Спасти Элвиса - Эдуард Веркин

Я открыл дверь.

Так я и знал – Тоска была не одна. С этим она была, с великим князем Питером, не знаю его фамилии, но бабушка его была знакома со многими членами семьи Романовых.

– Привет, – улыбнулся Питер.

– Здорово, Пит, – тоже улыбнулся я и сразу так ему, чтобы не расслаблялся: – Ты, надеюсь, против войны в Ираке?

– Куропяткин! – побагровела Тоска.

– Да-да, конечно, – закивал Питер, – против. Мой папа ходил в пикет к Белому дому...

– Наш человек, – сказал я.

И впустил эту парочку к себе.

– В комнату проходите, – пригласил я.

Тоска провела своего нового дружка в мою комнату, а я рванул на кухню. Заглянул в холодильник. Так. Сначала пиво. Пиво было, кисло тут уже две недели, осталось с отцовского дня рождения. Три бутылки – как раз. И что-нибудь на закуску, что-нибудь такое, древнерусское. Хорошо бы репу, да репы у нас нет. Шпроты! Шпроты еще круче репы. Я схватил банку, схватил открывашку и вырезал крышку как можно более безобразно, с заусеницами.

Появилась Тоска.

– Ты что это? – Она указала на пиво и шпроты. – Ты чего придумал?

– Русское гостеприимство, – объяснил я.

– Прекрати немедленно!

– Американец может подумать, что у нас низкий уровень жизни. А тут, – я указал на стол, – такое изобилие...

Тоска выбежала с кухни. Я нарубил дебильными кусками черный хлеб, уставил все эти угощения на жостовский поднос и двинул в свою комнату.

Тоска встретила меня бешеным взором.

– Кирнем по бутылочке, – изрек я и раздал бутылки. – За знакомство. Это старинная русская традиция, ты же должен знать, Питер.

Банку со шпротами я поставил на журнальный столик. Последний аккорд – горсть пластиковых вилок. В хаотическом порядке. По подносу. Натюрморт.

– Пивка для рывка, – сказал я.

У Питера отвисла челюсть, и я смог убедиться, что хваленая американская стоматология торжествует не только снаружи, но и внутри. А так тебе! Вот она – наша Раша, все вот так, по-серьезному.

– Куропяткин, хватит выделываться, а?! – попросила Тоска и поставила бутылку на подоконник.

– Ты что, против дружбы народов? – осведомился я.

– А как открывать? – Питер с недоумением вертел бутылку.

– Зубами, – мрачно ответил я. – Или глазом. Я глазом предпочитаю.

Я приложил бутылку к глазу и принялся делать вид, что ее открываю.

– Может, не надо? – осторожно спросил Питер.

– На самом деле, не надо, Феликс, – примиряюще сказала Тоска. – У нас важное к тебе дело, зачем так...

Я и сам уже начал понимать, что зашел слишком далеко. С этим дурацким пивом. Ситуация была сложная, надо было выворачиваться из нее без потери лица, и Тоска пришла на помощь.

– Ты забыл? – с прищуром спросила она. – Ты забыл, что дал зарок?

Я отнял бутылку от глаза.

Вообще, я не пью. Ни пива, ни еще чего. И желания не ощущаю. Мне и без этого хорошо. Но вот решил перед этим Питером рисануться. Глупо, конечно...

– Точно, – сокрушенно сказал я, – у меня же зарок. Ни капли спиртного, пока... Ну, это, короче, тайна.

– И мы не будем, – Тоска мягко отобрала пиво у Питера. – Правда?

– Правда... – растерянно сказал князь. – Не будем...

Какое, однако, взаимопонимание.

– У нас к тебе серьезное дело, – Тоска поглядела на Питера.

Я неожиданно подумал, что она решила уехать в Америку. А что? А вдруг ее этот товарищ Питер пригласил? В скаутский лагерь на Кристальном озере, узелки завязывать, спасаться от маньяков с мачете... Мне как-то неприятно даже стало от этой мысли.

Ну, что Тоска уедет.

– Да, – подтвердил Питер, – это очень серьезно. Очень.

– Может случиться международный скандал, – добавила Тоска.

От сердца у меня отлегло. Международный скандал – какая мелочь...

– Видишь ли, – теперь Тоска взглянула на меня проникновенно, – видишь ли, пропала одна вещь... то есть не вещь, а... одним словом, кое-что пропало. Очень ценное и дорогое. У одной из американских девочек...

– Насколько ценное? – спросил я.

Если у какой-то американской красавицы пропало бриллиантовое ожерелье, то меня рядом с этой пропажей за километр не будет. Бриллиантовыми ожерельями пусть занимаются ребята из ГОВД, они настоящие профессионалы. И потом, бриллиантовое ожерелье на самом деле тянет на международный скандал, не хватало мне еще в скандал оказаться замешанным...

– Пропажа, конечно, не имеет большой цены... – начала было Тоска.

– Нет, имеет, – возразил Питер. – Она имеет определенную цену, и немалую...

