Неприкаянная - Соврикова Ольга Геннадьевна

Я же умерла! Разве нет? Зачем я здесь? Кому это нужно? Может быть, это наказание? За то, что приняла решение уйти? Не захотела бороться? Сэнсэй говорил: «Человек – самое сильное животное. Он может вынести все и еще чуть-чуть». Не захотела бороться. Не захотела остаться одной против всех, но и здесь – опять одна и в таком странном положении, а оно в разы тяжелее того, от которого я ускользнула, потому как мир чужой, законы, обычаи, люди и даже тело, все чужое.

Вот почему в книгах всем попаданцам достаются красивые тела, магические силы, а мне почему так не повезло?

– Трашка! Умываться! Быстро!

О-о-о! А орет как! Голос тоненький, визгливый. Сама даже мордочку вымыть свою не может. Вон как морщится. Ее умывают, а она рожи корчит. Как там папка говорил: «Сосед, у тебя жинка орет, как у моего кума свинья во садочку, ее, наверное, уже забивать пора!» Как же этого поросеночка зовут-то? Судя по всему, я теперь вместо комментатора за кадром. Все вижу, все понимаю, но ничего не могу. Остается только смотреть, запоминать, учиться. Ну, по крайней мере, пока, а там посмотрим.

Два часа она одевалась, причесывалась, меняла украшения, просто капризничала, и вот, наконец, все. Можно идти. Результат стараний Трашки ошеломлял. Это ведь она одевала, причесывала, уговаривала. Поросенок превратился в большое облако сладкой ваты из моего детства. Макияж – вообще отпад! Вот идет теперь это чудо чудное в кабинет папеньки, торопится. Щечки дрожат, подбородки сотрясаются, реснички склеиваются. Просто ах! У нас, по-моему, осязание общее.

Конь бежит – земля дрожит, а тут два бегемотика, Трашка и ее хозяюшка, торопятся, и наверняка весь дом содрогается. Неужели мама с папой доченьке под стать? Опа! Какие перемены. Очи долу, стучим тихонечко, голосок дрожит.

– Вы звали, папенька?

– Звал. Два часа прошло, как звал. Что тебя так задержало, дочь моя?

– Так спала я, пока встала, пока оделась… Я спешила, как могла, даже завтракать не стала.

Ах! Скромняжка какая! Слезу в голос подпустила, папенька и поплыл. Вон как забеспокоился. А папенька ничего себе папенька! Высокий, с фигурой воина, волосы рыжие, как огонь, глаза почти черные, нос с горбинкой. На птицу похож хищную, а доченька в кого же? А-а-а, в мамочку. Вон сидит у окошка в кресле. Ножками короткими болтает. Еще один колобок: бледненький, кругленький и глазки-щелочки, но в голубом. Сидит, ерзает от нетерпения, но молчит.

– Ничего страшного, Ланьюшка. Ничего страшного.

Как он ее назвал? Это что за имя? Ланья, что ли?

– Братья твои на конную прогулку отправились, и у нас есть время поговорить. Эти непоседы не смогут нам помешать. Присаживайся. Граф Двардский, жених твой, прислал подарки и весточку. Через пять дней он приедет к нам с визитом. Пора уже вам познакомиться. Ты знаешь, что брак ваш был обговорен в тот день, когда ты родилась. Его батюшка и твой дед – большие друзья, пятнадцать лет назад они решили породниться. Граф, конечно, старше тебя, ему уже восемьдесят, но он маг, сильный маг, а потому молод еще и душой и телом. Да и король одобрил ваш брак.

– А если я ему не понравлюсь? – О, первая трезвая мысль из уст поросеночка.

– Как это не понравишься? Ты очень мила. А для жены что главное? Главное – титул, приданое, добрый нрав, а в остальном стерпится – слюбится. Да кто его спрашивать-то будет? Молод еще!

– Как же, папенька, молод? Ему же лет больше, чем вам с маменькой!

– Для мага молод, для мага. Что отец ему сказал, то и будет делать. Брак одобрен главой одного и другого рода. Одобрен королем. Волноваться не о чем. Ну а теперь подарок. Возьми шкатулку. Открой. Она, видимо, на тебя настроена и только в твоих руках откроется. Давай посмотрим, чем тебя граф решил порадовать. Маменьке вон тоже интересно.

Пальчики-сосиски зашевелились, ухватили ярко-розовую шкатулочку, граф наверняка многое знает о своей невесте, потянули, дернули – и вуаля! Красота неописуемая. Камни крупные, ярко-красные. Золотые листочки-веточки, массивные. Ошейник для крупной породы, а подарен колобку мелкому! Насмешка же… Серьги и браслет, конечно, выполнены в таком же стиле. Боги! Вот это визг! Ах, какие ручки цепкие! Ухватила-то как крепко. Маменьке сама показывает, потрогать не дает, а сама до сих пор повизгивает. Ой! Цепочку с камешком с шеи не сняла, а колье уже напяливает? Красава! Ну прямо помесь обезьяны и поросенка. И вот с этим я буду жить? Сдохну от бешенства! Так, а что там папенька лопочет? Посылает. Далеко? А-а-а, в спальню, завтракать. Посмотреть бы, что у нас на завтрак. О как рванула… Проголодалась. А подарочек-то взять не забыла. Все на себя повесила. Теперь, наверное, и спать в нем будет. К утру в колье волосенки запутаются и придется последние выдрать. Ну или проредить. Служанка следом побежала. За детку беспокоится.

