больше он тебе не нужен. Пока пользуйся тем, в чем приехала сюда, платье тебя отпустит. Запомни сей час одно: в чем ты будешь ходить, выбираешь ты, но если ты не будешь соответствовать корпоративному духу, выбор за тебя сделаю я, а может, и другие менеджеры под моим руководством. За то, что была послушной, я тебе что-то подарю.

Он приблизился к Хейдвиг – и горячий страстный поцелуй обжег ее шею. Конечно, у нее были половые отношения, но такой смеси радости, уважения, страсти и даже сладострастия она никогда раньше не чувствовала. Ее безумие было мгновенным, сладким, расслабляющим… Она надеялась, что он будет ее целовать и целовать, доводя до настоящего возбуждения, но этого не произошло. Икол взял ее за руку. Они шли назад в ее комнату, но ощущения Хейдвиг были странными: она шла, будто не касаясь пола ногами, будто плывя в воздухе, в объятьях незнакомца. Перед ее глазами все слилось, как и в прошлый раз, и прошло также быстро, как и ощущения его первого поцелуя.

Икол оставил ее в той самой комнате, где она провела ночь. Быстро переодевшись, Хейдвиг была готова. Икол каким-то странным образом чувствовал, что, как и когда она делает, потому что он вошел к ней в комнату, едва она надела ботинки.

Стоял ненастный ноябрьский день, даже начал идти снег. Хейдвиг впервые увидела дом при свете дня. Ночью он казался ей огромным, на самом деле в нем не было ничего особенного – стандартное современное кирпичное сооружение, даже без всяких непонятных модерновых примочек. В глазах Хейдвиг возникло сомнение, но Икол его не увидел. Они сели в машину и оправились в город.

***

В апартаментах, как и думала Хейдвиг, ее уже ждали. Дверь была открыта, а из комнаты доносился визг хозяйки. Квартирантка робко вошла внутрь, потому что знала, что встреча со Скандальщицей, как она называла арендодательшу, была неминуема. Заслышав, что кто-то вошел, Скандальщица оглянулась. Сказать, что это была громадная бабища – не сказать о ней ничего. Ее вид должен был напоминать: я – хозяйка, ты – дерьмо. Короткий рыжий парик под каре ей не подходил, она даже еле придерживала его рукой на голове; глаза были подкрашены фиолетовым, а на губах размазана ярко-красная помада. Все было бы еще ничего, но ко всему прочему обвислый жир щек и шеи покрывал толстый слой пудры, сыпавшейся при каждом движении, словно мука. На запястьях, морщинистых из-за складок набухшего подкожного слоя почти не было видно дешевых пластмассовых браслетов, а джинсовый комбинезон, вместе с грязным пуховым кардиганом, делал Скандальщицу куда толще, чем она была на самом деле.