Трансмутант - Элеонора Мандалян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Директор был человеком лет сорока пяти, весьма приятной, интеллигентной наружности. Из числа тех немногих, что умеют расположить к себе с первого слова. Он сидел, устремив взгляд в одну точку, и ничем не занимался.
– Доброе утро, Ильич. Можно к тебе?
Ильич тряхнул седеющей головой, пытаясь скинуть оцепенение или одолевавшие его мысли, и перевел взгляд на вошедшего. Но не увидел его.
– Я не вовремя? Помешал?
Взгляд директора вернулся к реальности, просветлел и обрел осмысленность.
– А-а, это ты. Присаживайся.
Лео устроился в кресле, облокотился о стол, разделявший их, подозрительно изучая Бориса Ильича. Они давно знали друг друга, были почти друзьями, несмотря на разницу в возрасте, что и привело Лео, вопреки желаниям его матушки, во вновь народившееся учреждение.
– Что-то я прежде не замечал, чтобы представительницы прекрасного пола оказывали на тебя такое убийственное воздействие, – с улыбкой заметил Лео, провоцируя его на откровенность.
– Да уж, задала она мне загадку, – подтвердил тот, все еще находясь во власти странного визита.
– А что ей надо было? – делано небрежным тоном поинтересовался Лео.
– Хочет работать у нас.
– Вот как! – Лео чуть не выдал себя. – По чьей-нибудь рекомендации?
– …Не сообразил спросить.
– Научным сотрудником? По специальности-то кто она?
– Кажется, у нее нет специального образования.
– Значит, в секретарши? Или машинистки?
– Нет! – гаркнул Ильич неожиданно громко. – В консультанты!
– Что??? – Лео воззрился на директора.
– А вот то. – Окончательно приходя в себя, Ильич нервно закурил прямо в кабинете, чего обычно никогда не делал.
– Ну и ты ее отправил… с соответствующим напутствием.
– Отправил. В отдел кадров. На оформление, – зло пробормотал Ильич.
Лео молча ждал продолжения.
– За несколько минут беседы она обнаружила поразительную осведомленность в нашей тематике, разработках, планах. Я был просто сражен.
Лео отметил про себя, что полчаса для Ильича пролетели, как «несколько минут».
– Но это еще не повод, прости меня…
– Знаю, знаю, – поспешно и, как показалось Лео, взволнованно оправдывался директор. – Я беру ее по другой причине. Она – уникальная особа. Сам убедишься с первой же беседы. Это какой-то феномен. Она так говорила о моей концепции единого ритма планет нашей Системы, будто стенографировала все мои выступления на международных симпозиумах. И успела даже подкинуть мне пару сногсшибательных идей.
Лео впервые видел Ильича таким «несбалансированным». Окончательно заинтригованный, он помчался в отдел кадров. И выяснил, что никто из посторонних туда не заходил и на работу не оформлялся. Он обежал все этажи, заглянул во все комнаты, вышел даже во двор – незнакомку как ветром сдуло.
Этой ночью, не успев погрузиться в сон, он оказался в сплошном красном тумане, густом, как томатный сок. Туман лип к глазам, коже, мешал дышать, сковывал движения, десятикратно утяжеляя тело. Лео с трудом ступал по насту кроваво-красного снега, проваливаясь в него по колено. То и дело кто-то выныривал из тумана, натыкался на него и исчезал, в тумане же растворяясь… Что-то тяжелое, мягкое и лохматое ударилось в лицо и с ревом метнулось в сторону.
И тут земля, укрытая странным снегом, дрогнула под его ногами, взбрыкнулась, будто норовистый конь, задумавший сбросить седока. Падая, Лео с удивлением увидел над головой собственные ноги. А потом, как на ожившем полотне Брюллова «Послед-ний день Помпеи», выхваченные из туманного марева ослепительными вспышками молний, рушились здания, палали купола храмов, выкорчевывались с корнем вековые деревья, истошно кричали женщины и дети. но их крики тонули, растворялись в грохочущей, ревущей, неизвестно откуда взявшейся посреди зимы, водяной лавине, с бешеной скоростью несущейся прямо на Лео. У него было только два выхода – либо быть раздавленным лавиной, либо… проснуться.
Он проснулся. И обнаружил, что лежит на полу, а над головой его ноги, зацепившиеся за постель.
Сердце колотилось, казалось, сразу везде – в горле и в висках. Во рту пересохло. Он вскочил. Включил свет, невменяемо озираясь по сторонам. Все предметы в комнате благополучно покоились на своих местах. В окне, как всегда, мерцали земные звездочки ночных фонарей. Воздух в комнате был прозрачным, без намека на туман.
