Маньяк - Мишель Брис

Борис Корантэн тут же положил глаз на одну из них, высокую блондинку в платье из набивного индийского ситца. По всему было видно, что она вышла прогуляться.

А может, искала, кого бы подцепить. Он издалека повнимательнее присмотрелся к ней. Да, конечно же, без всякого сомнения, красотка подыскивала себе подходящего парня. Уж в чем, в чем, а в этом Борис никогда не ошибался.

"Ну что же, посмотрим, нравятся ли ей брюнеты", - ухмыльнулся он, но все-таки машинально с сожалением взглянул на часы. Было почти десять, и он рисковал опоздать на службу. Борис пожал плечами и решил, что только попробует к ней подкатиться и назначить встречу. Чарли Бадолини, конечно же, простит ему маленькое опоздание. Шеф Отдела по борьбе с наркотиками ни в чем не мог ему отказать. Но и Борис Корантэн никогда не отлынивал от работы. Правда, требовал, чтобы его непосредственные начальники не очень-то придирались к нему по мелочам. Ведь не зря же Корантэн занимал особое место среди сотни других инспекторов отдела. Он был своего рода звездой. Ему всегда поручали самые трудные и запутанные дела, когда действительно требовался выдающийся талант. Одни его любили и восхищались им, другие ненавидели, как это часто бывает в подобных случаях. Но начальство его очень ценило. Сам Чарли Бадолини признавался, что Корантэн - его любимчик. Впрочем, о таких вещах коллеги сразу догадываются. Борис это тоже сразу понял...

Он уже совсем было приготовился пойти, как говаривал, на абордаж, но вдруг остановился словно вкопанный. Метрах в десяти впереди него какой-то псих с целой охапкой свертков выбежал на проезжую часть в самую гущу машин, где его в любую минуту могли задавить.

- Меме!.. - простонал Корантэн. - У тебя что, крыша поехала, что ли?!

Не обращая внимания на истошные гудки, инспектор Эме Бришо, помощник старшего инспектора Корантэна в Отделе по борьбе с наркотиками, лавируя среди автомобилей, пересекал улицу, рискуя не только расстаться со своими свертками, но и с жизнью в придачу.

- Прощай, блондинка, - проворчал Корантэн. - Ну да Бог с тобой. Найдем еще. Бришо для меня дороже любой блондинки.

Он прибавил шагу и догнал Бришо, когда того задел-таки какой-то "мерседес". От удара Бришо даже развернуло на месте. Самый большой сверток, который он держал под мышкой, запрыгал по мостовой. Бечевка лопнула. Корантэн подоспел как раз вовремя, чтобы в полной мере насладиться зрелищем: полдюжины длинных разноцветных шерстяных носков, два толстых свитера, голубая куртка и альпинистские ботинки с шипами... Все это валялось теперь посреди мостовой.

- Тебя что, берут на роль альпийского стрелка в оперетту? - осклабился Корантэн.

Эме Бришо близоруко уставился на него сквозь стекла очков. Его тонкие, щеточкой подстриженные усы нервно шевелились, по лбу пролегли две глубокие морщины. Он покраснел и яростно задвигал челюстями.

- Лучше бы ты мне помог, чем скалить зубы! - взревел он.

Корантэн принялся собирать разбросанные вещи и даже подрядился их снова запаковать.

- Я чуть было не лишился тебя, идиот, - подытожил он с расстроенным видом. - У тебя что, не все дома? Переходить улицу, не глядя по сторонам! Ты что, хочешь оставить дочек сиротами, а Жаннетт вдовой?

Бришо пожал плечами то ли с расстроенным, то ли с виноватым видом.

- Я и так опаздываю, - объяснил он. - Знаешь, у меня всегда уходит столько времени на все эти идиотские покупки.

Корантэн не очень вежливо оттолкнул его подальше от края тротуара.

- Можно узнать, для кого все это предназначено?

- Черт подери, ведь я же уезжаю в отпуск! - Бришо шмыгнул носом. - В этом году я еду в горы, - напыщенно добавил он. - В Шамони.

- О-ля-ля, - прокомментировал Корантэн, - oы еще больший псих, чем я думал.

Бришо остановился как вкопанный.

- Что вы сказали? - натянуто спросил он; обижаясь, Бришо даже самым близким друзьям говорил "вы".

Корантэн не выдержал и расхохотался.

- Ясное дело, ты решил, что простой майки, шерстяного трико и комнатных тапочек маловато, чтобы принарядиться для отдыха. Впрочем, стоп! - Он хлопнул себя по лбу и, чтобы загладить свою резкость, воскликнул: - Извини, я как-то упустил, что ты едешь в горы. Конечно же, майки и трико для гор маловато.

Бришо с достоинством прошествовал мимо него во двор дома, который занимал Отдел по борьбе с наркотиками. Из-за всех своих свертков он занимал добрый метр в ширину. На лестнице Корантэн великодушно предложил ему помочь. Помощь была принята со снисходительной улыбкой - yвный признак того, что примирение близко.

***

Aежурный по отделу на секунду перестал чистить ногти скрепкой.

- Шеф уже спрашивал вас, - произнес он, невнятно поздоровавшись.

