Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина - Александр Никишин

С другой стороны, нещадно карал подданных за невоздержанность в питие, вешал пьяницам на шею 16-килограммовую медаль позора («За пьянство»). До полусмерти гонял пьяниц сквозь строй, заковывал в железо.

История повторяется с каким-то удивительным постоянством! Реформатор Петр Романов (как, скажем, и другой реформатор – Михаил Горбачев) был ненавидим широкими народными массами уже потому, что в поисках средств для ведения войны со шведами повысил цену на водку.

Народ, пишет историк С.Ф. Платонов в «Полном курсе лекций по русской истории» (Петроград, 1917, Сенатская типография), не смущало, что «пошлиной были обложены бороды «бородачей», которые не желали бриться; пошлины брали с бань; очень высокую цену брали за дубовые гробы, продажа которых стала казенной монополией». Черт с ними – с гробами, с бородами! Была бы водка, а бороды, гробы, закабаление народа, даже каторжный труд и вечная солдатчина – против нее ничто.

Но вот с водкой была беда. Введя госмонополию на водку, Петр передал ее продажу «откупщикам», которые не стеснялись драть с народа просто фантастические деньги!

И конечно же народ не безмолвствовал, ежедневно прибавляя работы Тайному приказу, собиравшему, как сейчас бы написали, антипетровский компромат.

Вот выдержки из архивов тогдашнего сыска:

«Царь бороды бреет и с немцами водится, и вера стала немецкая… чего ждать от басурманина?» Народ роптал, бунтовал, проклиная царя-реформатора с его планами переустройства патриархальной России с ее устоявшимися веками понятиями.

«Котораго дня государь и князь Ромодановский крови изопьют, того дня и те часы они веселы, а котораго дня не изопьют, и того дня им хлеб не есться…»; «Кабы Петра убили, так бы и служба минула, и черни легче было бы»; «Мироед, весь мир переел. На него, кутилку, переводу нет, только переводит добрыя головы»; «Осиротил и заставил плакать век»; «Если он станет долго жить, он и всех нас переведет»; «Какой он царь?.. Никак в нашем царстве государя нет?»

«И многие решались утверждать о Петре, что «это не государь, что ныне владеет, – пишет С.Ф. Платонов. – Дойдя до этой страшной догадки, народная фантазия принялась усиленно работать, чтобы ответить себе, кто же такой Петр, или тот, «кто ныне владеет?»… Заграничная поездка Петра дала предлог к одному ответу; немецкие привычки создали другой… Во-первых, стали рассказывать, что Петр во время поездки за границу был пленен в Швеции и там «закладен в столб», а на Русь выпущен вместо него царствовать немчин, который и владеет царством. Вариантами к этой легенде служили рассказы о том, что Петр в Швеции не закладен в столб, а посажен в бочку и пущен в море. Существовал рассказ, что в бочке погиб за Петра верный стрелец, а Петр жив, скоро вернется на Русь и прогонит самозванца-немчина… Он не государь – латыш; поста никакого не имеет; он льстец, антихрист, рожден от нечистой девицы…»

Двести лет прошло, а реакция народа на питейные реформы все та же. Горбачева за его сухой закон как только не обвиняли: он и предатель, и ставленник ЦРУ, он продался мировому капиталу, а М. Тэтчер во время их тайной встречи в Лондоне посулила ему большие деньги за развал Варшавского договора. Куплен Рейганом, Колем, жидомасонами (сравните: «по мнению многих, Петр обасурманился, «ожидовился», – цитирую С.Ф. Платонова), сионистами, нечистой силой и т. д.

Вот и разберись с таким царем, что к чему!

Разберись, попробуй, со Сталиным – что к чему!

На XV съезде партии он перечисляет минусы в ее работе. Тут и «извращения партийной линии в области борьбы с кулачеством», и «медленный темп снижения себестоимости в промышленности», и инертность, и даже сопротивление аппарата в «деле проведения политики снижения цен» и многое другое.

Среди этого многого – и такой минус, как «водка в бюджете».

«Я думаю, – хитрил Сталин в 1927-м, – что можно было бы начать постепенное свертывание выпуска водки, вводя в дело вместо водки такие источники дохода, как радио и кино. В самом деле, отчего бы не взять в руки эти важнейшие средства и не поставить на этом деле ударных людей из настоящих большевиков, которые могли бы с успехом раздуть дело и дать, наконец, возможность свернуть дело выпуска водки?..»

«Раздували дело» аж до 1932 года.

С кино в качестве замены водки, правда, не все получилось. Не одному мне, правда, непонятно, что имел в виду Сталин, говоря о доходах от радио и кино? Водка в тот год (1927-й) приносила более 500 миллионов рублей, давала 12 % бюджетных денег.

