Музей Тиссена-Борнемисы Мадрид - И. Кравченко

Типичные для художника трехчетвертной ракурс модели и ее погрудное изображение восходят к нидерландской живописи. Антонелло да Мессина создал убедительно жизненный образ, в котором черты конкретного человека обретают самоценность. Открытый и внимательный взгляд изображенного служит установлению более тесного контакта между ним и зрителем, но кромка парапета, виднеющаяся внизу, отделяет героя от смотрящего на картину. Вслед за итальянцами живописец возвысил запечатленного, придав его облику вневременные черты.

Художник феррарской школы, живопись которой в эпоху кватроченто отличалась повествовательностью и повышенной декоративностью, Эрколе де Роберти создал несколько картин на дереве по мотивам мифа об аргонавтах. В данной серии он проявил свое мастерство колориста, рассказчика и утонченного придворного живописца. Ныне рассеянные по музеям панели с живыми и красочными композициями служили, скорее всего, украшением мебели, возможно, свадебных сундуков, росписью которых к бракосочетанию дочери герцога Феррары Эрколе д'Эсте, Изабеллы, занимался художник. На данной доске изображен корабль с аргонавтами, возвращающимися из Колхиды.

Литературным источником для де Роберти служили «Метаморфозы» Овидия, где рассказывается, как Ясон с другими героями путешествовал в Колхиду за золотым руном (шкурой волшебного барана) на корабле «Арго». Заполучить руно, находившееся у колхидского царя Ээта, Ясону помогла дочь властителя, Медея, с которой отважный мореплаватель и вернулся домой. Эрколе де Роберти перенес действие мифа в свои дни и изобразил современный ему корабль, нарядил аргонавтов в модные одежды и придал сцене оттенок куртуазности: Ясон и его спутники представлены рыцарями, а Медея — прекрасной дамой.

Флорентийский художник Доменико Гирландайо обратился в данной работе к устоявшемуся типу портрета эпохи кватроченто — профильному. Подобная иконография, восходящая к рельефам на медалях, позволяла увековечить вневременное начало, которым наделен человек.

Сохранилась медаль работы Никколо Фьорентино с профильным изображением Джованны дельи Альбици, в замужестве Торнабуони, происходившей из знатного флорентийского семейства и не раз служившей моделью Гирландайо и Сандро Боттичелли. У молодой женщины та же самая прическа, что на картине Гирландайо, она одета в похожее платье, но смотрит в противоположную сторону. При сравнении невысокого рельефа и живописного изображения видно, что они проникнуты общим духом: это возвышенное и отвлеченное представление о человеке. Двадцатилетняя Джованна умерла от родов в год, которым подписана работа, поэтому неземное спокойствие героини отвечает и назначению портрета: он, скорее всего, является посмертным. Но от вырисовывающегося на темном фоне профиля веет очарованием молодости, нежностью, лиричностью. Наряд Джованны изыскан, его цветовая гамма богата и тонка. Художник, будучи не только живописцем, но и золотых дел мастером, скрупулезно, с ювелирной точностью и виртуозностью выписал детали одеяния, превратив его в своего рода «раму» для молодой красавицы.

В нише, позади изображенной, находятся золотая булавка с фигуркой дракона, жемчужинами и рубином, перекликающаяся с подвеской на груди Джованны, и приоткрытый молитвенник. Выше видны коралловые четки и прикрепленный к стене листок с эпиграммой древнеримского поэта Марциала: «Искусство, в угоду небу, отрази так характер и душу, чтоб не было на земле картины прекрасней».

Название картины, переводящееся с латыни как «Ныне отпускаешь», дано ей одним из исследователей и связано с ее сюжетом. Когда Дева Мария и святой Иосиф принесли Младенца в храм Иерусалима, чтобы согласно закону Моисея провести обряд посвящения первенца Богу, туда пришел «по вдохновению» Симеон. Ему, человеку благочестивому, было предсказано, что он «не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня» (Лука, 2:26). О встрече праведника с Младенцем Иисусом, празднующейся как Сретение Господне, рассказывается в Евангелии так: «Он взял Его на руки, благословил Бога и сказал: ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; Ибо видели очи мои спасение Твое, Которое Ты уготовал пред лицем всех народов…» (Лука, 2:28–31).

