Путь сквозь жизнь - Дмитрий Жуков

Немногочисленные силы варваров, значительно поредевшие в стычках с силами короля Арзула, окончательно утратили боевой дух, когда стало известно, что Джутаро и воины из его отряда то ли в плену и вот-вот будут казнены, то ли, что было более вероятно, уже мертвы. В этой кровавой и бессмысленной резне Арзул вряд ли мог считать себя победителем, поскольку загнанные в горы варвары продолжали оставаться все так же недостижимы. Впрочем, и северяне больше не предприняли никаких решительных действий, а потому Арзул решил, что лучше отступить, сохранив силы и боевой дух своего войска для предстоящих сражений в родных землях. Южане, несмотря на то, что их победа над северянами казалась довольно сомнительной, приободрились известием о том, что они покидают неприглядные холодные края, оставляя у себя за спиной пусть и живого, но истерзанного и обескровленного врага. Так закончилась военная кампания короля Арзула против северных племен варваров. Так кто же в этой войне остался побежденным, а кто – победителем? Война опустошила северные земли, забрав жизни многих. Но если потерям и утратам варваров на этом суждено было закончиться, то страданиям и горю короля Арзула лишь только предстояло по-настоящему начаться.

К тому времени, как военный лагерь южан полностью снялся и покинул место своей стоянки, Джутаро еще не пришел в себя. Король Арзул часто навещал варвара, часами просиживая у постели юноши, бредившего в горячке. Однако вскоре болезнь отступила, вернув ясность разуму Джутаро. Варвар пришел в неописуемую ярость, когда узнал, что он выжил только по милости человека, виновного в смерти его семьи. Но Джутаро обуздал свой гнев. К удивлению многих король и варвар подружились.

Когда южане вернулись домой, то обнаружилось, что все подозрения и самые худшие опасения короля Арзула подтвердились. Новый монарх провозгласил себя единственным достойным короны и трона королевства юга и всех вассальных земель Эонии. Арзулу оставалось лишь одно: либо присягнуть на верность новому правителю и терпеливо ждать, когда его отравят или задушат во сне, либо бежать и добровольно стать изгнанником. В обоих случаях рано или поздно он бы погиб от рук подосланных к нему убийц. Поэтому Арзул мудро рассудил, что, захватив и покорив немало земель и королевств за пределами Эонии, будет не лишним продемонстрировать мощь своей армии собственному народу, поддержавшему бунтовщиков в его отсутствие. Так для Джутаро началась новая война, в которой он выступил на стороне короля Арзула. Эта гражданская война, в ходе которой оба монарха оспаривали власть, словно псы, грызущиеся за кость, напомнила Джутаро межклановые войны варваров, в которых каждый из вождей мечтал добиться такого могущества, которое принесло бы абсолютную власть одному человеку над всеми остальными. К счастью для эонийцев война оказалась недолгой, в результате которой Арзул потерпел поражение и был казнен, а Джутаро оказался на невольничьем рынке одной из самых отдаленных провинций королевства юга.

Теперь же Джутаро стоял и ожидал своего часа. Его могучее телосложение привлекало внимание проходящих мимо людей, интересующихся приобретением живого товара. Хотя рядом с северянином стояли не менее привлекательные кандидатуры для галер, рудников и прочих престижных должностей, обещающих немало «дивных» встреч с кнутами надсмотрщиков, Джутаро выделялся среди остальных своим ростом.

В то время как руки потенциальных покупателей беспардонно ощупывали голые тела рабов, работорговец и хозяин Джутаро на скорую руку выдумал легенду о том, что его новый раб состоял в личной гвардии короля Арзула, которую тот сформировал во время своих легендарных походов против диких варварских племен севера. Работорговец не уставал хвалить воинские и охотничьи таланты Джутаро.

Работорговцы, стоявшие неподалеку и слышавшие это, злобно поглядывали то на хозяина Джутаро, то на самого варвара. Этот толстый здоровяк перекрикивал их всех разом, и вокруг него уже собралась толпа желающих купить именно его рабов. Кто-то пригрозил владельцу Джутаро, что ему и его рабу свернут шею или утопят на потеху всем, если он не заткнется. Однако угрозы не возымели ожидаемого результата. Возможно, что хозяин северянина не расслышал этих слов, увлеченный торговлей или же просто проигнорировал сказанное, полагая, что его конкуренты достаточно унижены его удачливостью. К тому же, подобные угрозы вряд ли возымели бы эффект в отношении человека, который сам мог придушить или утопить кого угодно. Тем не менее, телохранители работорговцев продолжали внимательно следить за порядком. Никому не нужны были неприятности. Городская стража охотно предоставляла торговцам возможность самостоятельно улаживать свои споры и мелкие дрязги. Тугие кошельки со звенящими монетами, полученные от благодарных торговцев, солдаты затем шумно и весело проигрывали в кости, пропивали в трактирах – тратили на то, что скрашивало их нелегкую службу.

