Загадка подслушанных разговоров - Анна Устинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Никакой тишины там не было! – вновь возопил Каменное Муму.
И принялся скороговоркою объяснять, что поймал по радио очень странный спектакль. До того странный, что он, Герасим, даже до конца не врубился, о чем шла речь и кому была предназначена постановка, взрослым или детям.
– Там и текста-то с гулькин нос, – уточнил Каменное Муму. – То всякие «ох-охошечки, ой-е-ешечки», да ребенок орет. То мужик какой-то падает, а потом жутко ругается.
– А как он ругался-то? – полюбопытствовал Сеня.
– Потом скажу, – отвечал Герасим. – При девчонках нельзя.
– Ничего себе спектакль для детишек! – звонко расхохоталась Варя.
Луна, не сводя глаз с Герасима, медленно произнес:
– А ты вообще уверен, что это был спектакль?
– Что же еще, по-твоему, это было? – высокомерно изрек Каменное Муму.
– Не знаю, – пожал плечами Павел. – Но вообще на радиоспектакль не очень похоже.
– Ты, конечно, у нас во всем разбираешься. – Муму с ходу принялся спорить. – Какие радиоспектакли бывают и каких не бывает. Да сейчас любое бывает!
– Ну не совсем любое, – стоял на своем Луна.
– А я говорю: любое, – с упрямым видом повторил Герасим.
– Слушайте, чего зря спорить, – вмешалась Марго. – Если этот Геркин спектакль развивался столь медленно, да еще с такими длинными паузами, то, возможно, он до сих пор идет.
– И впрямь!
Долговязый Герасим, вскочив с дивана, кинулся к магнитоле, схватил ее и включил. Из колонок послышался приторно-сладкий голос известного эстрадного певца.
– И это, Мумушечка, ты называешь спектаклем? – всплеснула руками Варя.
– Попса какая-то, – в свою очередь прислушался Баск.
– Это совсем не то, что я слушал, – решительно произнес Герасим. И, приглядевшись к шкале настройки, добавил: – Сбилось. Это вот тут было.
Он легонько крутанул ручку. Песню сменила тишина.
– Ну, теперь слышите? – с гордостью глянул на друзей Муму. – Кажется, нам повезло. Спектакль еще идет.
– Если он, Герочка, и идет, то только у тебя в ушах, – сладким голоском ответила Варя. – Потому что мы ничего не слышим.
– Если бы ты, Варвара, была поумнее, то поняла бы сама: именно это и требовалось доказать. У них в спектакле все паузы именно так звучат.
– Ах, ах, конечно, – продолжала издеваться Варя. – Звучащая тишина.
Герасим хотел достойно ответить обидчице, но в это время тишина в колонках сменилась явственным звуком шагов. Затем раздался уже знакомый Муму мужской голос:
– Мне интересно, кто-нибудь когда-нибудь сподобится убрать с пола эту чертову кашу?
Мужчина умолк и, судя по звукам, открыл холодильник, что-то оттуда извлек и вновь затворил дверцу. Потом звякнул какой-то посудой и покинул помещение. Настала очередная длительная пауза.
– Ну, теперь верите? – осведомился у друзей Герасим. – Они там, – он указал на магнитолу, – всю дорогу так.
– Если бы я и не знала, что это какой-то прикольный модерновый спектакль, – медленно и тихо проговорила Марго, – то подумала бы, что мы с вами сейчас сидим не у Баска в зале, а у кого-то на кухне в шкафчике и подслушиваем, что делают хозяева.
– Мне тоже так показалось, – согласился Баск.
– Это потому, что вы темные и невежественные дураки, – покровительственно изрек Герасим. – Просто вам невдомек, что современное сценическое искусство стремится к эффекту присутствия. Ну, чтобы мы вроде бы чувствовали себя не зрителями, а как бы в центре событий.
– Господи! – всплеснула руками Варя. – И откуда наш дорогой Мумушечка подобного набрался?
– Газеты нужно читать, – Герасим взял реванш за недавние унижения. – То, что вам кажется странным спектаклем, на самом деле для современного театра – норма, – добавил он, совершенно забыв, что совсем недавно эта радиопостановка ему самому показалась бредовой.
Точно в подтверждение его слов спектакль продолжился. Раздались голоса двух женщин.
– Это бабушка, а это мама Сашеньки, – Герасим поторопился ввести непосвященных друзей в курс дела.
– Какого еще Сашеньки? – вытаращился Баск на Муму.
– Ребенка, – коротко бросил Муму. – Который кашку сначала жрал.
– А-а, – кивнул Баск.
Бабушка с мамой начали активно убирать с пола кашу и остатки разбитой тарелки, одновременно обсуждая, готовить ли что-нибудь свежее на обед. Мнения разделились. Бабушка активно доказывала, что надо хотя бы супчик сварить. А дочь возражала, что вполне хватит остатков от новогоднего стола, потому что из-за того, что какие-то Беляевы заболели гриппом и Новый год встречать не приехали, в холодильнике лежит куча всего несъеденного.
