Башмак против золотого - Дмитрий Юрьевич Сычёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первый испуг прошёл – Отгар наконец успокоился и восстановил дыхание. Его отец всегда говорил, что если дварф не проиграл драку сразу, то он её уже не проиграет никогда. Запаникует кто угодно, но не дварф. Выдохнется кто угодно, но не дварф. Главное – умение, выдержка и расчёт. Вбитые в голову традиции не позволяли тогда ещё молодому Отгару спросить, а что будет, если схватятся два дварфа?
Кинжал медленно пополз дальше от шеи, противник уже даже не пытался бить второй рукой, вместо этого она тоже судорожно вцепилась в рукоять, но давление едва ли усилилось. Человек начал заметно уставать, и с каждой секундной это чувствовалось всё сильнее.
Вмиг давление пропало совсем, вместо этого противник просто рухнул на него и задёргался. На лицо и грудь полилась горячая кровь. Одним движением Отгар спихнул с себя тело и схватился за протянутую руку.
– Живой? – над ним стоял Оттир с перепачканным кровью топором и дико сверкающими глазами. Мешающий плащ он скинул, и теперь на воронённой кольчуге тускло поблёскивало пламя костра.
– Живой. – Отгар уже стоял на ногах и старался оттереть красную мерзость со своего лица. Хотя, наверное, зря: так он выглядел куда более устрашающе. – Что… – Отгар не успел закончить вопрос, когда мимо них пробежали в темноту леса какие-то люди. Похоже, это были стражники из обоза. Судя по пустым рукам и беспорядочному бегству, драться они точно ни с кем не собирались. За ними с криками и улюлюканьем гнались вооруженные до зубов незнакомцы.
– Надо уходить! – рявкнул Отгар, но Оттир уже бросился им навстречу.
– Уходим! – ещё раз крикнул Отгар, но его голос потонул в грохоте, с которым дварфийский топор Оттира ударил по наспех поднятому щиту.
Спустя мгновение щит взметнулся ещё выше, словно стараясь получше защититься от неожиданно сильного удара, но топор уже летел вниз куда-то в колени, куда бить дварфу было несравненно удобно. Противник рухнул с воем на землю. Ещё через секунду Оттир уже дрался со следующим противником, не забывая постоянно перемещаться и не давать себя окружить.
Зелёный дурак, нашёл время показывать удаль! Отгар перехватил топор покрепче. Где остальные? Почему проворонили нападение? Ждать ли помощи? И есть ли ещё кто-то, от кого её можно ждать?
Спустя несколько секунд драка докатилась и до Отгара. Времени на раздумье уже не осталось. Какой-то кряжистый мужик со свалявшейся гривой волос сверкал глазами из-за щита и постоянно атаковал. Меч то и дело шипел в опасной близости от головы, а в те редкие моменты, когда дварфу удавалось ответить, на пути топора возникал проклятый щит. Отгар сразу понял: враг куда сильнее его. Дварфа читали как книгу – он себя почувствовал до невозможного беспомощным, и это бесило. Он немного разорвал дистанцию, чтобы проверить, как там дела у Оттира, но за эту долю мгновения его противник почти достал его мечом. Отгар отчаянно рубанул топором в ответ, стараясь отогнать назойливого человека и вернуть дистанцию, но тот, наоборот, подшагнул ещё ближе и незатейливо ткнул щитом в лицо дварфа.
Отгар отчётливо услышал треск внутри черепной коробки, и по голове разлилась боль. Силуэт врага поплыл из-за хлынувших из глаз слёз. Дварф попытался достать зыбкий силуэт топором ещё раз, но у него снова ничего не вышло.
– Эй! – кто-то проорал ему почти в ухо, и, когда Отгар попытался ударить на звук, его затылок затопила боль, а он сам почему-то оказался лежащим на земле. Последнее, что помнил дварф, это множество сапог, градом обрушившихся на него со всех сторон.
***
Сначала пришла тошнота. Она вынырнула из темноты ещё неочнувшегося сознания и бесцеремонно заняла собой всё. Какое-то время, Отгар не смог бы сказать сколько именно даже под пытками, всё что понимал дварф, это то что вокруг темно, и что его чудовищно тошнит. Где-то вдалеке слышались едва различимые разговоры и что-то премерзко хрипело, изредка срываясь на свист, словно дырявые меха с давно и основательно проржавевшим механизмом.
Хрипы имели свой ритм, и дварф какое-то время к ним прислушивался, пока наконец не понял – это его собственное дыхание. В сознании ярко вспыхнули события атаки на лагерь, стычки сначала с одним, затем с другим противником, пропущенный удар в лицо и почти сразу – темнота.
Неосознанно он потянулся рукой к носу – наверняка тот был сломан, – когда его запястье пронзила острая, едва терпимая боль. Отгар сжал зубы покрепче, чтобы не застонать и не выдать, что он уже очнулся, но разбитый рот откликнулся на это ещё одной вспышкой боли. Дварф едва совладал с собой, и, кажется, пронесло. Если кто за ним и наблюдал, то Отгару удалось не выдать себя даже сбившимся дыханием.
Он сидел, уронив голову на грудь. Судя по изрядно замерзшему заду, сидел прямо на земле. Руки плотно связаны за спиной и на любую попытку малейшего движения неизменно отзываются болью. Значит, связаны они довольно крепко, и, что хуже того, уже давно. Носом дышать не получалось, рот, пересохший и полный крови пополам с вездесущей и неотступной болью, ощущался как сплошная рана.
Отгар осторожно пощупал распухшим языком зубы. Хорошо, если осталась половина. Этим сволочам удалось сделать то, что не получилось у времени.
Ладно, плевать.
Дварф осторожно и медленно попробовал открыть глаза. Открылся только один и то нешироко. Его седеющая борода и штаны были залиты кровью, которая казалась чёрной в этот час. Слева от него сидел человек, судя по штанам и длине ног, а справа… Отгар обрадовался! Оттир! Жив, значит! Такие короткие ноги и здоровенные сапожищи могли принадлежать только дварфу.
Светало. Ночь уже перешла в густые сероватые сумерки. Видимо, прошло как минимум несколько часов. А это означает, что помощи можно уже не ждать. Или никто не придёт потому, что уже некому, или его, Отгара, посчитали погибшим, и отряд спешно уводит сына короля в безопасное место: подальше от лесов, людских земель и мест, где грабят обозы и выбивают зубы.
Сейчас главное понять, что здесь происходит. Отгар постарался забыть о никак неунимающейся боли и прислушался к едва различимому разговору.
