Пробуждение силы - Сергей Самаров

– Это папа, это он… – упрямо повторила молодая женщина. – Я не могла ошибиться… Я не могла ошибиться, мама… Тише, тише родненький… Дедушку твоего показали, дедушку, слышишь… Дедушку твоего… Есть у тебя, сынок, как у всех детей, дедушка… Мама, телефонный справочник где? Найди, я пока Андрейку успокою… Я позвоню на телевидение… Я найду…

Голос дочери звучал упрямо и слегка истерично…

Абдулло Нурович Солимов вернулся домой позже обычного, потому что старался наверстать упущенное время и не оставить на утро незаконченную работу. Он никогда не любил оставлять работу незавершенной. И устал после всего, что с ним за день произошло, гораздо больше обычного. Но вернулся он, как видела соседка в окно, со своей обычной полуулыбкой на лице, никак не выдавая свое состояние или свои чувства. Другим его соседи никогда не видели. А жил Абдулло Нурович в этой однокомнатной квартире на втором этаже уже семь лет. Обстановка в доме была спартанская, в квартире нужно было давно сделать ремонт, который был хозяину не по карману, но, несмотря на эти недостатки, в жилище Солимова всегда было идеально чисто и ухоженно. Абдулло Нурович болезненно любил порядок и тщательно вытирал все, что могло собирать пыль или грязь. Он и в работе был таким же чистюлей и потому считался в своей жилищной конторе идеальным дворником.

Включив телевизор, чтобы не прозевать начало сериала, в котором он видел жизнь, его самого обошедшую стороной, но, как думалось, где-то существующую, Абдулло Нурович включил газ и поставил кипятиться чайник. Вода в чайнике была родниковая, которую хозяин сам приносил из недалекого парка, считая водопроводную воду ядовитой и вызывающей всякие болезни.

Чай он пил зеленый, причем элитных сортов, продаваемый на развес, и не дешево. Покупал он его всегда только в одном магазине на другом конце Москвы. Пробовал в других магазинах, где продают вроде бы тот же самый, но там часто попадалась подделка, которую понимающий язык сразу распознавал. Чай – это была самая большая роскошь, которую Абдулло Нурович мог себе позволить. Но к еде он всегда относился равнодушно и обходился простыми суповыми пакетами, которые и варить долго не надо, и стоят недорого.

Чайник вскипел, Солимов заварил чай в небольшой глиняный чайник и вместе с чайником и чашкой ушел в комнату. До начала сериала оставалось еще сорок минут, и скрасить ожидание страстного телезрителя мог только чай, который он пил не спеша и со вкусом, конечно же, без сахара, забивающего сам чайный вкус. С сахаром можно пить только черный чай, который вкуса и без того не имеет.

За всеми кухонными заботами Абдулло Нурович хотел бы совсем не думать о происшествии нынешнего дня. Но совсем не думать об этом он не мог, а думалось как-то странно. Может быть, виной тому была его болезнь, ослабленная память или еще что-то, но столкновение с подрастающими националистами не оставило в памяти большого и устойчивого следа, не вспоминалось целиком, а только отдельными картинками, будто молнии вспыхивающими в голове. При этом как-то судорожно напрягались мышцы и возникали болезненные спазмы. Такое случается, когда в больнице ставят «тяжелые» уколы, которыми, как говорят врачи, они лечат, хотя сам Абдулло Нурович знал, что после лечения ему всегда становилось хуже, как и всем другим больным. Сейчас вспышки тоже причинили ему неприятные мгновения, и он хотел бы, чтобы этого не было. Но как свою память победить, не знал. Эти вспышки беспокоили и, что совсем плохо, не давали насладиться даже чаем, хотя чайная церемония для Абдулло Нуровича давно уже превратилась в возможность оторваться от событий мира. Чай всегда давал возможность расслабиться и ни о чем не думать, ни о чем не беспокоиться, не переживать даже о работе. А это переживание было у Солимова самым устойчивым. Он всегда переживал, когда начинался, например, сильный снегопад. И переживал не за себя, не за то, что придется много работать, а за людей, которым он не успеет расчистить дорожки. Одним успеет, другим нет. И казалось при этом, что он кого-то обижает. А чай заставлял забыть даже о работе…

Для одинокого человека устойчивая многолетняя привычка, наверное, была окном, в котором он видел собственное спокойствие и безмятежность, а именно их ему не всегда хватало, потому что внутри жило какое-то смутное ощущение возможности не одинокой жизни, не такой жизни, как сейчас. Абдулло Нурович сам задумывался о том, откуда такое ощущение взялось, и тут же приходило решение, потому что он вспоминал родителей. Вернее, чаще вспоминал маму. Отца он плохо помнил, ибо отец рано ушел из жизни, а мать, кажется, умерла совсем недавно. И, наверное, именно тогда, когда она была жива и была рядом, он одиночества не ощущал. Чайная церемония была для Абдулло Нуровича ко всему прочему еще и бегством от одиночества. Наверное, они пили чай вместе с мамой, хотя этого он не помнил. Он помнил только то, что раньше он не пил чай один. И чай, таким образом, связывал его с каким-то другим, прочно забытым миром.

