Дело о беглом гоблине - Денис Чекалов

Он как бы незаметно взмах рукой, маленькие орчата посрывали с себя картузы, стали вокруг меня, подняв глазенки и ожидая, что на них сейчас же посыпется дождь из шиллингов.

— Любезный, — сказал я. — А что вы скажете о лорде Эссексе?

— Хороший человек, сэр, но очень сильно болеет.

— А о его детях?

Квазиорк насупился.

— Мы люди не болтливые, сэр; и сплетничать не привыкли.

Я дал ему два шиллинга.

— К счастью для вас, любезный, вы вообще не люди; гордитесь же этим, и никогда не берите с человека пример.

Я развернулся, и зашагал к экипажу. Квазиорк сказал нерешительно:

— Вот еще что, сэр…

Он вытер нос длинным ухом.

— Молодой виконт Перси часто возвращается за полночь. И могу поклясться, от него всего несет кровью. Человеческой кровью, сэр!

— Значит, юный Перси подался в секту вампиров, — пробормотал я.

Ударил тростью в потолок экипажа, и мы поехали дальше.

— Они потеряют замок, если Эссекса признают вампиром, — сказала доктор Уотсон.

— Да, законы Хартфордшира в этом отношении очень строгие. Лишь человек может владеть замком; этот билль приняли сразу после того, как обезглавили Георга Пятого.

Я задумался.

— Конечно, когда его ожившая голова вернулась на трон, ей не захотелось видеть среди лендлордов орков и гоблинов…

— Многие молодые аристократы понемногу балуются вампиризмом, — заметила доктор Уотсон.

— Да, но грань между «понемногу» и «влип по самые уши» довольно тонкая.

Вскоре мы увидели замок.

Родовое гнездо знавало и лучшие времена. Из шести драконовых башен, где раньше несли караул боевые маги и всадники на виввернах, — осталась только одна, совсем уже ветхая, и сразу было заметно, что уже много веков там не держат крылатой стражи.

Прямо на наших глазах, она начала разрушаться.

И с каждым обвалившимся кирпичом, медленно вырастала другая, рядом.

— Еще один из законов Хартфордшира, — бросил я. — Замок лендлорда должен иметь шесть башен; иначе плати огромный налог в казну.

— Но в билле нет слова «одновременно», — хмыкнула доктор Уотсон.

Сад был давно запущен, зарос гоблинским вьюном и чертополохом.

В замке нас уже ждали.

Дворецкий оказался высоким гномом, — широкоплечий, степенный, с густыми длинными бакенбардами.

— Лорд Эссекс не может вас принять. Он очень плох.

— Тогда мы бы хотели видеть его детей.

Гном остро посмотрел на меня, — и я мог поклясться, что на языке его вертится ответ:

— За осмотр деньги платят, сэр.

Вместо этого дворецкий сказал:

— Я доложу леди Розалинд.

— Гоблин сказал, слуг выгнали, — заметила моя спутница, когда гном ушел.

Я улыбнулся.

— Моя дорогая Уотсон. Дворецкий не настоящий. Его создает Клугг’Ор; это часть колдовства. Вот почему гном смотрел на меня так дерзко…

Глядя на высокую залу, я прикидывал, — что здесь стояло раньше, пока детишки не стали распродавать семейное гнездышко.

— Смотри-ка, Уотсон! Фамильные портреты. Их, правда, мало осталось… Но все репродукции есть в сборнике «Кто есть кто».

Я провел вдоль ликов кончиком трости.

— Вот она, наша древняя аристократия… Жадность, садизм, жестокость, все пороки ты сможешь увидеть здесь! А глянешь на репродукции…

Я пожал плечами.

— Вроде те же портреты, но вместо подонков и сволочей пред нами вдруг достойные люди. Пара незаметных штрихов, и внешность совершенно меняется.

Через полуоткрытую дверь я заглянул в коридор.

— А вот и Клугг’Ор, — пробормотал я.

Огромное существо занимало всю келью.

Бесформенное, полужидкое, с восемью глазами, — оно колебалось, медленно, и о чем-то шептало.

— Уделите нам пару минут, мистер Ор? — спросил я.

Три глаза распахнулись.

— Мне нет дела до людей.

— Да, но, вполне возможно, вам нравится замок, сэр, — вкрадчиво сказал я. — Если Эссексы его потеряют, вам придется искать новое место.

Открытые глаза Клугг’Ора сомкнулись, а три других сразу же уставились на меня.

Я понял, что так он управляет чередой башен.

— Ну ладно; что вы хотите знать?

— Ваши руны, — они следят, кто и когда выходит из замка?

— Да, сэр. Вернее, могут.

Существо сварливо забулькало.

— Но один из хозяев замка велел мне отключить их.

— Кто именно? — спросил я.

Клугг’Ор взглянул на меня с глубоким презрением.

— Вы и правда думаете, что я различаю вас, людей?

Леди Розалинд Эссекс была высокой и некрасивой. Твердый взгляд умных, глубоких глаз не оставлял сомнений, — кто теперь командует в замке.

— Вы хорошо знали вашего соседа, лорда Уильяма Дэнби? — спросил я, когда дворецкий принес нам чая.

— Он был лучшим другом моего отца, — ответила леди Розалинд. — Они вместе служили, в Афганистане.

— Как и ваш грум, Уилкинсон?

— Я не знаю.

Леди Розалинд легко пожала плечами. Она даже имя-то его вряд ли помнила.

Или делала вид.

— Гоблин работает на конюшне; я туда почти не хожу. Мой отец любил ездовых вивверн, а я нет.

«И сразу же всех распродала, как только случай представился», — подумал я.

— Значит, ваш отец привез конюха из Афганистана?

— О нет, ну что вы.

Леди Розалинд была немного шокирована.

— Это же просто гоблин. Папа нанял его через агентство, в Лондоне.

— Ну что ж, — согласился я. — Решим, это совпадение. А как насчет Сэм Холлоу?

— Преподобный?

Голос ее слегка изменился.

— Он очень много сделал для нас, с тех пор, как заболел папа. Не знаю, как мы бы без него справились.

— А ваш брат? Нам бы хотелось поговорить с ним.

— Перси уехал в Лондон; не знаю, когда вернется.

Дверь тихо отворилась, и на пороге возник дворецкий.

Леди Розалинд подняла голову. Гном и хозяйка обменялись быстрыми взглядами. Тот подошел, склонил седую голову к ее уху и что-то прошептал.

— Как некстати, — досадливо воскликнула леди Розалинд. — Иди, Патрик.

Лицо ее от волнения пошло красными пятнами.

Она обернулась к нам и сказала, стараясь придать голосу безмятежное выражение.

— Ох уж эти слуги, мистер Холмс. Извините меня, я отлучусь на пару минут.

Леди Розалинд улыбнулась и, шурша юбками, вышла за дверь.

— Заметила, Уотсон? — спросил вполголоса я.

— Она боится друида.

— Именно. Но так боятся не врага, а хозяина. Того, кто имеет над тобой власть. А леди Розалинд не из тех, кого можно так легко посадить на цепь… Чем же держит ее Сэм Холлоу?

Я пружинисто поднялся.