Евангелие от Антона - Виктор Шмаков

Нет, необнаруженное существование такой «земли» не менее маловероятно, чем возможность в прошлое попасть. Мало того, что какая либо подобная территория просто не может в наше время быть неизвестной, так и другой вопрос остаётся без ответа — а почему бы там вдруг всякое развитие остановилось, «консервация» для этих людей во всём произошла? Заповедник какой–то… Как племя онкилонов у Обручева, живущих в всего в десяти градусах от Северного полюса в кратере потухшего вулкана, на века изолированных от всей прочей людской цивилизации.

Версия с «машиной времени», пожалуй, повероятней окажется. С чего всё началось–то? С «всевидящего ока», с молодого человека, элементарно лифт вверх–вниз гоняющего, с его гипнотизирующим взглядом вплоть до полной отключки… Да у них, похоже, способности и возможности очень высокие. Но поступают совершенно беспардонно — самым натуральным образом меня похитили и в эти леса поместили.

Рассуждаем далее. Допустим, я не в заповеднике каком–то оказался, а всё же, действительно — в прошлом… Но зачем это? Кому это нужно? И почему именно я?!.. Кто я такой, почему для этих «инопланетян» вдруг интересен стал? Совершенно обычный человек — эксперт–криминалист, работаю в милиции, абсолютно ничего интересного для «них» представлять не должен. И вообще, что это за эксперимент дурацкий — ни за что ни про что взять человека и в прошлое забросить?!!.. Вот это так задача, точно — свихнуться можно…

6. Первый контакт

Мужики закончили вязку воза, перемолвились о чём–то с работницами, разворачивают повозку, собираются по этой же дороге обратно ехать. Судя по всему, работа здесь на сегодня заканчивается, снопы все погружены. Теребильщики новых делянок не начинают. Мужики тронулись с повозкой в обратный путь. Женщины начинают ребятишек кликать, домой собираются.

А ведь надо как–то в контакт вступать… Сколько этот «эксперимент» продлится? День, два, неделю?.. А может — месяц?.. Кошмар!.. Как бы то ни было — не по лесам же теперь скрываться. Питаться–то надо чем–то будет. А ещё, возможно, именно в моих контактах с «местными» и есть цель и задача «эксперимента» — зачем–то же я здесь оказался. К тому же — именно со знанием их языка, чего ранее–то за мною не было, откуда–то и зачем–то это появилось. Следовательно, чем я этот эксперимент успешней выполнять буду, тем быстрее он может закончиться — только в этом, пожалуй, и есть надежда на возвращение домой. Так это всё, или не так — других для меня вариантов действий я не вижу… Как только мужики со своей повозкой будут мимо проходить, к ним выйду, попробую с ними заговорить.

Повозка показалась из–за деревьев, мужики идут сбоку. Артём намеренно неспешно, чтобы не спугнуть их чем, вышел на дорогу, встал с краю. Те его увидели, о чём–то вполголоса стали переговариваться, движение не замедлили, ни испуга не видно или не показывают, ни какого–либо замешательства. Вот они поравнялись с Артёмом:

— Здорово, мужики, — это он так хотел сказать, а получилось: Съдорова ли еста, люди добра?

Тот, что держал вожжи в руках, натянул их — «тпру». Повозка остановилась, остановились и мужики.

— Съдорова слава Богу, человече.

— Меня звать Артём. А вас?

— Гордей.

— Фока.

— Я вот заблудился, не подскажете, где мы находимся?

Тот, что назвался Гордеем, отвечает:

— Деревня наша, что за этим леском, Албычевкой называется.

— А город ближайший какой?

— До ближайшего три дня пешего хода, а называется он — Рязань. А сам–то ты, откуда будешь?

Пожалуй, не стоит говорить, что с Урала. Может, они об Урале–то ничего и не знают. Лишняя непонятица ни к чему.

— Так я вот как раз из Рязани и есть.

— А сюда–то как попал? Вроде бы от князя никаких людей в последние дни не было, наш староста об этом бы мужиков–то известил.

