Виткевич. Бунтарь. Солдат империи - Артем Юрьевич Рудницкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Архиве внешней политики Российском империи МИД России (АВПРИ) находятся несколько писем Даля, адресованных Виткевичу[13].
Уместно добавить, что Владимир Иванович посвятил своему другу несколько страниц повести «Бикей и Мауляна»[14].
В своих воспоминаниях рассказал о Виткевиче его школьный товарищ Алоизий Песляк, еще один «черный брат», отданный в солдаты[15]. Вспоминали о нем и другие оренбуржцы, не только ссыльные и пораженные в правах поляки. В Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (РГБ) хранятся мемуары Константина Андреевича Буха, инженера-прапорщика, а затем поручика Оренбургского корпуса[16]. Их автор описал свое знакомство с Виткевичем в 1833 году в Оренбурге, их встречи в российской столице[17]. Упоминали о Виткевиче русские дипломаты, посланники в Персии (чрезвычайные и полномочные министры) Иван Осипович Симонич и Александр Осипович Дюгамель[18].
Свой интерес представляют беллетризованные отчеты русских путешественников XIX века, в которых содержатся факты, оценки и наблюдения, воссоздающие обстановку в Афганистане и Центральной Азии в XVIII–XIX веках. Отметим труды Е. К. Мейендорфа и И. Л. Яворского, князя А. Д. Салтыкова, декабриста В. С. Толстого и др[19].
Наглядное представление о действиях России в Средней и Центральной Азии дает «Записка о русской политике в Средней Азии» крупного российского государственного деятеля и политика графа Михаила Николаевича Муравьева[20].
Не оставим без внимания источник, который с натяжкой можно назвать «художественно-документальным». Это рассказ «Предатель» почти забытого сегодня писателя Якова Яковлевича Полфёрова, посвящавшего свои произведения Оренбургскому краю, зауральской степи и казачьей жизни[21].
По утверждению автора, в основу рассказа он положил записки полковника Петра Ивановича Сунгурова, служившего в Оренбурге и Орске. Сунгуров – личность реальная (дослужился до начальника Актюбинского уезда Тургайской области в 1880-1890-е годы), но, похоже, его свидетельства (если «записки» вообще существовали) не отличались достоверностью или носили слишком фрагментарный характер. А возможно, Полфёров многое добавил от себя и переиначил. Во всяком случае, его рассказ выглядит надуманным и во многих отношениях недостоверным.
В нем жизнь Виткевича представлена весьма поверхностно и схематично, с грубыми ошибками. Он попал в Оренбургский край в 1824 году 16-летним юношей, а у Полфёрова его отправили в Сибирь за участие в ноябрьском восстании (так в Польше называют восстание 1830–1831 годов). До этого он якобы проживал не в Литве, а в Польше, в Варшаве, и был тогда офицером. «Еще недавно в аристократических салонах Варшавы появлялась стройная фигура молодого офицера Виткевича. Он всех очаровывал своим остроумием и изящными манерами. Ему пророчили блестящую карьеру и счастливую жизнь с графиней Потоцкой, с которой он был помолвлен незадолго до мятежа»[22]. Все это не имело ни малейшего отношения к действительности, являясь плодом воображения автора, который, не потрудившись изучить реальную биографию Виткевича, сочинял ее на свой манер, щедро расцвечивая собственными фантазиями.
Тем не менее, рассказ Полфёрова любопытен, поскольку в нем дается свое объяснение трагическому завершению жизни Виткевича.
В круге источников, представляющих важность для изучения биографии нашего героя, одно из приоритетных мест занимает переписка Томаша Зана – талантливого польского поэта, друга Мицкевича, сосланного в Оренбургский край в одно время с Виткевичем. Она хранится в Польше в «архиве филоматов», существовавшего в Виленском университете тайного общества «любителей науки», к которому принадлежал Зан и которое было разгромлено царскими властями. Возможность частично ознакомиться с этой перепиской дает книга польского исследователя В. Евсевицкого «Батыр. О Яне Виткевиче 1808–1839»[23], единственное обобщающее исследование его жизни и деятельности.
Евсевицкий подробно цитирует письма Зана и других современников Виткевича. Этот труд открывает доступ и к другим польским документам и материалам, не переводившимся на русский язык и не издававшимся в России. В этом ряду выделяются дневники племянниц Яна Виткевича, Эльвиры и Марии, свидетельства других членов его семьи.
К слову сказать, многие польские источники, имевшие отношения к Виткевичу, пропали во время Варшавского восстания 1944 года. То, что удалось спасти, бережно собрал и упорядочил Евсевицкий.
Наконец, упомянем архивные источники, прежде всего, документы АВПРИ[24]. В 1836 году Виткевича прикомандировали к Азиатскому департаменту Министерства иностранных дел, его служебная командировка в Персию и Афганистан готовилась и осуществлялась по линии этого ведомства. Мидовские материалы – это разного рода официальные письма, ноты, рабочие справки, заявления, отчеты и пр. В фондах АВПРИ сохранились отдельные служебные донесения и записки Виткевича.
К сожалению, в 1941 году, во время эвакуации архива, были уничтожены или безвозвратно утеряны некоторые документы, имевшие отношение к Виткевичу, в том числе те, которые, возможно, могли пролить свет на загадочные обстоятельства его ухода из жизни. В архивных реестрах шифры соответствующих дел указаны с пометами: «сдано в макулатуру» или «отсутствует по описи».
В ГА РФ хранится коллекция документов, освещающих важные эпизоды пребывания Яна в Оренбургском крае.
Источники британского происхождения включают материалы парламентских слушаний, переписку английской дипломатической миссии в Тегеране, министра иностранных дел Великобритании Генри Пальмерстона, генерал-губернатора Индии Джорджа Окленда, его политического секретаря и советника Уильяма Макнотона, британского агента в Лодхиане[25] Клода Уэйда, посланника в Тегеране Джона Макнила и прочих официальных лиц, гражданских и военных, действовавших во второй половине 1830-х годов на афгано-персидской региональной сцене[26].
Не менее познавательны британские мемуарные источники: произведения, оставленные нам очевидцами описываемых событий: два тома записок офицера и разведчика Александра Бернса, труды путешественника-археолога, выполнявшего также задания правительства Британской Индии, Чарльза Мэссона, жизнеописание одного из соперников Виткевича – Генри Роулинсона, воспоминания Макнила, а также биография эмира Дост Мухаммед-хана, принадлежащая перу Мохана Лала, дипломата, путешественника и писателя[27].
Особую ценность представляет то, что в британских мемуарных источниках полностью или фрагментарно цитируются важные документы, как английские, так и российские: письма, донесения, договоры и соглашения. Российские документы даются в переводе на английский язык и в случаях, когда нет возможности отыскать первоисточник, ссылка на них вполне оправданна. Это касается, например, отдельных посланий Виткевича, которые он отправлял из Кандагара и Кабула и которые не сохранились в российских архивах.