– Если, ма, мы это не доедим, все равно испортится, – сказала в заключение дочь.
– Как же, испортится, – хмыкнула мать. – Твой Ленька уже половину с утра умял.
– Умял – и на здоровье, – снова заговорила дочка. – Мой муж, между прочим, ест не чужое, а свое. Так сказать, сам заработал, сам съел.
– На диету твоему Леониду надо садиться, – мать явно не разделяла восторгов дочери. – А то мужику еще сорока нет, а он вон какое пузо себе отрастил.
– Между прочим, это Ленино личное дело, – обиженно произнесла дочь.
– «Личное», – передразнила теща. – Вот как инфаркт его хватит по причине лишнего веса, тогда я тебя и спрошу, что личное, а что не личное.
– Мама, как тебе не стыдно! – с неприкрытым возмущением воскликнула дочь. – Зачем ты каркаешь!
Однако у пожилой женщины уже явно открылись какие-то эмоциональные шлюзы, и она, невзирая на протесты дочери, продолжала:
– Между прочим, Сашеньку еще растить и растить. А если что с Леонидом случится, у тебя ни работы и вообще ничего не останется. И дома этого загородного не будет.
– Между прочим, дом на меня записан, – многозначительно произнесла молодая женщина.
– А содержать его на что будешь? – с азартом спросила пожилая. – Тут каждый месяц несколько тысяч уходит. А Леонидовы компаньоны по бизнесу вмиг у тебя все оттяпают. Это пока он жив, они с тобой хорошие!
– Мама! – вскипела дочь. – Как ты смеешь раньше времени хоронить Леонида? Он, между прочим, молодой, живой и здоровый! И изо всех сил для нас старается!
– Видели мы таких старательных, – и после этого не прониклась почтением к зятю «любящая теща».
– Все! – отрезала дочь. – Хватит! Ты, мама, что? Праздник нам хочешь испортить?
– Ах, значит, я вам праздник порчу? – захлебываясь от негодования, проверещала собеседница. – Дожили-доехали! В таком случае счастливо оставаться, я уезжаю в Москву!
– Мама, но ты же обещала посидеть с Сашенькой, – в голосе дочери послышался ужас. – И няню мы отпустили до конца недели. А нам с Леней сегодня вечером необходимо быть на приеме.
– Ваш прием меня совершенно не интересует, – отрезала мать. – Остаюсь только ради Сашеньки.
На сей пафосной ноте диалог прервался. Видимо, руководствуясь принципом, что худой мир лучше доброй ссоры, обе женщины молча покинули комнату. В спектакле снова настала пауза.
– Ну прямо как в жизни, – ошеломленно пробормотал Баск.
– Даже слишком как в жизни, – откликнулся Павел.
– Сколько вам еще раз повторять, – сказал Муму. – Это специально сделано. Эффект присутствия.
– Эффект хороший, – усмехнулась Варвара. – Во всяком случае, бабушка Сашеньки – прямо как живая.
– Еще бы, – подхватила Марго. – По-моему, эта бабушка своего зятя не любит.
– Так сказать, конфликт поколений, – уточнила Варя.
– Ясно как божий день, – солидно кивнул Герасим.
– По-моему, Мумушечка, тебе до того, как мы стали слушать спектакль, ничего ясно не было. – Варя вновь принялась подтрунивать над ним.
Пауза в радиопостановке явно затягивалась.
– Интересно, они долго еще так молчать собираются? – недоумевал Баск. – Вот мы, предположим, болтаем. А если бы я, например, просто один сидел и слушал, то наверняка бы уже давно на другую передачу переключился. Какой смысл в спектакле, где действия в час по чайной ложке?
– Никакого, – отозвался Павел.
Скуластое лицо Герасима приобрело то самое упрямое выражение, благодаря которому он, в частности, и снискал прозвище Каменное Муму. Всем стало ясно: он настроился на длительную дискуссию по поводу новых художественных методов, легших в основу пьесы про Сашеньку и его семейство. Однако Луна, не дав Муму развернуться, скороговоркою произнес:
– Тут еще и звук очень странно записан. Понимаете, когда записывается радиоспектакль, актеры обычно сидят в студии и произносят текст в микрофон. А здесь они явно бродят по кухне. Голоса то тише, то громче. И посторонние шумы половину слов заглушают.
– Это специально, – Герасим все-таки вклинился.
– Погоди, – жестом остановил его Павел. – Сперва дослушай. Длинные паузы тоже ни в какие ворота не лезут. Методы методами, эффекты эффектами, но никто не позволит так бездарно расходовать дорогостоящее эфирное время.
– Ну и что же, по-твоему, это такое, если не спектакль? – Каменное Муму картинно простер к Луне правую руку.