Сильнее времени (Книга 2) - Александр Казанцев

При необыкновенных путешествиях все, казалось бы, получается (в пересказе) очень просто. Приехал, встретил, увидел... Столетия назад знаменитый русский путешественник высадился на далеком берегу один и лег спать у костра. Из чащи вышли дикари-туземцы, которые могли бы убить его, безоружного и спящего. Но бесстрашие странного человека поразило их. Проснувшись, он увидел туземцев рядом с собой. Как просто! Но как трудно, расчетливо, героично! Столь же "просто" было и на берегу чужепланетного моря. Звездолетчики прилетели, переплыли пролив и ждали. И больше ничего. Но ведь любая встреча означает, что кто-то кого-то, наконец, увидит. Так же случилось и на этой планете. Правда, не в первый и даже не на второй день. На "пляже", как назвал отмель Толя, никто не появлялся. - Напрасно мы ночуем в вездеходе, - решил Кузнецов. - Нужно было бы, как Миклухо-Маклаю, спать на земле у костра. - Спать не советовал бы, - возразил Каспарян. - Если и быть здесь ночью, то чтобы наблюдать. Арсений распорядился найти место для засады. Вырыли в песке своеобразную траншею, "наблюдательный пункт", замаскировав его стеблями растений. Догорала заря, вечерняя, фиолетовая, неторопливая... Местное солнце удивительно медленно спускалось к горизонту, где на него набегали тучки, через которые оно просвечивало, как через закопченное стекло. На песчаную отмель, разбиваясь кружевной лиловой пеной, размеренно набегали длинные волны. Скоро пена стала серой, а потом и совсем исчезла в неясном свете незнакомых звезд. - Вы заметили, что у этой планеты нет Луны, - прошептал Толя Кузнецов. - Хватился на третьи сутки! - усмехнулся Каспарян. - Где ж тут закон подобия? - Отец радировал о Фаэтоне, - сказал Арсений. - У того мог быть спутник. После взрыва, не удерживаемый больше развалившимся Фаэтоном, он обрел новую орбиту. Проходил он опасно близко от Земли, и она захватила его в поле своего тяготения. Так спутник Фаэтона стал спутником Земли - Луной. - Хочешь сказать, здесь еще не произошел взрыв на пятой планете? - живо отозвался Каспарян. - Может быть, - неопределенно заметил Арсений. - Я предпочел бы обыкновенную лунную ночь, - сказал Кузнецов, чуть приподнимаясь из-за края траншеи. Арсений заметил, что Каспарян вынул из кобуры и положил рядом с собой лазерный пистолет. - Вспомни Миклухо-Маклая, - спокойно сказал Арсений. - Не зевайте, - прошептал Толя Кузнецов. По тропинке, которую они обнаружили, из джунглей выходила вереница прямостоячих существ в длинных белых одеяниях. - Одежда!.. Признак разумности, - хриплым от волнения голосом произнес Кузнецов. - Скорее пингвины какие-то, - отозвался Каспарян. А вдали в тихо бегущих волнах почудилось движение. Кто-то шел по мелководью навстречу вышедшим из леса. И через некоторое время над водой стали заметны прямостоячие фигуры, но только без белых хламид. Были они золотистого цвета с коричневыми пятнами, как у энов... - А из воды вышли кто, тоже пингвины? - прошептал Кузнецов. - Это тоже эиы!.. Только не плавают, ходят! В шлемофонах послышались радиошорохи... и приглушенное дыхание людей, словно боявшихся, что их обнаружат аборигены. Появившиеся из джунглей существа остановились у пенной полосы прибоя, а выходившие из моря уверенно направились к ним. Было что-то торжественное в этой встрече при свете звезд. Ее не могли - во всей полноте и загадочности - понять пришельцы с Земли. - Это эмы! Эмы, то есть мудрые! - задыхаясь, проговорил Кузнецов, снова использовав первую букву слова "мудрые". - Мы на Реле! Идемте к ним! Миклухо-Маклай пошел бы... - Ни в коем случае. Надо сперва выяснить их намерения, - запротестовал Каспарян. Нет, не простой оказалась встреча с разумянами! Выходцы из моря поравнялись со встречающими, которые укутали их белыми одеждами, похожими на купальные простыни. Теперь все фигуры стали напоминать одна другую. - Видите, они не имеют ни малейшего желания топиться. Скорее наоборот, прошептал Каспарян. - Лазерные пистолеты - вот что теперь понадобится! - Нет! - скомандовал Ратов. - Пистолеты оставить у траншеи. Не для того мы прилетели за столько световых лет, чтобы применять их. Каспарян проворчал, а Кузнецов вспоминал об острове туземцев в Тихом океане. - Спокойно. Пошли, - сказал Арсений и первый выбрался из траншеи. Толя Кузнецов, не уступавший ему ростом, шел с ним рядом, а низенький Каспарян, недовольный, даже обиженный, отстав шагов на десять, шел следом. Он то и дело ощупывал пустую кобуру. Три фигуры в неуклюжих костюмах приближались к загадочным аборигенам. На ходу они старались шумом привлечь к себе внимание, чтобы обитатели Релы не заподозрили нападения. Руки, в которых не было никакого оружия, они протягивали к хозяевам планеты. Но существа в белых хламидах никак не реагировали на приближение чужепланетных гостей. Вероятно, эмы никого не боялись на своей планете, не знали ни осторожности, ни страха, быть может, давно избавившись от всех опасных животных. Только после церемонии укутывания одеяниями запоздавших выходцев из моря эмы оглянулись и, очевидно, заметили землян. - "И тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных", - прогремел усиленный радиоголос Толи. Трое неуклюжих великанов в тяжелых скафандрах, расставив ноги, стояли у пенной полосы прибоя и через громкоговорители тщетно обращались к загадочным глухонемым эмам. Громкоговорители смолкли, и существа разных планет стали молча разглядывать друг друга.