Князь? В Рязани?!.. Точно, никакой это, значит, не «заповедник»… Значит всё же — «машина времени»!! Что–то аж в голове какое–то головокружение… Но, главное — спокойствие и выдержка!.. Голову терять — это последнее дело. Что им отвечать? А примерно то, что и есть на самом деле. Это мне так–то проще, чем пытаться что–то придумывать и сочинять.

— Мужики, я и сам не знаю, как сюда попал. Вчера вечером шёл домой. Что–то со мной случилось — потерял сознание, а очнулся уже здесь, в лесу, лежал на поляне, недалеко отсюда.

— Вчера в Рязани — сегодня здесь? Однако… Это же если только на лошади, верхом, без отдыха. А потерял сознание — не пьян ли был? Ишема не напился? А то, может, и сейчас ещё голова не на месте?

— Нет, мужики, медовухи я не пил, ни вчера, ни сегодня. Сегодня только баночку пивка выпил, и то — только чтобы еду запить. Кстати, не хотите ли и вы?

Артём достал из пакета две банки пива, протянул мужикам. Те взяли, с интересом, но с большим сомнением стали разглядывать алюминиевые, блестящие банки с красивыми, разноцветными надписями. Не пьют, надо, значит, и самому «за компанию» с ними выпить. Достал ещё одну банку.

— Вот, смотрите, мужики. Отгибаем эту пластину, крышка в этом месте прорывается, через эту дырку и пьём. Сейчас я вам банки открою, покажу, как дальше.

Пооткрывал всем банки.

— А теперь смотрите, как из неё пиво пить надо.

Артём отпил с треть банки. Мужики держали свои открытые банки в руках, но пить не спешили.

— Вы что не пьёте? Попробуйте, вам понравится.

Мужики с интересом поглядывали на Артёма. Вроде всё нормально, жив, здоров, вроде как даже повеселел. Гордей попробовал было повторить за Артёмом процесс употребления пива, но половина лилась мимо, по щекам и по бородёнке.

— Нет, Гордей, не так. Ты край к нижней губе прижми, чтобы отверстие в банке как раз напротив рта оказалось. Вот смотри, как это у меня получается.

Наконец, мужики освоили приёмы употребления божественного напитка, выпили свои баночки. Не сказать, чтобы восторг по его вкусу высказали, несколько даже поморщились. Но не прошло и минуты, как по организму, к алкоголю, видимо, не очень приученному, да ещё, наверное, и давненько некормленому, голодному, пошли живительные соки. Глазки у мужиков заблестели, рты раскрылись в улыбках.

— Ну, как? Понравилось пиво?

— Вельми добръ напой сий.

— Ясно дело, что очень хорош. Эх, мало я этого напоя вчера купил…

Артём отбросил свою порожнюю баночку в траву.

— Ты чего? Это же какая вещь хорошая, в хозяйстве как ещё сгодится, — Гордей побежал, подобрал банку.

Фока свою банку тоже уже в какую–то свою котомку сунул, которая у него перекинута наискось через плечо на длинной лямке. Артём задним числом сообразил, что, конечно же, это он неосмотрительно такими вещами разбрасывается. В этом прошлом, в которое он попал, да ещё в деревне, такую вещь, как алюминиевую банку, мало ли для чего в хозяйстве можно применить. Пожалел, что выбросил сегодняшнюю утрешнюю банку, но говорить о ней мужикам не стал — ещё вдруг захотят её разыскивать, а ему то место, где он завтракал, уже вряд ли найти.

— Да, это я, не подумавши банку выбросил. Вещь, конечно, в хозяйстве нужная. Только не очень прочная, на огонь её не ставьте — расплавится.

Что ж, по местоположению своему определился — под Рязанью. Теперь по времени надо определиться — в какой же это век эти «экспериментаторы» меня забросили?

— Мужики, у меня со вчерашней потерей сознания что–то совсем память отшибло. Гордей, какой сейчас месяц.