- Сам приходил или Дюмона прислал? - полюбопытствовал Корантэн.

- Сам.

Меме скорчил рожу, раскладывая свои свертки на столе.

- Плохо дело, - проворчал он. - За версту чую, что задание нас ожидает непробиваемое.

Корантэн рассмеялся.

- Ну что за пораженческие настроения?

Эме Бришо поправил узел галстука из какого-то синтетического материала бутылочного цвета. Он замечательно подходил к рубашке в розовую клетку и пиджаку из английского твида светлого, почти бежевого цвета.

- Поверь мне, - вздохнул он, - я давно это подметил. Каждый раз, когда Баба сам берется за дело, значит, оно страшно запутанное.

Корантэн снял трубку, чтобы связаться с секретарем своего шефа.

- Ладно тебе! Как-нибудь разберемся, не впервой ведь!

В дни, когда он с утра успевал сходить на стадион, Борис чувствовал себя непоколебимым оптимистом.

***

?арли Бадолини устало потер глаза. Ночью у жены опять случился приступ астмы. Так, ничего страшного, но о сне не было и речи. Нужно было ее утешать, а так как, несмотря на свой угрюмый вид, Чарли Бадолини обожал жену, он утешал ее до самого рассвета, пока не зазвонил будильник.

- Наконец-то вы пришли! - сказал он без тени упрека, хотя обычно в таких случаях им от него порядком доставалось.

Корантэн и Бришо с достоинством сели перед огромным казенным письменным столом в стиле ампир.

- Месье, - начал Чарли Бадолини, почесывая затылок, - мне, как вы знаете, приходилось иметь дело с грязью, но такого... Такого, признаться, еще не было.

Бришо искоса взглянул на Корантэна. Взгляд этот был достаточно красноречив: "Говорил я тебе, что дело совсем дрянное. Вот так-то..." Все время, пока шеф Отдела по борьбе с наркотиками рассказывал о происшествии, лицо Эме Бришо не выражало ничего, кроме смертельной скуки. Но в конце он не мог скрыть отвращения.

- Сволочь, - дрожащим голосом произнес он, услышав некоторые подробности изнасилования.

Вероника Довилье, которой всего месяц назад исполнилось пятнадцать лет, до того, как над ней так зверски надругались, была девственницей.

Чарли Бадолини щелчком выбил из пачки сигарету.

- Единственное для нее утешение: бедняжка была уже мертва, когда этот Маринье изнасиловал ее.

- Сумасшедший, - сказал Корантэн; его уже мутило от отвратительных подробностей. - А как он ее убил?

- Вот тут не все ясно, - сказал Чарли Бадолини. - Поэтому-то нас и просят заняться этим делом.

Корантэн замер, уставившись в черные глаза шефа.

- Маринье задушил ее с помощью своего галстука, но у нас еще нет окончательного заключения. Правда, мы почти полностью в этом уверены. Так, обычный галстук для людей его положения и достатка...

Бришо нарочито небрежно потрогал узел своего галстука под выпиравшим на худой шее кадыком.

- К тому же на нем его не было. Значит... - Чарли Бадолини чиркнул зажигалкой. - Впрочем, это не так и важно. Медики установили, что смерть девушки наступила не в результате удушения, а от чрезмерной дозы наркотика. Конкретнее, морфия.

- И это в пятнадцать-то лет, - покачал головой Корантэн. - Ошибки быть не может?

- Ни в коем случае. Я прочел протокол вскрытия, составленный экспертами. На теле Вероники Довилье обнаружен след укола на сгибе левого локтя. Врачи считают, что доза морфия, повлекшая смерть, должна быть где-то около двух кубиков.

Шеф подвинул Корантэну сигареты и зажигалку. По комнате, пронизанной солнечным светом, пополз голубоватый дымок.

- Судя по всему, и это удивляет больше всего, - принялся размышлять вслух Корантэн, - Маринье, видимо, не заметил, что она мертва. Иначе он бы ее не душил. Она что, наелась наркотиков перед самым изнасилованием? В сарае, на ферме, в двух километрах к северу от Ла-Боли? Или она все же сделала это раньше? Но тогда все равно незадолго до смерти - и где? - Он подвинул к себе пепельницу. - А что показало вскрытие Маринье? Тоже морфий в крови? Тогда все это еще можно как-то объяснить: девушка просто умерла у него на руках. И тогда он имитировал "удушение", чтобы заставить полицию принять версию убийства... Но зачем? Он ведь покончил жизнь самоубийством. Ему, значит, не было никакой нужды затевать весь этот цирк.

- Поди теперь узнай, - уклончиво ответил Бадолини. - Каких только психов на свете не бывает. Но я могу ответить на ваш главный вопрос. Анализ на морфий в крови Маринье отрицательный. Зато он крепко выпил, где-то около 12 граммов спирта на литр крови. К тому же в крови обнаружены остатки снотворного типа оксазепама и, что уж вовсе странно для провинциального бухгалтера, изрядная доза модного сейчас в США возбуждающего средства "секс-лакт". Это специальная жевательная резинка, о ней рассказывал на последнем симпозиуме Интерпола в Лондоне американец Джеймс Брински.