Но сейчас попить чай в одиночестве ему не дали. Звонок в дверь заставил Солимова подняться, глянуть на часы, убедиться, что до начала сериала есть еще полчаса, и пойти открывать дверь. Он никогда не спрашивал, кто пришел к нему, даже если звонили ночью. А такое тоже случалось. И дверного «глазка» у него не было. Просто открывал дверь со своей всегдашней полуулыбкой и смотрел, кто пожаловал.

В этот раз пожаловал Валерка, хромой сосед с пятого этажа. Как всегда, нетрезвый. В подъезде три Валерки – на третьем, на четвертом и на пятом этажах. Тот, что на третьем, совсем еще мальчишка и потому, наверное, думал Солимов, не пьет. А два других всегда были нетрезвыми. Толстый Валерка с четвертого этажа был добрым и молчаливым, всегда предлагал помощь, особенно тем, кто в его помощи не нуждался, и сам толстый Валерка об этом знал, но все равно предлагал. Хромой Валерка с пятого, наоборот, был задиристым, как все мелкие люди, и на всех озлобленным. И всегда говорил плохо, неразборчиво, глотая слова, зато матерился – четко произнося слова.

– Гостей, Абдул, принимаешь? – спросил хромой Валерка, хорошо зная, что Абдулло Нурович всех принимал, и по-хозяйски шагнул за порог, не дожидаясь ответа.

Солимов посторонился, и полуулыбка с его лица не сошла, хотя сам он слегка обеспокоился, боясь, что хромой Валерка не даст ему посмотреть очередную серию. Что Валерке надо, Абдулло Нурович хорошо знал. Практически раз в неделю, а иногда и два раза тот заходил в гости, чтобы выпить здесь бутылочку. Сам хозяин никогда с этим гостем, как и с другими, приходящими по этому же поводу, не пил. Он не пил, сколько себя помнил, вообще ничего, кроме простой воды и чая. Но гости все равно приходили. Они начинали пить где-то в компании. Потом расходились. Кому не хватало, брал бутылку и шел к дворнику, чтобы выпить у него. Дома жены не позволяли…

– Закусить бы чего, Абдул…

– Тебе огурец? – сразу спросил Абдулло Нурович.

– Что дашь… – ответил Валерка и прошел в комнату, не разуваясь.

Из всех гостей только хромой Валерка не любил разуваться. Наверное, ему трудно было это делать из-за хромоты, и потому Солимов, всегда проявляя терпение, вытирал за гостем пол.

Хромой сразу прошел в комнату и сел в старенькое скрипучее кресло, где только что сам Абдулло Нурович сидел. И его чашку, для чая приготовленную, к себе ближе пододвинул. Когда Солимов вернулся с кухни с нарезанным на тарелочке огурцом, Валерка уже выпил первую порцию и сморщил нос, как сердящаяся собака. За огурцом сразу не потянулся, но взял пульт и переключил телевизор на другой канал. Там показывали криминальные новости.

Абдулло Нурович хотел было возмутиться и сказать, что он ждет начала сериала, но тут показали какие-то кадры, заставившие Солимова напрячься.

– А я его знаю… – сказал вдруг он. – Когда меня сегодня забрали, он в милицию приезжал. Ругался и на меня замахивался…

– А это не ты его замочил? – спросил хромой, еще разговаривая почти членораздельно, хотя и слишком быстро для того, чтобы Солимову понять его сразу.

– Нет… Я только его сына побил…

– Ты – побил?.. – непритворно удивился Валерка. – Ты кого-то бить можешь? Так слушай дальше… Сына-то тоже пристрелили… И охранника… А ты, наверное, киллеров нанял. Давай колись, я никому не скажу…

– Нет, это не я… – Абдулло Нурович даже застеснялся. – Да я и сына тоже не бил. Он убежал. Я других троих побил, а двое убежали. А потом милиция приехала, и их всех забрали, и меня тоже. Но меня раньше отпустили…

– Ну, ты старый боец… – Валерка налил себе еще половину чашки, выпил и только после этого захрумкал огурцом. – И за что ты бедных детишек отделал?

Теперь Валерка говорил привычно неразборчиво, и Абдулло Нуровичу пришлось долго соображать, выделяя сначала сам вопрос, и только потом отвечать на него.

– А они меня побить хотели. А я нечаянно их побил. Как-то так получилось…