Совместимая несовместимость - Анастасия Комарова

В остальном же все было отлично. Не слишком грязный и не слишком пропахший пылью салон. Симпатичные, устало-приветливые стюардессы. Фляжка «Ballentines» в кармане... Вообще все было действительно неплохо, а самое главное — они наконец-то взлетели. После традиционной нервотрепки в аэропорту Иван почувствовал, как здоровенный камень свалился с души, едва лишь аэробус оторвался от московской земли. И хотя путь еще только начинался, он был почти уверен, что с этой минуты их уже не будет ждать ничего плохого или просто неприятного.

Тогда он был полон оптимизма, который обычно становился ему верным спутником мелких житейских удовольствий, и преисполнен решимости — она, как экзотическая гостья, приходит в тех редких случаях, когда от его скромного участия что-то или кто-то вдруг начинает напрямую зависеть... Наверно, поэтому в тот день он неожиданно быстро устал разглядывать густую, райскую синеву неба в иллюминаторе и повернул голову. И в очередной раз внутренне вздрогнул, увидев рядом вместо привычного Мишки угрюмого широкоплечего мужика в темных очках и бандане.

— Ох-х... — вырвалось у него, — быстрей бы уж долететь... Боюсь, от твоего маскарада я заикаться начну.

Вряд ли Мишка удосужился приоткрыть хоть один зеленовато-карий глаз под очками. И в ответ Иван уже привычно не услышал ничего, кроме едва различимого за гулом двигателей «М-м-м...», да увидел, как сошлись на переносице темные брови под агрессивным узором закрывающей лоб косынки.

Конечно, с платочком была не его идея. Он бы, кроме тривиальных темных очков, ничего бы не выдумал. Но Мишка — дело другое! Легко было смеяться над ним — ведь сценаристов, если только они сами не лезут в телевизор, в лицо не знает никто. Или почти никто, за исключением разве что небольшой кучки фанатов-интеллектуалов. И тут всегда есть большая вероятность, что именно сегодня тебе эта кучка не повстречается. Ну а Мишка — дело другое.

Его физиономию, не так давно замелькавшую на экранах, уже успели запомнить и полюбить, и это было прекрасно — во всех случаях, кроме сегодняшнего. Не тот у Мишки был настрой, чтобы принимать знаки внимания от восхищенных поклонниц. А лететь все-таки было нужно. Просто необходимо — по обоюдному, сообща принятому решению. Главным образом это было необходимо, конечно, Мишке, но в какой-то степени и Ивану. Во-первых, Иван все еще надеялся уговорить его начать работу в спектакле. А в том состоянии, в каком Мишка находился последние пару месяцев, его можно было использовать разве что в роли буйнопомешанного людоеда... Ну а во-вторых... Когда это он отказывался от возможности отдохнуть и развлечься, особенно если эта возможность предлагалась под видом помощи страдающему другу?

В общем, несмотря на причину, заставившую их отправиться в путешествие, настроение у Ивана было превосходное — он многого ждал от этого импровизированного отпуска и не собирался ничего упускать.

— На борту вам будут предложены напитки и...

Удачно гармонируя с его игривым настроением, в салоне показалась стюардесса — яркая брюнетка с приятным, умело накрашенным лицом, тонкой талией и сухими стройными ногами. Несколько глотков из бутылки, которую Иван согревал у сердца, сделали свое дело. Девушка показалась ему сейчас почти идеалом привлекательности. Как и у всех, в разные периоды жизни в женщинах его привлекало разное. Когда-то в юности — трогательно-разбитная доступность ровесниц, способных отдаваться в грязном подъезде после бутылки «Советского»... Позже — манящий холод тридцатилетних «снежных королев», обладающих умением звонить домой и заботливо-строгим голосом наставлять сынулю-школьника уже через пять минут после того, как целых полчаса извивались под вами, царапаясь и рыча по-тигриному... А после — мучительная двойственность студенток-старшекурсниц — порывами их страстей ему не раз срывало крышу, пока сами они метались, не умея выбрать между мощным инстинктом «гнезда» и роскошью вольной жизни молодых куртизанок... Но всегда в них должно было быть главное. Что? Он не мог бы объяснить даже себе. Только это главное, кажется, было в этой преувеличенно строгой «летающей» девушке.

Иван легонько пихнул Мишку в бок и плотоядно указал ему на фею подбородком. Тот только шумно заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее перед долгой дорогой. Иван вздохнул. Плохо дело. В нормальном состоянии Мишка обязательно кинул бы хоть один взгляд. Теперь все было по-другому...

