Дедлайн (фрагмент) - Анатолий Хулин

Я каждый вечер открываю новый файл, чтобы чего-нибудь забить в память своего компьютера. Чтобы он это там удерживал. Открываю, набиваю, закрываю ну, и так далее. Воюю со своим небытием - чтобы посильнее било, как бытие. Абзацы - батальоны, главы - корпуса, части - армии, романы - войны. Постскриптумы - бандформирования. Буквы - ясно кто. Ничего они не стоят поодиночке. и сильно меня все это трогает за живое. Бывает, занимаешься с вечно любимой своей женщиной самым приятным занятием - и в кульминационный момент определенно чувствуешь себя литературно просветленным. "Да ведь ты без пяти минут Нобелевский лауреат, - думаешь, - Надо Верке сказать!" А Верка, конечно, и сама уже в курсе, счастливая, улыбается. А бывает, что вдруг, хренак, далась удачно забитая мысль - фразой, абзацем, стихострочкой - и радуешься настолько от души, что начинаешь моментально искать любимую, чтобы заняться с ней тем же самым приятным занятием. Экзистенциальные переживания - ты чист, ты творишь прозу жизни и смерти, забиваешь рифмы и косяки. Любишь жену и растишь дочерей от разных браков. Имеешь иногда какие-то мало мальские деньги. Никогда, короче, братишка, крыша у тебя не съедет. Если только откроется - да и то в нужном направлении. Убивать кайф жизни передозом - что выклевывать собственную печень, попивая диабетическую кока-колу. "Но верно и наоборот," - утверждал однажды Магомед на дне рождении Майкла Рожкова, так и не вспомнив об этом потом. Магомед так и остался при своем мнении, что вычурно выражать себя и стоически признавать это - не значит становиться проще и внятней, а лишь до последнего не выдергивать парашютное кольцо. Принципиально ниоткуда ни прыгать, ни выбрасываться - до последнего. Попробовать думать в логарифмах преферанса и положиться на прикуп и несказанную пруху, которая божественно не напрягает. И тут мы с ним согласны, факт. Но понимать этого ни один из нас не собирается. Дураки мы, что ли?

"Ну и хуй с ними! - частенько говорю я ему, - По-хорошему! Не без пизды. Каждому свой путь и метод. Маргинальные художники братаются с бандитами, социально адаптированный криминал закупает ненужные зеркала и подсвечники из мамонтовых бивней, немаргинальные художники братаются с бандитами и властью, власть закупает все, нужное народу. И что такого? Все одинаково бездарны, раз всей этой херней занялись. Настоящий художник просто следит за теми и другими, и вдруг в нужный одному ему момент молниеносно использует все свои наблюдения и всю свою смелость. Так, как в голову придет. Может вообще в горы уехать, на остров, на берег моря. Ну, и после пожинает то, что посеял. Как думается - так и есть."

Разговор всегда недоговорен - не такие уж мы просветленные. Совсем не такие. Так что опять мы будем сидеть в какой-то из рыгаловок с арабской шаурмой, попивать пиво неплохое - и договаривать себя. Или еще потом сидеть на кухне моей квартиры, задернув шторы и накурившись Магомедовым фирменным "фитококтейлем" - две четверти соцветий женских особей среднеазиатской конопли, четверть мягкого тувинского гашиша, четверть табака с ментолом, какой попадется - и еще сильнее договариваться.

К чему эти базары? Когда я иду в подземном переходе метро, среди многих других людей, я расслабляю свой мозг - это происходит само собой - и слышу вокруг гул голосов и в ушах некую самопроизвольную музыку. Тогда я загадываю себе частную задачку, касающуюся моей судьбы - и сразу слышу неподалеку именно тот разговор, в котором звучит четкое, не требующее дополнительной дешифровки, решение.