Глава третья. СИГНАЛ БЕДСТВИЯ

Глаза эмов были, пожалуй, самым удивительным из всего, что видели люди на планете Рела. Продолговатые, с горизонтальными щелевидными зрачками они больше всего напоминали глаза на японских статуэтках "догу", созданных во времена джемон-периода пять тысячелетий назад и одетых в некие подобия космических скафандров. Арсений даже подумал было, что эмы в давние времена прилетали на Землю. В первую встречу с эмами люди не могли рассмотреть за длинными хламидами их телосложения. Выходившие из воды были слишком далеко. Эмы не выразили к пришельцам никаких чувств: ни страха, ни радости... даже любопытства, если не считать, что удивительные глаза их были устремлены на пришельцев. Арсений подумал, что эмы, наверное, так же глухи, как и они сами в надетых шлемах, когда приходится пользоваться радиосвязью. Радиосвязь! Так вот в чем разгадка! Что такое глаз? Природный радиоприемник очень узкого диапазона волн. Если на Земле природа создала у животных такой приемник электромагнитных колебаний, не появился ли на другой планете живой радиоприемник много большего диапазона? Что, если глаза эмов принимают и передают не только световые волны, но и радиоволны, включая и тот их диапазон, в котором звучала "музыка небесных сфер"? И Арсений мгновенно принял решение. Подобно тому как "Жизнь" с тысячекилометровой высоты посылала на Релу радиопризывы, которые никто не ждал, а потому не принял, Арсений передал теперь подобранные в свое время Каспаряном отрывки "послания разумян" направленным лучом в ожидающие глаза эмов. И эмы поняли!.. Непостижимо как, но они восприняли сигнал, длившийся лишь миллисекунды. Глаза эмов излучали и принимали излучение. Впоследствии, когда Каспарян удивлялся находчивости Арсения, тот говорил: - Разве на Земле не пользуются таким методом передачи информации? Он-то слишком хорошо помнил, как они с Виленой, разделенные полмиллиардом километров, все же говорили друг с другом взглядами на видеоэкране. Окружив пришельцев, эмы заглядывали своими щелевидными глазами в очки шлемов. Эмы были ростом ниже людей, передвигались прямо, переваливаясь из стороны в сторону, как пингвины, сходство с которыми еще в первый миг заметил Каспарян. У них было четыре конечности. Пятой конечностью мог бы считаться их хобот, служивший им для жестикуляции. Сейчас, когда эмы заглядывали в глаза пришельцев, их хоботы были призывно подняты. Арсению показалось странным, что все эмы поняли "музыку небесных сфер". Если ее и передавали четверть века назад отсюда, то, вероятно, немногие специалисты и с помощью уникальных устройств. Едва ли рядовые обитатели планеты могли теперь знать об этом. Но все же именно эта понятая эмами "радиомузыка небесных сфер" сблизила аборигенов с пришельцами. Эксперимент Ратова имел еще и то последствие, что эмы непостижимо как вызвали из джунглей Эоэмма, очевидно занимавшего у них особое положение. С Эоэммом, имя которому придумал все тот же Толя Кузнецов ("это особый эм"!), и состоялся первый разговор землян. Глаза эма действительно излучали радиосигналы, подобные принятым глобальной радиоантенной. Теперь-то сказался сизифов труд, проделанный на Земле, пригодился ключ, найденный Каспаряном, для расшифровки инопланетного послания. Киберлингвист, заключенный в ранце Каспаряна, мог переводить "речь эма" на земной язык. Как это было "просто"! Но сколько труда и находок стояло за этой "простотой"!.. Оказывается, Эоэмм понял, что земляне прилетели с другой звезды, приняв радиосигнал с Релы. Но он не выразил никакого своего отношения к их прилету, проявил полное равнодушие. - Да они лишены всяких чувств! - возмутился