Нет, Лео не мог заставить себя лечь – боялся вернуться в прерванный сон, в кровавую непроглядную муть и панический страх. Натянув штаны, он на цыпочках вышел в гостиную, подошел к комнате матери и с облегчением заметил в щелочке под дверью полоску света. Постучав, вошел. Мать читала, лежа в постели. В ее изголовье умиротворяюще горел фонарик бра под атласным оранжевым абажуром. Лео присел на край постели.
– Ты чего? Не спится? – мягко спросила мать, откладывая книгу. – Почему такой бледный? Не заболел ли?
Она потянулась к его лбу. Он перехватил ее руку, поцеловал и оставил в своих ладонях, холодных, нервно вздрагивающих.
– Мама… со мной что-то происходит последнее время. Я вижу странные сны. Мне кажется даже, что это не сны вовсе…
– А что же?
– Что-то вроде второй жизни во сне. Не менее реальной, чем та, что наяву.
Мать нахмурилась. Отняла свою руку. Села, опершись спиной о подушку.
– Фантазер ты, – сказала с осуждением. – Начитался всякой мистической белиберды.
Лео настоял, чтобы она выслушала, и пересказал ей свой последний сон. С каждой секундой лицо матери становилось все более напряженным. Она несколько раз порывалась перебить его, но заставила себя дослушать до конца.
– Что с тобой? – заметив, наконец, как она взволнована, спросил Лео.
– Знаешь, что это такое? – Мать указала на раскрытую книгу, лежавшую на одеяле. – Дореволюционное издание «Истории города Москвы» Забелина. Ты видел во сне то, о чем я сейчас читала.
– Не может быть! – вскричал Лео.
– Убедись сам. – Она взяла книгу, перевернула назад несколько страниц и прочитала вслух: – «Год 1370. Небесные знамения сулили страшные бедствия. Осенью и зимою являлись на небе кровавые столпы, все небо являлось кровавым, так что и снег виделся кровавым и люди ходили красные, аки кровь, и хоромы представлялись как бы в крови. А летом 1371 появилось знамение в Солнце: явились на нем места черны, аки гвозди, и почти два месяца стояла на земле великая непроглядная мгла, нельзя было и за две сажени видеть человека в лицо. Птицы натыкались на людей, на дома и ходили только по земле. Звери, не видя свету, ходили меж людей – медведи, волки, лисы.»
Она перелистала несколько страниц:
– И вот еще! «После появления Кометы, трех Солнц, многих Лун и прочих светопредставлений обрушился шквал: день превратился в ночь и небо разорвали тысячи молний. Земля задрожала так, что попадали головки церквей… 15 августа землю покрыл снег и ударил мороз…»
Мать умолкла. Они смотрели друг на друга, и взбудораженные их мысли отказывались складываться в слова.
– В детстве ты часто кричал во сне, – наконец сказала мать. – Смеялся, разговаривал, с кем-то спорил. И даже бродил по комнатам.
– То есть был лунатиком? – Лео насупился, совсем как маленький.
– Временами. Но с возрастом все прошло. А теперь вот опять.
– Зато в детстве во сне я много летал, – оживился он. – Это было до того здорово, прямо дух захватывало, и до того реально, что даже днем сохранялось ощущение, будто стоит мне хорошенько захотеть, и я взлечу. И появлялось безумное, порой непреодолимое желание испытать себя: забраться на крышу нашего дома, раскинуть крыльями руки и прыгнуть. И кто-то подначивал внутри голосом коварного Ужа: «А ты подвинься на край обрыва и вниз бросайся. Быть может крылья тебя поднимут…»
– О, Господи! Час от часу не легче. – Мать замахала на него руками.
– А ты сама разве никогда во сне не летала?
– …Никогда…
– Странно. А я был уверен, что летают все. Не представляешь, какое это волшебное ощущение.
– Я знаю, что когда дети растут, они часто падают во сне с кровати.
– Наверное, они просто неправильно приземляются – мимо кровати, – стоял на своем Лео. И сладко зажмурясь, начал вспоминать вслух: – Этакое свободное скольжение в воздухе безо всяких усилий с твоей стороны, и с диким, ни с чем не сравнимым ликованием, переполняющим тебя всего.
– Я всегда подозревала, что ты у меня немножко ненормальный, – с нежностью улыбнулась мать, пригладив длинные спутавшиеся волосы сына.
– Погоди! Но ведь я опять упал с кровати! Надо будет утром проверить – может подрос за ночь?
– Иди спать, дурачок. – Она мягко толкнула его пальцами в лоб. – Скоро начнет светать.
Глава 3
Свернув на улочку, ведущую к институту, Лео заметил толпившихся перед воротами сотрудников. Они казались неестественно возбужденными. Обсуждают очередное ЧП в правительстве или спортивные новости, подумалось ему.