На полотне Беллини Симеон Богоприимец бережно принимает подвижного Младенца из рук Богоматери, а слева молится, скорее всего, жившая при Иерусалимском храме пророчица Анна, изображенная здесь несмотря на то, что в Евангелии она описывается как пожилая вдова, в облике молодой женщины. Благоговейному состоянию, которым проникнуты участники сцены, вторит светлый пейзаж. Художник по своему обыкновению перенес представленное действие на лоно природы — на простор полей и холмов. Золотистый льющийся с неба свет окутывает фигуры персонажей, зеленое поле, холмы вдали и высокие голубые горы на горизонте. Беллини, наделенный тончайшим чувством цвета, использовал в картине чистые и в то же время мягкие тона, которые образуют дивные красочные сочетания. Мастер даже в поздний период творчества, к которому относится данная работа, оставался крупнейшим художником Венеции. У него учились Джорджоне и Тициан, его живописью восхищался приехавший в город немецкий мастер Альбрехт Дюрер.

Немецкий художник Альбрехт Дюрер написал картину «Христос среди книжников» в Венеции, во время второго приезда в Италию. На этот раз он посетил страну классического искусства уже как сложившийся мастер. Но в его живописи того времени и, прежде всего, колорите произведений отразилось сильное влияние венецианского искусства, в чем можно убедиться на примере представленной работы. Ее сюжет основан на евангельском событии: Богоматерь и святой Иосиф, возвращаясь из Иерусалима, куда они ходили на Пасху вместе с двенадцатилетним Иисусом, обнаружили, что его нет среди идущих с праздника, и вернулись в город. «Через три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; Все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его» (Лука, 2:46–47).

В центре композиции изображен золотоволосый Христос с нежным лицом, озаряемым легким румянцем. Вокруг отрока, образуя композиционное кольцо, помещены учителя (книжники). Если в том, как написан облик Иисуса, чувствуется влияние идилличного Джованни Беллини, то персонаж, помещенный возле Него, вызывает в памяти картины нидерландского мастера Иеронима Босха. Руки Христа и книжника, выражающие внутренний диалог персонажей, образуют сложный узор и являются одним из смысловых центров картины. В произведении Дюрера соединились особенности итальянского искусства, проявившиеся в возвышенности, величественности образов Иисуса и учителей на первом плане, и традиции Северного Возрождения, давшие о себе знать стремлением наделить эти образы жизненной убедительностью. Художник стремился противопоставить красоту и уродливость, молодость и старость, одухотворенность и суетливость и тем самым выразить превосходство христианства над ветхим, обреченным миром.

Колорит картины показывает, насколько хорошо мастер усвоил уроки венецианцев, с их развитым чувством цвета, а в поэтичном облике юного Иисуса нашло отражение лирическое отношение Дюрера к Венеции.

Представленное полотно венецианского художника Витторе Карпаччо считается одним из первых в европейской живописи портретов человека в полный рост, хотя неизвестно, кто на нем запечатлен. Слева, возле фигурки горностая, помещен листок бумаги с надписью по-латыни: «Лучше смерть, чем бесчестье» — девизом ордена Горностая, в который, вероятно, входил рыцарь. Но его изображение носит, скорее всего, отвлеченный, аллегорический характер: сложная, зашифрованная символика играла тогда в живописи Венеции большую роль.

Многочисленные символы, присутствующие в картине, имеют отношение к рыцарским и, шире, христианским добродетелям, поскольку рыцарь, прежде всего, воюет за веру. Юноша вынимает меч, означающий здесь борьбу с искушениями и мирской суетой, которую воплощают бегающие позади него кролики. Всадник на среднем плане также олицетворяет готовность сражаться со злом, подобно тому, как бьется с коршуном пеликан: считалось, он поит своей кровью детенышей, в средневековом и ренессансном сознании это ассоциировалось с искупительной жертвой Христа. Павлин, сидящий на крыше, — символ жизни вечной, олень возле реки — души, стремящейся к водам крещения, белая лилия — чистоты, собака — верности избранному пути. Изображение сухого дерева намекает на жизнь грешную, а зеленого — на праведную. Таким образом, главной темой произведения является противостояние добра и зла.