Стол уже накрыт. Интересно, еды полно, а прибор один. Это ей на выбор столько блюд предлагают или она одна все скушает? Да! Деточка точно растущий организм. Почти получилось, не поместилась лишь самая малость. Уработалась, милая. Еле дышит. И-и-и – раз! Вес взят! Встали и пошли, нет, поползли. Куда? В спальню. На кроватку. Отдыхать? А платье? Трашка снимает. Мать твою! Устала она. А мне что делать? Эта дура читать хоть умеет? Чем она вообще целыми днями занимается?

Трашка умеет. Что умеет? Читать. Я два часа роман слушала, в полной темноте. Она спала, а я слушала. Роман дрянь. Нежная дева, злой старый жених и молодой красавец-возлюбленный. Старик повержен. Красавица спасена. Все. Лавочки-цветочки, бабочки-платочки. Лучше бы я на самом деле умерла. Такая тоска накатывает по маме, по папе с дедушкой. Я даже поплакать не могу. Только выть от безысходности, да все равно никто не слышит, а лица родных будто кто стереть пытается. Они отдаляются от меня, и образы их раз от разу делаются все более размытыми и нечеткими. Уроки сэнсэя помню, о мире своем помню. Все свои знания, как книгу, могу перелистывать, а вот лица родных, друзей и знакомых… Что это? Почему так?

Ужин прошел в кругу семьи. Братцы у моего поросеночка стервецы редкостные. Все в папеньку – высокие, симпатичные, рыжие, черноглазые, просто мечта глупых барышень. Покатались так покатались. Мужика конем на дороге сшибли, на сельском рынке порезвились, переворачивая все, что под руку попадалось, селянку какую-то молодую в замок притащили. Маменька охает. Папенька посмеивается. Стервецы веселятся. Девочка-колобок кушает. За час, проведенный в кругу семьи, поняла только, что находимся мы в замке, на дворе Средневековье, братьям-близнецам по двадцать лет, а девушке-красавице уже пятнадцать. Еще чуть-чуть – и старая дева. Какой ужас! Часики-то тикают…

Сегодня приезжает долгожданный жених. Хоть какое-то разнообразие. Может, по саду прогуляются. Пять дней! Целых пять дней мы кушаем, отдыхаем, спим, иногда купаемся и снова кушаем, а еще слушаем выразительное чтение Трашки и плачем над трагической судьбой героини. А за окном лето, сад и море. За все эти дни я не смогла выяснить почти ничего. Я не знаю, сколько дней в году, как сменяются сезоны, бывают холода или нет, как идет исчисление дней, часов, месяцев. Мне неизвестно название королевства, города, который виднеется на горизонте, и даже имя рода, к которому принадлежит моя носительница. Зато я уже прекрасно разбираюсь в драгоценностях, в поведении за столом, в названиях изысканных блюд, различаю все оттенки розового и даже сдохнуть от радости не могу.

Приехал. Невестушка соизволила встать и подойти к окну для того, чтобы увидеть его заранее. Увидела и я. Высокий, хорошо сложенный, черноволосый, настоящий. Он не просто маг, он маг-воин. Призывая весь свой опыт, я отметила, что человек, поднимающийся по ступеням парадной лестницы, знает, как правильно держать в руках оружие. Его походка, движения рук, поворот головы – все выдавало не просто бойца, а мастера.

Гляди-ка ты, понравился! Девочка в восторге. Трашку сюда! Одеваемся, красимся, талию затянуть! Где она талию увидела и где бедная служанка ее искать должна, вот вопрос. Талию не нашли. Нашли шею. Платье меняли пять раз. Жених и родители ждали. Ждали. Ждали… Дождались. Мы, то есть она пришла. Вплыла в гостиную, попыталась изобразить реверанс. Гость встал, поклонился приветствуя. Ох какой! Красивый? Нет, красавцем его назвать нельзя: тонкие, сурово поджатые губы, синие, со стальным оттенком глаза, смотрящие с брезгливостью и насмешкой, высокий лоб, густые, черные, зачесанные назад волосы, убранные в короткий низкий хвост, и прямой, чуть заостренный нос. Его ноздри дрогнули. Гляди-ка! Сделал вдох… и замер. Забыл, бедный, как дышать! Ну а что, девочка нервничала. Хотела понравиться. Вылила на себя целый флакончик духов. Хорошо, что я в ней, а не рядом с ней, а то бы тоже задохнулась. Папенька вот стоит спокойно и не дергается. Привык уже, видимо, а гость теперь через раз дышать будет. Фиг! Он же маг, зараза такая. Колданул и порядок. Вон пленка какая-то ноздри прикрыла. А почему я это вижу?!