Хозяину Джутаро уже удалось продать не один десяток невольников и притом довольно успешно, но к северянину все никто не подходил, несмотря на пылкие рекомендации его хозяина. Работорговец шепнул Джутаро, что если ему не удастся продать его еще в течение хотя бы часа, то он его оставит без ужина. Варвар ответил работорговцу туманным взглядом и глупой улыбкой, растянувшейся на изможденном лице. Несмотря на все истязания и на свою умную цепь, которая словно злой сторожевой пес следила за каждым его движением, варвар не переставал продумывать план побега – более удачного, нежели все предыдущие.

Кто-то из слуг работорговца шепнул своему хозяину, что при побеге Джутаро использовал магию. Работорговец при упоминании волшебства в буквальном смысле просиял при мысли о том, как дорого он сможет продать северянина, а потому принялся еще больше расхваливать своего раба, обладающего знаниями вещуна и знахаря, что как минимум вдвое поднимало цену за Джутаро. Работорговец понимал – ничего подобного дикарь, конечно же, знать не мог. Однако никто бы и не стал требовать, чтобы северянин демонстрировал свои способности: ранее слуги уже достаточно натерпелись от этого юнца, что был силен, словно стадо диких буйволов. Вскоре несколько проходивших мимо господ заинтересовались столь редким в южных землях Эонии рабом. И когда один уже почти купил Джутаро, неожиданным образом этот покупатель поник и словно загипнотизированный отправился в одном ему известном направлении, совершенно позабыв о своем столь удачном приобретении.

– Вот идиот! – очень громко без стеснения и страха того, что его могут услышать, прокомментировал случившееся работорговец. Не в силах скрыть своего удивления, он шепнул Джутаро: – Похоже, я смогу заработать на тебе больше одного раза. Если еще один такой безмозглый кретин попадется мне, я подумаю о том, чтобы возможно и покормить тебя сегодня.

Хотя варвар не сильно обращал внимание на колкие реплики, неустанно изливавшиеся в его адрес – и не только хозяином продаваемых рабов – у Джутаро вдруг возникло сильное желание ударить головой в мясистый кривой нос наглого торговца живым товаром. И все же варвар сдержался, но не из страха. Джутаро просто не хотелось пачкаться об эту помесь дегенерата и свиньи. Люди, вроде этого работорговца, полагали, что в силу своего положения могут позволить вести себя настолько разнуздано и своевольно, насколько им это позволял их кошелек.

Вскоре появился еще один покупатель, который заинтересовался Джутаро. Это оказалась женщина. Приобретение женщиной раба, будь она эонийкой или приезжей, не расценивалось как нечто предосудительное или из ряда вон выходящее. Для южан это считалось обыденным делом, неотъемлемой частью ведения хозяйства. И в этом свободные граждане Эонии обладали равными правами, как мужчины, так и их жены. Удивительным было то, что госпожа была одна – без слуг, а также то, что выбранный ею раб был мужчиной: обычно знатные господа отвечали за покупку рабов-мужчин, а их жены – рабынь. Лишь за редкими исключениями знатная эонийка приобретала раба-мужчину. По всей видимости, это был один из тех редких случаев.

Рабовладелец успел отметить, что покупательница не выглядела здешней: уж слишком она была непохожа на южанок и даже приезжих из соседних королевств – вассальных и союзных Эонии. Своих клиентов работорговец знал хорошо. Подобное вызывало подозрения. Но какое дело было собственно ему? Он занимался продажей рабов. А кому? Зачем? Ему было без разницы – главное, чтобы сделка прошла удачно. Отогнав излишнюю подозрительность, хозяин Джутаро принялся гадать, сколько золота ему удастся выгадать и что с этой госпожи, пожалуй, можно попытаться взять вдвое больше полученной им уже сумы, если уж северянин действительно так нужен ей. Зажмурившись при мысли о том, что ему удастся продать одного раба дважды, да еще и за такую цену, он чуть было не лишился чувств. Самодовольство постепенно брало над ним верх, и работорговец стал расхваливать выбор таинственной незнакомки, умеющей по достоинству оценить хорошего раба.