Итак - все ясно. Дано. Ты - журналист, прошедший пять человекоубийственных точек и чеченскую кампанию, заработавший стойкий алкоголизм, излечившийся от него по методу покойного доктора Довженко, на почве чего бросил свои штампованные заметки, бросил ездить на войну, заделался сценаристом, параллельно развелся, прошел через два гражданских брака, счастливо влюбился и заимел второго ребенка. И все это за каких-нибудь пять лет - ну, просто неумеренная скорость развязывания кармических узлов. Без буддизма, заметь. И вот ты сидишь в съемной квартире, и ты уже конкретно не в своем уме, потому что опять пьешь, хоть и не до отключки, но не чуть и ежедневно, постоянно куришь гашиш и анашу, ешь ЛСД и галлюциногенные грибы, ты добрый десяток раз пробовал героин и четырежды "винтился". Но в тебе масса здоровья - вот что убивает их всех наповал! Кроме шуток. Ты уже не вспоминаешь чеченскую кампанию во время и до состояния все той же отключки - и это счастье наступило сразу после первых 500 миллиграмм ЛСД, не так уж много в тебе было войны, а всего марок потом было уже двенадцать или тринадцать, и столько же псилоцибина там же, в довольно бодром при гашише мозгу. Не вспоминаешь войну, хотя и снова работаешь журналистом, да еще прямо косвенно почти при администрации президента, нишу нашел, вот ведь куда загрузило - и перестал носить с собой раскладной нож, не говоря уже о газовом пистолете 9-мм и электрошокере. Молодец! И это еще до всякого терроризма и засилия милиционеров везде - хоть ты не черный и в очках - а все же желтые штаны, красные кеды и черная майка с яркозеленым листом каннабиса выдают в тебе ненадежного, переменчивого человека. На твоей военной куртке сзади надпись "АС/DС". Хорошо, что имеются многочисленные корпоративные удостоверения, чутье и бойкий язык. Хорошо, что постоянно пьется пиво - так естественней, не совсем по-сумасшедшему. Маскировка. Согласен? Но у тебя с поллитра коньяка уже плавятся провода между эго и супер-эго, а за углом караулит ид в синих штанах и черных ботинках. Но не по твою душу. Походка-то у тебя нормальная - ты скоординирован, у тебя должность, оклад, отличный секс с самой любимой и красивой женщиной на земле, а также ребенок, который уже не нуждается в памперсах. И второй, воскресный, которому скоро в школу. Так о чем же спрашивается в задаче? Когда же ты наконец проснешься.

Я почти никогда не слышу, как там, из синих вагонов, говорят, что, мол - "двери закрываются". Однако снова и снова понимаю, что если так реально чувствуешь свою раздвоенность - найди адекватный способ ее выразить. Не усложняй! Формулируй все сам себе - только не сходи с ума, будь четким, воздерживайся от забивания в отсутствии настоящих приливов. С иронией обратись к гороскопам. Выкинь дань немой природе - как оживший посох факира и зомби в одном флаконе. Но ты бы, что - ограничился проживанием? Вот и я бы не ограничился. Поехал бы - и все. Аминь. Большой рахмат. Говно вопрос.

Поэтому в тот день, наверное, я почти что и проснулся - экс, так сказать, зистенциально. И вышел из конторы, что на Пятницкой. В тот день, когда из Франкфурта прилетел Магомед и позвонил мне на работу, где я собирался помедитировать после базаров с Кокоткиным и шефом.

Но - точно! Когда я утром шел, веселый и приподнятый, на работу вспоминал, как они познакомились с Магомедом в только-только открывшемся, тогда еще нормальном, клубе "Гонконгская жизнь". У меня во внутреннем кармане зеленой шерстяной рубашки лежал стакан без малого голимой украинской шалы. У Маги имелось две марки ЛСД типа "велосипед". Мы познакомились у входа в туалет, куда оба героически ломились по малой нужде. Посмотрели друг на друга - и уже очень скоро вспоминали фильмы китайского режиссера по фамилии Карвай, автора бесподобного "Чункингского экспресса", попивая пиво, обсуждая наши наркотики а потом и употребляя их на протяжении тридцати четырех часов. У Маги кончились триста долларов, у меня - сто пятьдесят. Имени режиссера оба так и не вспомнили. Его кассеты не продавались ни в одном из пятидесяти четырех ларьков. Хорошо еще, что старый однополчанин Магомеда - бывший налоговый инспектор Тимирязев - возил их все время на своей битой машине, так что не пришлось тратить деньги на такси. Только кто-то украл таки сотку из моего кошелька, когда мы спали у третьих лиц в Новокосино...

Кто это вспомнит, если не я? Если не мы - то кто мы? Кому надо, как я в тот раз вышел на улицу и понял, что все еще жив, и даже более жив, чем когда-либо? Подчеркиваю - без всякого буддизма никому не надо. Но к просветлению уже шел - ясное дело - просто продвигался. Заморачивался, очищался, тренировался - чего еще?

И в результате теперь я все помню очень четко, практически вневременно. Как я в этот раз вышел на сентябрьскую улицу - а у входа стояла какая-то машина, а рядом с ней стоял Мага. И как я подумал - хорошо, мол, что именно он - в этот день.

- Кьянти! - заорал я, - Буэнос диос, амигос, комарадес, мучачос, кабальерос!

- Но пасаран! - ответил Магомед.

Шофер уехал, а мы, как два старых друга, обнявшись и похлопывая друг друга по плечам, направились соотнестись с целью, то бишь побухать в какой-нибудь ближайший кабак. Какую-нибудь импровизационную хачапурную.

И вот мы сидели в ней и бухали.

- Хорошо сидим... - говорит Магомед на второй кружке, уже рассказав мне все свои последние идеи насчет перенесения литературного бизнеса в виртуальное пространство Интернета, - Но немцы нам башляют, и ты на этот раз не подведешь. Правильно говорю?