Мятежный дом - Ольга Чигиринская

— Подайте мой голос на усилители, — велел он, а потом поднял руки, приветствуя народ.

Увидев этот знак, толпа внизу снова взвыла.

— Люди Картаго! Люди дома Рива! — начал он, и толпа утихла. — Мы вернулись с победой. На какое-то время в магазинах появится больше импортного товара, чем обычно, и кто-то сможет починить то, что у него давно сломалось, кто-то — дать ребенку импортное лекарство, а кто-то просто прибарахлиться. Так что нам есть чему радоваться, верно? Эта победа обошлась нам в двадцать три жизни, и я хотел бы, чтобы каждый, опрокидывая свою сегодняшнюю кружку пива, вспомнил об этих людях. Такова цена предательства эленийцев. Им собственная подлость обошлась гораздо дороже. Их флот уничтожен полностью, их галактическая торговля подорвана. Никто не может сказать, что, предав дом Рива, он легко отделался!

Толпа снова одобрительно засвистела и заулюлюкала. Шнайдер какое-то время выждал, потом опять поднял руку.

— Но бедствия, которые они сами на себя обрушили — лишь предоплата за те бедствия, которые ждут нас, если мы не соберем свою волю в кулак и не начнем, наконец, делать дело. Слишком долго мы прозябали здесь, скучая по добрым старым временам. Нам не победить Империю сейчас, и нам больше нечего ловить в имперском секторе пространства. Галактика огромна, полна зеленых благодатных планет — и одну из них открыли десять лет назад наши разведчики. Пришло время сказать вам, люди дома Рива, о том, что мы готовили в течение этих десяти лет. Ради чего не распускали армию и флот, утомляя вас налогами. Почему до сих пор не встали на колени перед Империей. МЫ ГОТОВИЛИ СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ МАЛЕНЬКИЙ ЭБЕР!

По толпе прокатилась цунами изумленного гула. Шнайдер выждал, пока она схлынет.

— Не скажу, что это будет легко. Подготовка потребует от нас еще двадцати лет, и на протяжении этих лет от нас потребуется не одна жертва. Но знайте, что эта борьба и эти жертвы не будет безнадежными и бессмысленными. Все это — ради людей и кораблей дома Рива. Мы не прогнемся перед Империей и не задохнемся в изоляции. На новой земле мы построим новый Вавилон.

Толпа снова завыла. Бет не понимала, как Шнайдеру это удается — быть таким искренним, произнося такие патетические речи. У нее бы не получилось. Впрочем, тут есть один беспроигрышный способ — говорить то, что думаешь на самом деле. Интересно, как бы эта толпа отреагировала, узнав, что на самом деле думает она.

Рин Огата тоже был в числе встречающих. Есть какое-то красивое старинное слово, которым называется кавалер, которому ничего не светит. Чиччероне? Или как-то еще?

— Я рада тебя видеть, братец, — сказала она, садясь в портшез.

— Я польщен, — улыбнулся он. — По правде говоря, мне тоже тебя не хватало.

— Скучал без работы?

Портшез тронулся.

— Милая Эльза, я не хочу начинать встречу с пикировки, хотя именно о твоем язвительном язычке я скучал больше всего.

Какое-то время они проехали молча.

— Рин, ты знаешь дядю гораздо дольше, чем я… — Бет запнулась. Огата приподнял брови.

— Скажи: он и в самом деле верит в то, что говорит?

Рин посмотрел в сторону удаляющегося глайдер-порта.

— Да, Шнайдер никогда не лжет в таких делах. История показывает, что ложь обходится очень дорого. Вот только… — он сделал паузу, словно задумался, говорить или нет.

— Что? — спросила Бет, раз именно этого он от нее и ждал.

— Когда он говорит «люди и корабли», он имеет в виду «корабли и те люди, что при них».

Бет задумалась. Это паранойя, или на Картаго в самом деле ничто не говорится просто так? Во всяком случае, она впервые столкнулась с мягкой — и при этом серьезной критикой Шнайдера и его политики. А ведь действительно…

— А… это плохо? — спросила она.

— Может быть, не так уж плохо, как мне казалось долгое время. В свете сказанного сегодня.

— Да, что-то сильно изменится, — кивнула Бет. — Что-то очень сильно изменится.

Бет не знала, что в толпе, встречавшей Шнайдера в глайдер-порту и глазевшей на то, как ее целует в губки царственный жених, затерялась одна душа, сгорающая от ревности.

Порой Дангу казалось, что у его друга черное лицо. Нет, он не багровел от гнева и не принадлежал к черной расе — но точно так же было в вечер их знакомства, когда Ран встал против троих уродов из банды Черепов. Данг даже удивился, когда парнишка повернулся к нему лицом и оказалось, что он, во-первых, старше, чем выглядит со спины, а во вторых, белый, даже светлее, чем сам Данг.

И вот сейчас у него было опять черное лицо — в тот самый момент, когда на экране крупным планом показывали поцелуй Государя и Эльзы Шнайдер.

Потом он вдруг решительно обернулся и сказал:

— Я пошел. Не на что тут глазеть, работа ждет.

«Знаю я, какая у тебя работа», — подумал Данг. — «Особенно по ночам». Но ничего не сказал.

