Пыль на зеркале - Владимир Гурвич

Но Дмитрий уже потерял интерес к дальнейшему продолжению разговора, он вдруг ощутил волнение. Он уже несколько раз встречался с большими зеленоватыми, как у кошки, глазами девушки, и эта зеленоокая бездна все больше притягивала его.

В этот день ему все-таки немного удалось поваляться на пляже. Однако дело шло уже к вечеру, солнце начало садиться в море, оттуда же словно в качестве обмена прилетел прохладный ветерок. Быстренько окунувшись в еще не прогретую воду, Дмитрий собрал пожитки и отправился в номер.

Девушку он снова увидел только утром. Она направлялась в столовую в компании с несколькими женщинами. Он пошел следом за ними. Ему хотелось, чтобы она обернулась и увидела своего преследователя, но она шла вперед, словно нарочно не поворачивая головы.

В столовой он занял столик по соседству с ней, причем постарался сесть так, чтобы видеть ее лицо. Ему было немного неудобно перед собой за все эти уловки, но он знал одну свою особенность – он никогда не умел по-настоящему ухаживать за женщинами. Всегда это выходило у него как-то неуклюже. Наблюдая же за своей избранницей, он сделал неутешительный для себя вывод, что она скорей всего относится к тому типу женщин, которые никогда не делают первыми шаги в сторону мужчин. А это означает, что если он желает чего-либо добиться, то всю инициативу ему придется взять на себя.

Внезапно он почувствовал, как у него учащенно забилось сердце. И почти в тоже мгновение понял причину своего сердцебиения – она смотрела на него. Он улыбнулся ей, но вместо того, чтобы ответить ему тем же, девушка перевела взгляд в сторону. Дмитрий понял, что пока контакт у них не состоялся и ощутил, как у него тут же испортилось настроение.

Чтобы взбодриться, сразу после завтрака он отправился на море и с разбега бросился в прохладную воду. Когда он вышел на берег, то ему показалось, что внутреннее напряжение в нем ослабло.

На этот раз в актовом зале сидело еще меньше народу. Поэтому отыскать девушку не представляло большого труда. Невольно он посочувствовал организаторам семинара; вряд ли они думали, что приглашенные на него, окажутся столь неблагодарными и столь откровенно продемонстрируют свое равнодушие к богословским проблемам. Хотя адепты церкви Единения здесь и находятся вроде бы не первый год, но кажется, так и не уяснили по-настоящему характер народа, среди которого собираются заниматься миссионерской деятельностью.

Дмитрий занял место недалеко, но и не так чтоб уж очень близко от зеленоокой красавицы. Он решил, что будет здесь сидеть до тех пор, пока и она находится в зале.

После обеда началась «работа» в группах. Они расселись по местам, и Питер, как показалось Дмитрию, не без опасения взглянул на него.

– Мне бы хотелось, – сказал Питер, – чтобы сегодня мы бы обсудили перспективы христианского движения в России. Я выскажу, как это у вас говорят, для затравки свое мнение. Мне кажется, что эти перспективы очень велики, ваша страна, освободившись от власти коммунизма, срочно нуждается в замене идеологии, причем, учитывая характер русского народа, она должна быть не менее сильная и влиятельная, чем коммунистическая. И я не вижу другой такой идеи, кроме как христианство. И я уже заметил, что люди возвращаются к традиционным христианским ценностям. Мы понимаем, что в России имеются вековые традиции православия, и наша церковь вовсе не собирается противопоставлять им свои представления. Наш преподобный учитель господин Кун всегда выступает против того, чтобы кому-либо навязывать свои воззрения, он лишь открывает людям ту истину, которую ему в свою очередь открывает Бог. Я только не понимаю, почему православная церковь столь непримиримо относится к другим христианским доктринам. Разве каждый человек не вправе искать свой путь к Господу?

Вступать в дискуссию Дмитрию не хотелось, он пришел на занятие группы главным образом из-за того, что не хотел потерять девушку из вида. Но почему-то все взоры снова дружно обратились на него, по-видимому, после вчерашних выступлений он, сам того не желая, превратился в основного оппонента Питера. И волей неволей ему теперь придется подтверждать эту свою репутацию.