Конечно, маленькие любовные авантюры, которые они периодически позволяли себе, случались все реже, и удовольствие от них они получали все больше умозрительное. Особый вид извращения — почувствовав свою власть, не воспользоваться ею и променять наслаждение на легкий ужин с пивом и креветками в обществе старинного приятеля. И это не могло не заставлять задумываться с тоской об уходящей молодости. Однако с некоторых пор Михаилу Горелову, похоже, неохота было ни думать о женщинах, ни тем более на них смотреть.

Иван снова вздохнул:

— Эй, мачо... Выпьешь?

В который уже раз он безуспешно пытался преувеличенно небрежным тоном вернуть то, что еще недавно составляло их жизнь? Он протягивал Мишке бутылку с жидкостью, нахально сочетающей цвет меда с запахом самогона.

Тот молча взял ее, глотнул сильно, запрокинув голову, как будто запивал таблетку. Так же молча вернул бутылку и перевел спинку кресла в лежачее положение.

— Посплю...

Тут Иван не выдержал и взорвался:

— Знаешь, с таким настроением ты мог с успехом продолжать сидеть дома! Не понимаю, зачем для этого нужно было...

— Вань, отвали, пожалуйста, ладно? — вежливо перебил Мишка.

И, помолчав, добавил:

— Мы еще только взлетели. А ты уже хочешь, чтобы я начал веселиться! Если б все было так просто, люди бы решали свои проблемы, элементарно, купив билет на самолет...

«В этом ты прав — все непросто. И к сожалению, чем дальше — тем сложнее. И если так будет продолжаться...»

Но сейчас уже не имело смысла думать о грустном.

Тогда Иван тоже откинулся в кресле, мечтая расслабиться и уснуть. Ведь сон — огромная часть того немногого, чего большинству из нас всю жизнь столь остро и безнадежно не хватает для счастья...

Сексапильная стюардесса незаметно удалилась, готовая снова появиться по первому требованию. Но Ванька-то никогда не был требовательным — ни к себе, ни к кому-либо другому. Прежде чем уснуть, он снова посмотрел на Горелова. И снова почувствовал невольную жалость — таким тихим и усталым он выглядел. Что, впрочем, не мешало ему оставаться по-прежнему бессовестно красивым.

Есть люди, даже при самом мимолетном и случайном взгляде на которых хочется обернуться и неприлично долго смотреть вслед. Это красивые люди. И не важно, во что они одеты и как причесаны — им идет все, и красота до обидного расточительно проливается в каждом небрежном жесте, в каждой позе, повороте головы, просто в самом силуэте. Эти люди рождены, чтобы нравиться. Они встречаются в любой прослойке общества, и их красота не зависит ни от образа жизни, ни от материального положения. Почему сгорбленная от горя или тяжелой работы спина одного человека вызывает в нас лишь чувство брезгливой жалости, а у другого — «светлую грусть» и благородное сострадание? Почему, устало бредя с работы по оглушающему гулом голосов и грохотом поездов душному переходу в метро, думая лишь о сегодняшнем ужине и завтрашних проблемах, вы вдруг выхватываете боковым зрением кого-то, кто так же, как и вы, спешит, замороченный своими делами, и уже успевает скрыться, ревниво спрятанный людским потоком, но той секунды, что так быстро промелькнула, хватает... И вот вы уже расправили плечи, втянули живот и подняли подбородок; и жизнь уже не кажется вам вереницей одинаковых серых будней, и ваши неприятности — это не неподъемный груз своих и чужих ошибок, а трудности, в преодолении которых вы растете и развиваетесь; и ваша сегодняшняя катастрофа — это на самом деле опасное приключение с продолжением, и еще неизвестно, кто из него выйдет победителем...

Именно такие чувства и рожден был вызывать в других Мишка. И мало кто, будь то мужчина или женщина, мог быть настолько невнимательным, чтобы не заметить его яркой привлекательности. При этом в его внешности, как это очень часто бывает, не было ни единой классически правильной черты...

Иван, разумеется, не мог похвастать столь же эффектной внешностью, да и вообще, если честно говорить, внешностью похвалиться не мог. Он достаточно рано осознал этот нерадостный факт и еще в отрочестве, в период активной борьбы с комплексами, навсегда усвоил чье-то утешительное высказывание, что мы, мол, кажемся людям такими, какими себя ощущаем. С тех самых пор он и начал ощущать себя неотразимым обольстителем и недостатка в женском внимании никогда не испытывал.

Однако, помимо внешности, а также завидных целеустремленности и трудолюбия, часто граничащих с фанатизмом, у Мишки есть еще одно качество, которое дает ему право и на этот маскарад, и на ту популярность, по вине которой он был затеян. Он действительно актер от бога. Нет-нет, не из тех новоявленных звезд, что научились к месту и ко времени пользоваться набором из десятка стандартных гримас и одной фирменной улыбки, меняя их перед камерой по требованию модных режиссеров!