Спасительница. - Галина Краснова

  Я поморщилась. Терпеть не могу свой титул. Да еще эта присяга эта - слишком легко о ней забыть.

  - Нет, не присягу, - лихорадочно придумывала я план. - Я напишу основные заповеди нашего острова, и на этом тексте вы поклянетесь Вечной Клятвой. Не надо так на меня смотреть - я вам зачитаю все пункты перед церемонией, а кто умеет читать - сам прочитает. Там будет только основное: про непричинение вреда мне, про жемчуг ну и так далее.

  Это я хорошо придумала с Вечной Клятвой. Именно ею меня когда-то и связали, заставив топать через пол мира и уничтожать зарвавшегося темного колдуна, открывшего границы мира для каких-то мерзких тварей. Нарушить клятву нельзя никогда в жизни, но и более десяти пунктов туда не запихать. А я хочу спасть спокойно и знать, что никто не посмеет меня и пальцем тронуть!

  - Ну, тогда ладно. Все равно у нас выбора нет.

  Саакил даже не испугался, как и остальные жители. Они слишком привыкли повиноваться более сильному. Таков менталитет всех жителей Ярлима.

  - И еще. Не зовите меня спасительницей. Я - Аша. Если хотите - придумайте какой-нибудь другой титул, но не этот.

  Саакил лишь ехидно ухмыльнулся.

  Вскоре пир закончился, и меня проводили в уютный маленький домик на окраине деревни. Там меня встретила та самая женщина с добрыми глазами, что прислуживала за столом, девочка двенадцати лет и двое пострелят в счастливом возрасте от пяти до семи.

  - Бедная девочка, столько горя навидалась, аж седые волоски завелись, горюшко ты наше, пойдем в комнату твою провожу, - запричитала женщина, ласково беря за руку и утаскивая в комнату.

  Я аж прибалдела от такого к себе отношения. Все три года, что я в этом мире торчу, я ощущаю на себе разные чужие эмоции - зависть, ненависть, презрение, страх, но сочувствие - впервые.

  - А худючая какая, будто и не кормят тебя совсем. Ну, ничего, я о тебе позабочусь. Муж мой погиб весной еще, оставив с тремя малыми, так что староста меня к тебе и приставил. Сказал, девочке забота нужна и ласка материнская, а я завсегда могу этим поделиться. Меня ж мама так и нарекла Лааской. А это детки мои, дочь старшая Малиска, да сыновья Ирид и Торим. А вот и комната твоя. Я здесь...

  Она говорила и говорила, как будто не в силах остановиться. А я чувствовала, что еще немного - и расплачусь. Я так отвыкла от подобного. Только мама,двенадцать лет назад... Даже мои 'друзья' относились ко мне снисходительно-настороженно, а эльф так и вовсе отгородился щитами, так что ничего и почувствовать нельзя было. А тут такое... Я ж не железная.

  Комната явно раньше принадлежала супружеской чете, а теперь перешла в мое распоряжение. Добротная двуспальная кровать, застеленная лоскутным покрывалом, самотканые половички. Самодельный комод, но явно мастерили с любовью, для собственной семьи, мутное небольшое зеркало на стене. Короче, все очень мило и удобно, даже неумело сделанные лубовые картинки на стенах.

  - Не хоромы конечно, но эта комната одна из лучших во всей деревне, - запричитала женщина, поправляя покрывало.

  - Мне нравится, ваама Лааска. Я не привыкла к роскоши - в Академии аскетичная обстановка, а потом только постоялые дворы да прочие радости походной жизни.

  Она всплеснула руками и снова запричитала, а я вдруг почувствовала, что в груди расплывается тепло, погоняя засевший на месте сердца лед.

  -... и никакая я не ваама, ишь ты придумала что! Лааска я и все. А ты княгинюшка спать ложись, отдыхать тебе много надо.

  У меня аж глаза на лоб полезли. Князьями в этом мире называют лишь тех правителей, что честно заслужили уважение народа. Сама я себя могу называть хоть императрицей, но не княгиней.

  - Э... Лааска, вы меня так не называйте. Особенно при людях. Неправильно это.

  - Не глупи, княгинюшка, и Саакил и все остальные вас так за глаза называют. У вас же по глазам видно, что хороший вы человек, только несчастный. Сильно жизнь вас побросала, но теперь вы здесь будете как у богов за пазухой. Мы о вас позаботимся...

  Под это бормотание я и заснула, убаюканная и умиротворенная.

  ***

  Саакил умиленно разглядывал заснувшую девушку. Черные, обрезанные до плеч волосы с редкой проседью, несвойственной двадцатилетним девушкам, разметались по подушке, хмурые морщинки на лбу разгладились, недоверчивые шоколадные глаза закрылись, а на губах заиграла умиротворенная улыбка.

  - Нам ее боги послали, Лааска. Она сумеет превратить этот остров в рай. А нам больше не придется голодать.

  Он прекрасно помнил надменного эльфийского принца, приезжавшего для того, чтобы вывезти людей. Он кричал, что девушка, которую сюда ссылают, опасней, чем вся нечисть острова. Саакил лишь посмеялся над этим гордецом, постоянно потирающим шрам, рассекающий правую бровь. Тогда староста сказал эльфу, что они отправят с эльфами стариков и увечных, а так же тех, кто захочет уехать. А остальные останутся и попробуют договориться с девушкой. Ведь им есть, что ей предложить - жемчуг.

  На секунду у того ушастого тогда появилось что-то в глазах, а потом принц разразился такой бранной речью, что все заслушались. Тогда-то они и узнали, что их будущая владетельница - маг-ментал, сумевший воздействовать через щиты на члена правящей семьи и вытребовать себе в собственность остров, заставив забыть об его экономической ценности. Смех они сдержали, отъезжающих на борт загрузили и приготовились ждать девушку.

  Когда она ступила на берег, Саакил с трудом сдержал дрожь. Невысокая, с неровно остриженными волосами, хмурым выражением лица и полными горечи и ненависти глазами. И все же он не отказался от своего плана.

  Ему удалось договориться с девушкой, а уж новость о том, что она хранитель, и вовсе оказалась настоящим подарком. Хранитель сумеет очистить лес от нежити и им не надо больше будет каждый день опасаться мучительной смерти.

  - Не дави на нее Саакил. Девочка измучена и физически и душевно. И если тело ее скоро поправится, то раны на сердце не скоро затянутся. Меня ждет большая работа.

  Саакил кивнул. Уж кому, если не их знахарке знать об этом. Ведьма по рождению, она видит души и всегда пытается помогать людям своим даром. Многим она спасла жизнь, но мужу не сумела. Долго она горевала, даже про детей забыла, но оклемалась немного. А рядом с девушкой и вовсе ожила, будто что-то родное в ней почувствовала, что сил ей предает.

  - Не буду. Пусть отдохнет месяцок-другой, а потом и примется за дела благословясь.