Питер замолчал.

Тоска поглядела на него, а он на нее. И молчали. Они меня утомили уже этими переглядками.

– Что пропало-то? Может, расскажете?

– Крыса, – ответил Питер. – Крыса пропала.

Какая еще крыса?

– Золотая? – спросил я.

– Что золотая? – не поняла Тоска.

– Ну, крыса золотая?

– Нет, почему золотая, обыкновенная... Живая.

– Пропала обыкновенная крыса, и из-за этого может случиться международный скандал?

Тоска кивнула.

Пропала крыса. Живая. Наверное, это крыса – посол доброй воли. Символ добрососедских отношений. И теперь она похищена. И в связи с этим похищением может разгореться конфликт...

– Да, – шепотом сказала Тоска. – Из-за нее может разгореться скандал. Это непростая крыса...

Питер озабоченно покивал.

Я так и знал, что это непростая крыса. Это, наверное, крыса-космонавт. На ней, вероятно, испытывали различные лекарства будущего, и теперь в ней кроется секрет вакцины от маразма. Почему тогда она оказалась здесь? Нет, понятно, что в нашей стране ситуация с маразмом сложная, но отпускать такую ценную крысу...

– Погодите-погодите, – сказал я, – вы что, хотите, чтобы я отыскал крысу?!

Тоска и Питер кивнули.

– Вы что, придурки? – спросил я.

– Пре-дурки? – вопросительно повторил Питер. – Что такое «пре-дурки»?

Питер стал говорить уже совсем хорошо, а может, это ухо уже привыкло к его кваканью, короче, акцента я почти не чувствовал.

– Да! – Тоска повысила голос. – Да! Мы хотим, чтобы ты помог найти крысу! Это непростая крыса. Это крыса Элвиса!

Тоска замолчала. Дала вроде как мне время, чтобы переварить информацию.

– Какого еще Элвиса? – спросил я.

– Того самого.

– Какого того самого?

– Ну того, – Тоска указала пальцем в потолок.

Я догадался. Элвиса. Элвиса Пресли, был такой раньше, песни пел, тут кино еще про него недавно показывали. Вообще Элвис Пресли известный был в свое время американец, сейчас многие его песни переделывают. Свое сочинить не могут, чужое тырят. А Элвис хорошо горло драл. И танец такой еще дебильный придумал – коленками дергать, будто вся нижняя часть туловища парализована, но в то же время к динамо-машине подключена. После войны все так плясали, иногда и сейчас пляшут. Он еще, кажется, на Мэрилин Монро был женат... Или на жене президента Кеннеди, после того как его уже убили. Ну, одним словом, не последний чемодан в мировом пространстве.

Мегастар. Так бы сейчас сказали.

Был, вернее, мегастаром. Умер потом при непонятных и странных обстоятельствах, так что многие думают, что Элвис даже жив. До сих пор. Где-то.

– Это не ко мне, – ответил я. – Это к Буханкину. Буханкин верит, что Элвиса похитили инопланетяне и теперь он живет на Веге. Путь он и ищет...

– Да мы тебя не самого Элвиса просим найти! – воскликнула Тоска. – Не Элвиса, а его крысу!

– Крысу? Крысу Элвиса?

Эти опять кивнули.

– Идите-ка отсюда, – я сделал рукой прогоняющий жест. – Неширокими шагами. Крыса Элвиса... Антонина, ты что, меня совсем за дурачка держишь? Элвис умер когда? Лет тридцать назад? Или больше? А крысы? Вы в курсе, сколько живут обычные крысы? Года два? Или три? Какая крыса Элвиса?!

Я постучал кулаком по голове.

– Эта крыса Элвиса, она что – долгожитель?

Тоска не ответила. Она выдержала долгую паузу, затем сказала:

– Давай я все расскажу по порядку. А ты не будешь меня перебивать. Хорошо?

Я согласился не перебивать.

– У Элвиса в последний год жизни была любимая крыса. Белая. Самец. Элвис его очень любил и называл Элвисом-младшим. Это была очень умная и смышленая крыса, очень. Когда Элвис умер, эта крыса перешла к его дочери, потом она, само собой, померла, в смысле, крыса, но у нее остались детки. С тех пор прошло на самом деле уже много времени. И этот Элвис дал потомство, и его потомство дало потомство, и эта крыса уже тридцать восьмое поколение Элвиса.

Элвис Тридцать Восемь. Отлично.

– И чем же он отличается от обычной белой крысы? – поинтересовался я. – Этот ваш Элвис №38?

– Как чем? Это же редчайшей экземпляр породы Мемфисский Элвис! Любители дают за него до пятнадцати тысяч долларов! Он гораздо крупнее и умнее!

Видимо, пока они добирались до моего дома, этот Питер изрядно ее просветил в вопросах крысологии. Пятнадцать тысяч баксов за крысу! Не, Америка определенно катится в пропасть.

– У него есть официальная родословная! У него есть биография! Татуировка с выходными данными...

– Что? – мне показалось, что я ослышался.