Конечно, такие фильмы, как «Цирк», «Волга-Волга», «Чапаев», «Броненосец «Потемкин», «Веселые ребята», «Иван Грозный», в которых блистали кумиры советской публики Орлова, Черкасов, Ильинский, Бабочкин, Утесов, принесут в казну немалый доход. Но могло ли советское кино при его технической неоснащенности, а главное при тотальном партийном контроле соперничать с Голливудом?

Все фильмы, которые шли в прокат, Сталин смотрел сам. И сам их заворачивал, если ему они не нравились. Любил детективы, вестерны с участием Спенсера Трейси и Кларка Гейбла, комедии и фильмы о гангстерах. Особенно нравились ему драки и фильмы, где герои убивают соратников. Фильм о пирате из геббельсовской коллекции он смотрел много раз, заставляя его смотреть Хрущева и Микояна.

Пират, не желая делить клад с друзьями, убивал одного за другим своих друзей. «Какой молодец!» – восхищался Сталин.

Обычно вождь садился в первом ряду и, налив в бокал вина, смешав его с минералкой, спрашивал: «Что нам сегодня покажет товарищ Большаков?»

Министр кино Большаков страшно боялся Сталина: двое его предшественников были расстреляны. Просмотры были для него сущей пыткой. Он никогда не знал, понравится фильм Сталину или нет и какова будет реакция. Тот, чувствуя это, требовал, чтобы Большаков, почти не знавший английского языка, выступал в роли синхрониста, переводил с листа английские и американские фильмы. Большакову приходилось заучивать тексты наизусть. Это было очень непросто, так как Сталин мог выбрать любую из сотен имевшихся картин и потребовать перевода на русский.

«Примерные» переводы Большакова вызывали у соратников Сталина смех.

Однажды Большаков едва не лишился поста, показав Сталину фильм с обнаженной актрисой. Сталин, ударив кулаком по столу, крикнул: «Вам что здесь, Большаков, бордель?» Сталин выкинул слишком долгий поцелуй из фильма «Волга-Волга», пристыдив режиссера Александрова. Эйзенштейну досталось за поцелуи в фильме «Иван Грозный». Сталин считал, что «так» в древности не могли целоваться.

(Кстати, на тему о целомудрии Сталина. В опере «Евгений Онегин» Татьяна вышла в прозрачном платье. Сталин разозлился: «Как женщина может показываться перед мужчиной в таком виде?» По той же причине пошли под нож грузинские папиросы, на которых девушка сидела в пикантной позе. «Где ее научили так сидеть? – возмутился Сталин. – В Париже?»)

Очень был придирчив Сталин к актерам, игравшим в фильмах его самого. Актеру Алексею Дикому, «Сталину» многих советских фильмов, он задал вопрос: как тот собирается его играть?

– Как его видят люди, – нашелся тот.

– Правильный ответ, – расплылся в улыбке Сталин и одарил Дикого бутылкой коньяка.

Кинорежиссер Данелия в книге «Тостуемый пьет до дна» пишет об актере Геловани, которому повезло меньше. Он часто снимался в роли Сталина, но никогда не видел его «живьем». Зная, что режиссер Чиаурели часто бывает у Сталина на даче (откуда возвращался под утро и всегда пьяным), стал просить их познакомить. Тот пообещал.

Какой-то шутник, быть может, слышавший этот разговор, позвонил Геловани и попросил его прибыть в ресторан «Арагви», где его будет инкогнито ждать Сталин. Тот прибыл. Сталина, естественно, не было, но был Чиаурели с компанией. Такие звонки повторялись несколько раз, и Геловани привык к розыгрышу. Но вот однажды Чиаурели едет в машине со Сталиным к нему на дачу и говорит о том, что актер Геловани, работая над ролью Сталина, мечтает пообщаться со своим «героем». Сталин поднял трубку телефона и распорядился, чтобы того привезли на дачу.

Геловани в этот момент валялся небритый на диване и почему-то в костюме Сталина, используя его, как пишет автор, «как пижаму».

Звонит телефон: «Вас приглашает поужинать товарищ Сталин. Будьте готовы, сейчас за вами заедут».

Естественно, тот не поверил и снова улегся на диван. Тут в дверь позвонили. Вошел полковник. Удивился, как пишет Данелия, внешнему виду Геловани: «Вы прямо так поедете?» – «Так». – «Пойдемте», – полковник пожал плечами.

У подъезда стоял черный лимузин «паккард». На Геловани это не произвело впечатления, решил, что хитрый Чиаурели для очередного розыгрыша мог и «паккард» добыть. Телефон в машине, по которому полковник сообщил какому-то «седьмому», что они едут, его немного смутил. Но когда увидел, что на перекрестках все постовые отдают честь их машине, испугался. Узнав, что они действительно едут к Сталину, стал просить вернуться назад, чтобы переодеться и побриться. «Поздно», – был ему ответ.