Дело о подкупе министра Луи-Филиппа - Федор Булгаков

9-го июля состоялось второе заседание суда, опять-таки в присутствии многочисленной публики. С нетерпением слушалось чтение новых документов. Это были письма, адресованные Кюбьером Пеллапра. Их доставил суду вице-президент палаты депутатов Леон де-Мальвилль, получивши их в свою очередь от Мараста, сотрудника «National». Они доказали ясно, что Кюбьер во всем этом деле был самый несчастный.

«Отныне я не хочу уже более быть жертвой и одураченным г-м… (Тестом). Я наконец решился предоставить себя в распоряжение суда, чтоб избавиться, если возможно, от его алчности, чтоб не платить, чего я никогда не был должен».

Тест опять заявил, что он ничего не понимает во всем этом деле. Он пытался набросить подозрение на Кюбьера в том, что он присвоил себе все деньги, передававшиеся ему на взятки. Пармантье утверждал, что никогда не думал давать взяток. Но так как президент настоятельно желал узнать имя той личности, жертвой которой считал себя Кюбьер, то последний встал и со слезами на глазах указал на Теста.

В третьем заседании суда допрашивался бывший министр публичных работ. Он упорно отрекался от всего: «я отрицаю обвинения всеми силами моей души; я с твердостью чистой совести противопоставляю этим обвинениям безусловное отрицание, от которого ставлю в зависимость всю свою жизнь, всю свою честь, находящуюся в ваших руках».

Кюбьер давал деньги. Это несомненно. Тест не хотел брать никаких денег. Стало быть, плутом оказывался Пеллапра. Зять Пеллапра, князь Шимэ, услыхав такое обвинение против своего тестя, немедленно отправил Тесту вызов на дуэль с требованием тотчас же прислать своих секундантов.

В четвертом заседании суда узнали, что 12-го сентября 1843 года депутат Карл Тест, сын обвиняемого, сделал вклад в государственное казначейство на 95 000 франков ценными бумагами. Были прочитаны также письма, адресованные бывшим министром Пеллапра. Жена последнего, по указанию своего мужа, передала эти письма суду. Когда предъявили их Тесту, он взял их дрожащей рукой и сказал: «да, это – мои». Письма окончательно сразили этого подсудимого. Он уже потом не являлся в суд. «Вчера я – пишет Виктор Гюго, – видел Теста невинным, сегодня я вижу его виновным, вчера я дивился ему, сегодня я попытался бы его презирать, если бы он не был так несчастлив, и я питаю к нему только сострадание»…

Когда предъявили Тесту квитанцию государственного казначейства на 95 000 фр., он покраснел, с ужасом потер себе лоб и обернулся к сыну. Они обменялись несколькими словами, затем Тест стал перелистывать свою записную книжку, а сын его опустил голову на свои обе руки.

На следующий день в Париже царило большое возбуждение. Тест, накануне вечером, покушался на самоубийство в Люксанбургской тюрьме, куда его перевели. Он сделал два выстрела себе в рот и в сердце, но оба неудачно, и от них осталась только легкая рана на груди его. Раненый был очень спокоен, он попросил дать ему «Monte Christo» Александра Дюма-отца, но книги этой не оказалось в тюремной библиотеке. В тот вечер он обедал в компании со своими адвокатами и сын навещал его. Вскоре, как только ушли посетители, послышались выстрелы. Тест отказался сообщить, кто принес ему пистолет. 13-го июля он написал президенту Пакье: «г. канцлер! События вчерашнего заседания не оставляют никаких возражений относительно того, что касается меня, и для себя я считаю дело суда оконченным. Я заранее принимаю все, что решит суд в отсутствии меня. Суд, позволительно надеяться, не употребит против меня личного принуждения и не станет насильно добиваться моего личного и совершенно излишнего присутствия при актах правосудия и выяснения истины. Прошу суд быть уверенным, что это бесповоротное решение в моем сердце вполне согласуется с глубоким уважением к характеру и достоинству моих судей».

Следующее заседание суда происходило в отсутствии Теста. Речь обвинителя предлагала для трех подсудимых кары, полагающиеся за подкуп властей. Защитникам досталась тут нелегкая задача. Защитник Кюбьера бросил взгляд на долголетнюю и почтенную карьеру своего клиента, на его военные подвиги, на его отличную аттестацию в качестве солдата. «Ах! – сказал защитник, – если в праве строго укорять человека за единственное дурное деяние, которое он совершил во все время своей жизни, то справедливость требует, чтоб единственный день заблуждения и слабости не уничтожил этого славного прошлого». Вид этого старого солдата, которому пришлось попасть на скамью подсудимых вместе с Пармантье, этого старика, которого эксплуатировали, подозревали в воровстве, и в подкупности, вызвал сострадание и в публике, и в судьях.

Защитнику Теста еще труднее было оправдать своего клиента. Ему оставалось только взывать к снисходительности суда. Это он и сделал, сказавши: «гг. пэры! несчастный, место которого перед вами остается пустым, хотел сам апеллировать к божескому правосудию. Но судьба или Провидение обрекло его на земное правосудие. Она хотела, чтоб во исполнение своего последнего долга, налагаемого на меня моим призванием, я сказал те единственные слова, какие здесь могут быть уместны взамен невозможной защиты», и вполне безнадежно он так заключил свою речь: «не забывайте слов Боссюэта, что милосердие есть существенная часть правосудия».

Защитнику Пармантье невозможно было возбудит к нему какое-либо сочувствие. Если этот подсудимый и не был вымогателем, тем не менее он остался заклейменным, как бессовестный гешефтмахер, готовый на всякую низость в видах самообогащения.

17-го июля 1847 г. суд постановил свой приговор: Тест лишен был гражданских прав и осужден на 3 года в тюрьму с уплатой штрафа в 94 000 фр. и столько же на парижские больницы; генерал Депан-Кюбьер, оправданный от обвинения в присвоении чужих денег обманом, лишен гражданских прав с уплатой штрафа в 10 000 фр., Пармантье приговорен к такому же наказанию. Сверх того, обвиненные обязывались уплатить судебные издержки.

Тест заключен был в «Conciergerie» и оставался там до 13-го августа 1849 г. Тогдашний президент французской республики Луи Бонапарт разрешил ему отбывать свое наказание до окончания срока в лечебном заведении Шальо и простил ему 50 000 фр. из денежного штрафа. В 1850 г. Тест вышел из больницы и умер 26 апреля 1852 г.

Кюбьеру были возвращены его права, приговором апелляционного суда в Руане 17-го августа 1852 г. Наполеон III помнил, что Кюбьер служил его знаменитому дяде.

Печать осудила приговор пэров. «Journal des Débats», нашел его слишком жестоким. Газеты оппозиции, напротив, признали его чересчур снисходительным. «Presse» цифрами доказывала, что денежный штраф не так велик, как того требовал закон.

19-го июля предстал перед судом Пеллапра, разбитый старик 75 лет. Он прибыл из Люттиха. Его приговорили к лишению гражданских прав и к штрафу в 10 000 фр.

Вот как окончился этот процесс о подкупе и взятках, явившийся в некотором роде прототипом Панамского дела.