Письма профессора Льва Моисеевича Цейтлина - Бирюк

Но мы уже почти совсем успокоились и взялись снова за работу, чтобы идти всё вперёд и вперёд. Он ещё скажет своё слово.

Сейчас горячее время, т. к. 30/V экзамены моего класса, а с 1‑го июня начинаются Госэкзамены и у меня кончают 5 человек.

Вообще у нас выпуск около 40 студентов и 30 духовиков. А в будущем году, говорят, дают на весь оркестр. фак. 20 чел., в результате чего будут сокращения педагогов и перевод на 1/2 ставки (у меня ассистент и доцент будут переведены на 1/2 ставки).

Как вы поживаете, мои дорогие; я уже тоже не имел от вас давно весточек. Напишите мне скорее о себе. Как здоровье всех, как протекает у всех работа? и т. п.

Целую вас крепко и обнимаю.

Ваш Лев Моисеевич

С наступающими первомайскими праздниками. Пишите?

Где вы думаете быть летом. Кажется Фима приедет в Москву?

Письмо 6‑е

Дата не обозначена. События конца 1949 г.

Дорогие мои Надя и Муля, Боря и Маша!

Как вы, дорогие, поживаете? Часто, часто я вспоминаю про вас! Где то прекрасное время, когда я каждую неделю, или две, имел радость общаться с вами (ведь у меня в Москве кроме Беленького нет совсем друзей).

Как мне жаль, что мои летние планы так изменились, что я так мало видел Мулю. Поездки на пароходе были очень интересны, и я очень поправился, но как только соприкоснулся с нашей милой Консерватории (-ией? — А. Ш.), я получил, как обухом по голове.

Мне третий год подряд не дали ни одного нового студента[23], хотя кончили у меня за это время 8 человек.

Всё это было организовано, с целью избавиться от ассистента Беленького и, кроме того лишить меня кафедры[24]

Т. о. (таким образом — А. Ш.) у нас осталось 2 кафедры: 1) Ямпольского и 2) Ойстраха (т. к. Мострас отказался).

Я вошёл в кафедру Ямпольского, а насчёт Беленького я ещё борюсь. На днях будет решение. Кроме этого были ещё волнения большие со здоровьем, т. к. эта история мне стоила много нервов.

Обрадуйте меня хорошим письмом — чтобы я хотя бы порадовался за вас, что вам лучше живётся.

В этом году у нас увеличивается методическая работа и я имею поручение от Музгиза к 1 янв. 1950 г. представить редакцию конц. Баха для 2 скр., а мне кажется, что я кому-то одолжил его в Ленинграде.

К 1 марту необходимо представить а‑moll’ ный конц. Баха, а к 1/VI все 6 сонат для скрипки solo[25].

Дорогой Муличка!

Мобилизуйте Фиму и разыщите, у кого там находится мой экземпляр двойного концерта Баха (вырванные листы из школы Иоахима) в одной партии: 1‑я скр. с правой стороны, а 2‑я с левой.

Если найдёте, пусть Фима мне их вышлет. Заодно пусть напишет, как он себя чувствует на новой работе. Какие перспективы? Есть ли шансы у Яши Милкиса[26] попасть к ним — он ведь первый кандидат.

Надеюсь скоро получить ответ и скоро ответить вам. Когда поеду-ли в Ленинград, ничего неизвестно.

Только Шафран[27] названивает — ему надо сдавать…

На этом письмо обрывается.

Самуил Ланде — за работой в музыкальной школе

Письмо 7‑е[28]

Дорогие Надюша и Муля,

Хочу просить мне оказать ещё одну огромную услугу. В Ленинграде только можно достать книгу Топоркова «Станиславский на репетициях». Если вам удастся, достаньте мне 2 экз. этой книги. Если же нет, то я бы просил через Фиму достать в киоске Консерватории 2 книги в мягкой крсной обложке, в которой есть статья Топоркова о Станиславском. Я волнуюсь в связи с приездом Мули. Приедет-ли Муля? Напишите сейчас-же! Я хочу его встретить. Куда Вы Надя поедете с детьми? Я только сегодня собираюсь ехать смотреть 1‑ую дачу. А если мы достанем билеты на пароход, то поедем до дачи по Волге.

Жду письмеца. Я всё ещё отсиживаю экзамены — совсем замучился.

Обнимаю и целую всех.

Ваш любящий вас

Л. М.

23‑го VI 50.

Письмо 8‑е

2‑го янв. 1950 г.

Дорогие Надя, Муля, Боба и Машенька!

Поздравляю вас всех с Новым, конечно счастливым годом, втечении которого должны исполниться все ваши пожелания, а главное пожелание быть здоровым! что я вам от всей души горячо желаю. Что вы так долго мне ничего не пишете?

О здоровье Мули я на днях узнал от моей бывшей ученицы Одинцовой Людмилы, которая сейчас занимается в классе Парашина В. Н.

Т. к. она была здесь неожиданно, я отдал ей струны, которые у меня были, с тем, что Парашин должен будет дать 4 прекрасных ре из них Муле и Фиме (это по 2 алюм. ре)[29]

На днях зайду в мастерскую Бол. т‑ра и постараюсь выслать вам соль и ля.

Встречал я Нов. год с младшей дочуркой и её мамой и бабушкой.

В связи с 70‑летием И. В. Сталина и необыкновенным подъёмом, с каким этот редчайший юбилей был отмечен всем миром[30], я стал себя лучше чувствовать. Сильное впечатление на меня произвело отношение всей нашей планеты к величайшему гению и его идеям. Теперь несомненно не за горами уже мировая революция.

Хочется пожить и увидеть это. Вот отчего я поправляюсь и надеюсь ещё поправиться.

Правда, я стараюсь больше отдыхать и меньше работать. Вчера получил от д‑ра Свешникова разрешение на отпуск недели на 3—4, начиная с 15/I. Куда поеду, ещё не знаю. Хотелось-бы в Ленинград, но это вероятно труднее гораздо сделать, чем под Москвою в двух шагах.

Возможно, что и здесь то-же уже поздно получить путёвку в санаторий. А узнать, есть ли санаторий научных работников под Ленинградом и будут ли там свободные места, также трудно[31].

Возможно, что придётся всё это разрешить здесь, а в Ленинград мечтать попасть весной на Госэкзамены.

Начал я писать это письмо 2‑го (в классе), а кончаю 6‑го дома. За это время я узнал, что баски́ (струна соль — А. Ш.) в Б. театре обещали после 15‑го янв.

Буду ждать теперь письмо от вас. А пока, целую вас горячо, ещё раз желаю вам всяких удач и трижды здоровья. Любящий вас крепко Ваш Лев Моисеевич.

Письмо 9‑е

3/ХI/1950

Дорогие мои Надежда Зиновьевна, Муля, Боба и Маша

Очень мне не нравится, что вы так долго молчите.