– Мне представляется, – произнес он, – что, несмотря на определенный ренессанс у православной церкви в России нет большого будущего. По крайней мере, в том виде, в каком она существует теперь. На мой взгляд, извечная беда православия состоит в том, что придавая повышенное значение развитию духовной сферы, она очень мало внимания всегда обращала на прагматичные аспекты жизни, она не предлагала верующим конкретного кодекса поведения в повседневной жизни. В православии как бы внутренне заложена мысль, что она должна оставаться без изменений, что перемены не для нее. Если даже взглянуть на облик наших священников, то сразу бросается в глаза, насколько архаично они выглядят, насколько их одежда не совпадает с современной модой; невольно думаешь, что люди в таких одеяниях, просто не могут мыслить по-современному. Я не отрицаю, что православием накоплен большой духовный потенциал, но когда мы имеем дело с реальной действительностью, то он оказывается просто невостребованным. Возникает серьезный зазор между высшим и низшим при почти полном отсутствии середины. А когда отсутствует середина – это всегда опасно, значит, людей будут затягивать водоворот крайностей. А это чревато печальными последствиями. Вот и получается, что люди ходят в церковь, молятся, соблюдают обряды, но их религиозность остается абстрактной, она не затрагивает их ежедневного существования. Может быть, отсюда и берут многие истоки трагедий русского народа. Впрочем, как мне кажется, эта беда не только православия, другие христианские конфессии тоже грешат этими недостатками. Христианство, которое вот уже 2 тысячи лет без устали говорит о необходимости преобразования мира, о том, что человек должен победить свою звериную природу, так и не выработала те приемы, позволяющие достичь этой цели. В сущности, оно демонстрирует лишь то, что само неспособно изменяться, хотя бы по той причине, что не знает конкретно, как это сделать. У ислама существует практика суфизма, у буддистов – дзен-буддизм. А что есть у христианства, какой она выработала механизм преобразования человеческой личности? Все христианство это не более, чем декларация, рассказ о своих добрых намерениях. Мне нравится, Питер, что ваша церковь ставит задачу объединения всех христианских церквей. Но я не совсем уверен в том, что если даже это и случится, что принципиально изменится. Конечно, конфликтов на почве религиозной розни станет меньше, но приобретет ли человечество новое лицо? Боюсь, что в целом перемен окажется не так уж много.

– Что же вы предлагаете? – как-то сквозь зубы процедил Питер.

– Ничего не предлагаю, – пожал плечами Дмитрий. – Я просто высказываю свои мысли.

«То, что Питер уже даже не скрывает своего недовольства, – это его проблема. Я не обещал ему свою лояльность. Меня гораздо больше интересует мнение «моей» девушки».

Судя по всему его выступление зарядило на активность остальных участников группы, и дискуссия оживилась. Но насколько он мог судить, никто из говоривших по-настоящему так и не понимал обсуждаемой ими темы и в чем заключаются его разногласия с Питером. К его огорчению девушка не принимала участия в разговоре, она молча сидела и казалось, думала о чем-то своем, не обращая ни на кого из присутствующих внимания. А ведь все его разглагольствования были обращены только к ней, не сидела она бы тут стал бы он так изгаляться. Меньше всего в данную минуту его занимали перспективы христианства в России.

Заседание группы, наконец, закончилось, Дмитрий встал со своего места с твердым намерением немедленно заговорить с девушкой. Но в эту минуту к нему со своей неизменной улыбкой подошел Питер.

– Дмитрий, мне бы хотелось с вами поговорить. Вы не против, если мы пройдем в мой номер?

Дмитрий едва не выругался вслух, только он созрел для решительного шага – и вот все срывается. Естественно, что Питеру отказать он не может, все-таки это благодаря ему он оказался здесь. И о чем совсем не жалеет.

– Или я нарушаю ваши планы? – вежливо поинтересовался Питер.

– Какие могут быть планы на отдыхе, – выдавил из себя Дмитрий.

– Тогда пойдемте. Тем более, это здесь рядом.

Питер действительно жил неподалеку, в новом современном корпусе, который еще так понравился Дмитрию, когда он проходил мимо него в первый раз. Не меньше корпуса понравился ему и номер: светлый, просторный, обставленный мягкой удобной мебелью. На тумбочке стоял импортный телевизор. Эти хоромы совсем не походили на тот обшарпанный клоповник с разбитой мебелью, куда запихнули его.

«Говорят о христианском братстве, а сами явно не желают претворять свои принципы в жизнь» – усмехнулся про себя Дмитрий.

– Садитесь, – указал Питер на мягкое кресло. – Сейчас достану что-нибудь выпить. – Он извлек их холодильника бутылки пепси и минеральной воды.