Предел Империй - Модест Колеров

Так почему же так спешат волноваться и следовать внешним влияниям российские чиновники — и не волнуются о русском языке?

МИД России — против соотечественников, Конституции и справедливости

Для общества каждой страны зарубежные соотечественники — его объективное, прямое продолжение и отражение. Для политических идеологий — материал для самоопределения. Для ведомств, принуждённых работать с соотечественниками, — отражение того, какой видят эти ведомства свою ответственность перед обществом и государством.

Законопроект МИДа России, сужающий понятие «соотечественников», отражает вовсе не исследование того, как им живётся вне России и что они думают о России, а бюрократическое желание сузить свою сферу ответственности и бухгалтерскую страсть «повысить эффективность расходования бюджетных средств». Очевидно, что такой мидовский пафос не имеет ничего общего с правом.

Более того: проект, ставящий своей целью бюрократически сузить и «отрегулировать» то, что является предметом личного и свободного выбора человека, его личной идентичности, — позорен.

Любвеобильный друг российских дипломатов и депутатов, дюжий эстонский националист Сависаар, приложивший руку к сносу «Бронзового солдата» и видящий в российских инвестициях угрозу национальной безопасности, по бюрократическому идиотизму был выдвинут в Москве кандидатом на звание «соотечественника года» — и отказался признать себя соотечественником. Вместо того, чтобы политически застрелиться, инициаторы этого позорного действа решили политически расстрелять всех, кто не сможет принести в посольство справку о том, что именно он-то и есть «соотечественник».

Предложенное МИДом бюрократическое сужение понятия «соотечественник» до тех, кто «подкрепил принцип самоидентификации соответствующей общественной или профессиональной деятельностью» и лично известен узкому кругу общественников, тесно работающих с дипломатическими представительствами России за рубежом — аморально. Столь же аморально считать избирателями только тех, кто ходит на выборы и голосует за одну партию, больными — тех, кто лечится в Кремлёвской больнице, дипломатами — тех, кто проникает на личный приём к министру Лаврову, а депутатами — кто имеет счастье бывать в приёмной Грызлова.

Независимые критики и зависимые адвокаты законопроекта сходятся в одном: законопроект МИДа делает слова Путина о том, что распад СССР стал «крупнейшей геополитической катастрофой», одномоментно, без перемены места и образа жизни, превратившей десятки миллионов людей в иностранцев у себя дома, и слова Медведева о «зоне привилегированных интересов России» там, где эти миллионы живут, — всего лишь словами.

Критики и адвокаты справедливо видят главную новацию МИДа в том, что объективный статус соотечественника, которым каждый уроженец империи или его потомок волен воспользоваться, теперь становится предметом бюрократического торга. Единственный справедливый, уведомительный принцип признаваемой идентичности — подменяется разрешительным. Теперь идентичность человека будут «удостоверять» не его личный свободный выбор, а никем демократически не избранные, представляющие не более 1 % местных общин, материально и лично зависимые, прошедшие тест на бюрократическую лояльность — не государству, а мелким чиновникам — «профессиональные русские» при посольствах и консульствах. Аусвайс, как уже разъяснили, выдавать будут общественные организации при российских дипмиссиях. Правозащитники справедливо видят в этом нарушение «права на свободу ассоциаций и союзов». Глупо скрывать, что на практике это тесно связано с коррупцией и многочисленными злоупотреблениями.

Уверен: наши соотечественники, составившие истинную славу России за рубежом, никогда не преодолели бы этот отвратительный мидовский фильтр. Согласно законопроекту, русскому эмигранту Зворыкину, изобретшему телевизор, недостаточно было бы быть русским по рождению и духу, — в глазах современного МИДа для признания соотечественником ему, наверное, пришлось бы вступить в партийную ячейку. А Сикорскому — доказать, что его польские корни не затмевают его русскости, а православие — не подрывает лояльности. А Владимиру Горовицу — сыграть государственный гимн. Или Марку Шагалу — вставить в свои витебские мотивы — даже не герб СССР, ибо Белоруссия для МИД уже не вполне «аутентична», — а, как минимум, Кремль.

Прекрасно зная, насколько взаимно конкурентны и конфликтны отношения «профессиональных русских» за рубежом, прекрасно понимая, что за ними — не демократическое большинство, а кучка активистов, МИД, поручая им верифицировать чужую идентичность, создаёт новое издание коммунистических парткомов и инквизиций.

Низкопробно играя на ксенофобии, ставящей знак равенства между нелегальными гастарбайтерами и всеми соотечественниками, защитники законопроекта выдвигают и этнические требования для «узкого» определения того, кому они позволят считаться соотечественником. Законопроект, виляя хвостом бессмысленных оговорок, требует от кандидатов принадлежности к «народам, исторически проживающим на территории» России.

Несправедливость, незаконность и неправовой характер этого требования не только в том, что официального списка таких народов не существует в природе, равно как не существует и официального толкования, каким сроком измеряется «историческое проживание» в России. Дикость и историческое невежество проекта в том, что он прямо — в тупом заигрывании с кабинетным этническим национализмом — противоречит всему историческому многообразию России, её многонациональности и многоконфессиональности, практике смешанных семей, ставит под сомнение «полноценность» миллионов русских немцев и русских евреев, не говоря уже о миллионах тех, кто выбрал Россию не по крови, а по совести, — но в 1991 году был оставлен Россией без родины. Являются ли для МИДа России «настоящими» соотечественниками абхазы, южные осетины, приднестровцы и гагаузы?

Государственный позор законопроекта МИДа в том, что он прямо противоречит Конституции России, которая «гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств» и запрещает «любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности». Читал ли МИД свою Конституцию? Или он потребует от соотечественников получения ещё и «справки человека»?

Злонамеренное смешение вопросов о правах человека и свободе его самоопределения с распределением денег ещё было бы не так чудовищно по своим последствиям, если бы пишущий законы для себя МИД гарантировал доступность своей и «профессионально-русской» инфраструктуры хотя бы для всех российских граждан за рубежом. Известно, например, что в Туркмении число граждан России оценивается в 100 000 человек, но известно также, что на консульском учёте из них стоит всего 14 000 — и не потому, что они отказались от России.

Сколько же из почти 20 лет бытующей в официальной риторике символической цифры в 25 миллионов только русских, оставшихся вне России на территории бывшего СССР, останется на попечении МИДа после их бюрократического переучёта? Что будет с теми русскими бабушками и детьми, у которых нет никаких шансов добраться до консульств и их специально обученных «профессиональных русских»? И сколько, наконец, будут стоить услуги для тех, кто покажется этим стерилизаторам «недостаточно русскими»?

Говоря о финансовом смысле законопроекта, МИД и зависимые от него депутаты твердят об «эффективности»: чем меньше получателей бюджетных средств — тем, якобы, эффективней.

Думаю, абсолютной «эффективностью» будет, оставив в покое личный выбор, совесть и идентичность российских соотечественников, разделить отпущенные на них бюджетные средства между руководством МИДа и руководством думского комитета по делам соотечественников.

Пока они ещё, в соответствии с законопроектом, могут подтвердить, что любят родину профессионально.

И пока их русскость не испарилась от переезда в Нью-Йорк.

Горе тому, кто назовёт себя владельцем исторической правды

За спором об истории советского периода стоит целенаправленная, системная, давно стартовавшая историческая политика стран так называемой «новой Европы». Эта политика преследует цели не идеологической, а государственной борьбы, направленной против России. Никаких идей в подтексте этой борьбы нет, ничего — кроме государственной конкуренции.