— Серпень, пятый день.

Август, 5‑е число. Не 12‑е, как у меня. Понятно, это они ещё по «старому стилю», по юлианскому календарю живут. Разница меньше, не так, как мы «старый–новый» год отмечаем — это за счёт високосных годов набралось, в юлианском календаре их не было. За каждые четыре века эта разница на три дня возрастает. Можно даже прикинуть в какой век попал, похоже, в XII. Но что тут голову ломать, сейчас не век, а точный год узнаем:

— А год сейчас какой?

— Так, 6632‑й теперь считается.

Вот те на?!!.. Хотя, всё правильно. Это же не просто юлианский календарь, это его византийский вариант, по которому летоисчисление от «сотворения мира» шло. Этот календарь был на Руси введён с принятием христианства в 998 году. Лишь при Петре I, с 1700 года перешли на летоисчисление от Рождества Христова. Разница в 5508 лет. Следовательно, сейчас здесь 1124 год новой эры. Да, далеко меня занесло — и по расстоянию на 2000 километров, и по времени — чуть не на 900 лет…

7. Небольшое отступление

Надо же, как к месту оказались все эти его познания по истории. Немалую часть из этих познаний он набрал для себя буквально в последние пару лет, когда увлёкся полемикой по вопросам религии, по воздействию её на общество. На различных форумах в интернете об этом дискутировал, книгу даже взялся писать. Где целенаправленно, а где случайно какие–то знания и насобирались. Выдающимися способностями к какой–либо системности и упорядоченности в получении и усвоении знаний и информации не отличался, но склонность и стремление к логическому мышлению были всегда. А чтобы в споре именно логика была, нужны чёткие аргументы, вот для них основу и ищешь, к этим знаниям и аргументам в ходе дискуссии и обращаешься, логику выстраиваешь. Знакомые, друзья, интернетовские оппоненты эту его логичность отмечали как его сильную сторону. Но чаще они же, или другие участники споров и дискуссий, указывали ему на некоторую идеалистичность каких–либо его воззрений. С ними вроде как соглашался, но на самом деле это к недостаткам не относил. В своё время, во времена перестройки, одна из областных газет опубликовала его эссе «Преклоняюсь перед чудаками!». (Он много тогда в областной газетной периодике публиковался, был прямо–таки захвачен перестроечной эйфорией. Потом, правда, когда, как обычно, после набежавшей высокой волны видишь на берегу лишь какие–то щепки да мусор, был вынужден назвать себя «заложником перестройки».) Именно здоровый идеализм, как он писал в своём эссе, является тем, что заставляет «чудаков» совершать поступки, часто идущие вопреки обывательскому практицизму и прагматизму, раздражающие обывателя, иногда приводящие его в ярость — «ты что, умнее всех?!», или вызывающие у обывателя зависть к готовности и способности «чудака» на свершение поступка. Творят, совершают открытия, как правило, чудаки. Чудаками были Николай Коперник и Галилео Галилей, художники–импрессионисты и Фёдор Достоевский, Альберт Эйнштейн, Чарли Чаплин, Циолковский и Федерико Феллини. Чудаком был Иисус Христос, посчитавший, что людям можно дать учение, которое сделает людей лучше, готовый пожертвовать своей жизнью для утверждения этого учения. Чудаком был Джордано Бруно, утверждавший, что мир вечен и существуют бесконечные миры, что Христос совершал мнимые чудеса, что возмездия за грехи не существует, что монахи позорят мир, говоривший о бесконечности Вселенной, о том, что звёзды — это далёкие солнца, о существовании планет в пределах Солнечной системы, о том, что во Вселенной существует бесчисленное количество тел, подобных нашему Солнцу, не отрёкшийся от своих слов и также принявший мученическую смерть — сожжение на костре. Разница только в том, что надежды Иисуса не сбылись — люди не стали лучше с его учением, никаким он Спасителем не оказался, а вот Джордано Бруно во всём оказался прав.