Толпа стояла тесно, и проталкивался Ран с усилием. Тоно неуверенно оглядывался и самолюбие легонько укололо Данга — все меньше дурачок таскался за ним и все больше — за Раном. Наверное, потому что имперец позволял ему забывать свое место.

— Стой тут, — велел Данг, и Тоно остался.

Ран не успел протолкаться далеко, когда Шнайдер произнес слова про Эбер. Тут он остановился, развернулся и стал внимательно слушать.

Когда все закончилось и толпа начала расходиться, Ран подождал возле пандуса своих друзей и зашагал вместе с ними.

— Что, работа подождет? — съязвил Данг. Ран встряхнул на плече сумку, в которой что-то брякнуло и проворчал:

— Я все успею.

— Тебе просто поговорить охота, — Данг тронул его за плечо.

— Да, — признался Ран, отстраняясь.

— С глазу на глаз, — Данг покосился на Тоно. Тот вряд ли что понял из речи Шнайдера, но заразился от окружающих хорошим настроением. Данг купил ему на лотке дешевую конфетку на палочке, с пищалкой внутри, а себе и Рану — по баллону пива. Они отправили Тоно на свалку, а сами ушли с людных переходов и устроились в одном из темных закоулков портовых складов на тугих связках гаса. Где-то наверху, над ними, возилась и постанывала парочка, но друг другу они не мешали.

— Теперь многое переменится, как ты думаешь? — спросил Данг, откупоривая баллон.

— Это если он сдержит слово.

— Такого еще не было, чтобы Шнайдер не сдержал слова.

— Все когда-то случается в первый раз.

— Знаешь, ты про Шнайдера так не говори. Ты про него даже не думай так. Он никогда не врет, если дело касается людей и кораблей дома Рива.

Ран не отвечал, и Данг, решив, что утер ему нос, предложил закурить. Но когда они закурили, оказалось, что у Йонои в запасе есть слово-другое.

— Что ты знаешь об этой планете, Данг? Которую он хочет колонизировать?

— Ты смеешься, Флорд? — такую кличку получил Ран в среде уличных мальчишек. — Мы с тобой одну и ту же речь слышали?

— Ты неправильно слушаешь, Данг. Дом Рива не сократил армию и Крыло. И производство боевых морлоков не сокращается. Понимаешь? Данг, планета, о которой он говорил — обитаемая планета. Война, захват.

Данг помолчал, прикидывая, потом пожал плечами.

— Если это наполнит рты — будет здорово.

Он угадал: лицо друга снова потемнело.

— Данг… ты что, в самом деле готов свой рот наполнить чужой кровью?

— Это лучше, чем свои локти глодать.

Йонои поднялся, погасил сигарету и, допив пиво, положил пустой баллон в сумку.

— Пиратами вы были, пиратами и остались.

И пошел прочь.

— Ну и придурок! — крикнул Данг ему в след. Тот даже плечами не повел.

«Не пойду за ним», — решил Данг. — «Сколько можно за ним бегать. Сам скажет гадость, и сам же обижается».

Он закурил вторую сигарету от первой и остался угрюмо сидеть.

Уже два месяца Йонои-Суна был здесь. Уже наступила Осень Анат. А Данг все никак не мог разобраться в том, что же представляет собой его новый друг. Нет, он не был плохим парнем. Он хорошим был. Таким хорошим, что другой раз делалось страшно — неизвестно, чего ждать. Данг был уверен, что если полицейские попробуют что-то выколотить из него о делишках Сурков, то скоро обломятся. Но, с другой стороны, он встречался с полицейским, а не с кем-нибудь, а с самим Исией. И Дангу было страшно подумать, что будет с Йонои, если ребята об этом узнают. Да, он помог победить в драке с планетниками — это был славный махач и славная победа! Но какой же финт он выкинул перед этим — взял да и отослал своего морлока! У него, говорит, есть дела поважнее. Это какие же, интересно, дела для морлока могут быть важнее, чем прикрывать своему хозяину спину в махаловке?! А как до дела дошло, отцепил от пояса флорд — и как пошел колбасить одной рукотью, не активируя лезвие! Сам Данг был вооружен двумя шипованными кастетами, были у ребят дубинки и обрезки труб, а о ножах условились, чтобы их не доставать. Но планетники есть планетники — подлая шушера; и когда они увидели, что корабельные гнут, то повынимали заточки и ножи. Из Сурков никто не погиб, хотя многих крепко подрезали, а вот Сорока Разбойникам не повезло — одного замочили на месте, еще один умер от раны потом; Сорвиголовы потеряли троих да одного — Песчаные Черти. Из планетников тоже погибло сколько-то, башку там раскроили кому-то или сломали шею; но это не в счет, потому что корабельные дрались честно, как было условлено, без ножей. Ребята радовались, а Ран одернул их: чему радуетесь, дебилы? Несколько человек погибло, а из-за чего? Все равно район порта под свой контроль нам не взять. Как в воду глядел: через четыре дня Нешер и Яно встретились и договорились, что дилеры Яно никогда не будут ходить в корабельный город, а корабельные должны вернуть им глайдер-порт.