биолог. - Надо думать, наш Эоэмм у них нечто вроде главного радиоастронома. Потому его и вызвали другие эмы, когда услышали от нас отрывок своего послания, предположил Арсении. Вероятно, это действительно было так, потому что Эоэмм, радируя глазами, передал гостям, чтобы они приняли участие в космической радиопередаче. Каспарян именно так перевел его обращение. - Считаю, не имеем права идти к ним, - добавил он, закончив перевод. Задача разведчиков выполнена. Нашли на планете разумных обитателей. Теперь надо вернуться на звездолет, спуститься уже всем вместе. - Как мы можем ответить отказом! - возмутился Толя Кузнецов. - Ради чего мы летели сюда через световые бездны? Ради чего оставили свое поколение на Земле? Чтобы теперь отступить? Разведка должна идти вглубь. Мы обязаны проложить дорогу к разумянам. Каспарян стоял на своем: - Кто знает, как понимают они высший разум? Может быть, они ставят его выше земных представлений о добре и зле. - Нет, тысячу раз нет! - протестовал Толя Кузнецов. - Если бы они хотели, они давно бы уже напали на нас. - Разум - это рациональность, - вмешался Ратов. - Лучше нас использовать, чем причинять нам вред. - Выгоднее? Так, скажешь? Тогда-то Эоэмм и предложил пришельцам живой нагрудник. Оказывается, эмы поняли, что у пришельцев в шлемах большее содержание кислорода, чем в атмосфере Релы. Живой нагрудник представлял собой искусственно выращенный организм, он поглощал из атмосферы кислород и снова выделял его уже в концентрированном виде. Надетый на грудь, он создавал вокруг себя микроатмосферу, обогащенную кислородом. Эоэмм глазами радировал об этом пришельцам. - Вот видите! - обрадовался биолог. - Мы прилетели дружить с чужим разумом. А разве они предлагают нам не дружбу, если принесли для нас эти диковинные приспособления? - Не нравится мне этот передничек, - сказал Каспарян. - Может быть, он не только кислород, а еще гадость какую-нибудь с микробами выдыхает. Рисковать мы не имеем права. Арсений рассмеялся: - Это что? Первый риск нашего звездного рейса? - Разумный риск - это тот, без которого нельзя обойтись. - Слушай, Генрих, - в упор глядя на Каспаряна, сказал Ратов, - про отца моего, ушедшего в Вечный рейс, ты знаешь. Но у меня была и мать. Ее звали Зоя... что означает - жизнь... Она сама привила себе микробы страшной болезни, чтобы найти против нее противоядие. - Все мы свято чтим ее память. Но я предпочитаю, чтобы память обо мне возможно позже поселилась в сердцах людей. - По-моему, ты эм, а не человек! - вмешался Кузнецов. - Теперь я понимаю, почему ты так здорово их переводишь. - Моя мать и здесь пример. Поступлю, как она на Земле, - объявил Арсений Ратов. Он взял из конечностей эма нагрудник и, примерив его, приготовился снимать шлем. Толя Кузнецов с восторгом, а Каспарян с тревогой смотрели на него. - Лучше переводи, что он сейчас сообщает нам, - попросил Арсений. Мудрый эм догадался о беспокойстве пришельцев и сообщил, что на их планете все смертоносные организмы, жившие на суше и в воздухе, в том числе и бесконечно малых размеров, давно исчезли. - Он сказал, что эмы выращивают только те виды живого, которые им нужны, добавил Каспарян. - Скот, что ли? Во всяком случае, он дает понять, что опасности нет? - Почему, почему? - рассердился Каспарян. - Откуда он может знать, что опасно для нас? Он по себе судит? - Хорошо, - проговорил Ратов. - Вам запрещаю снимать шлемы. А сам попробую. И Арсений снял шлем, затая дыхание, как ныряльщик. Потом надел нагрудник. Друзья с волнением смотрели на него. Он выпрямился и глубоко вздохнул, как делал на помосте для поднятия тяжестей. - Чудный воздух, - сказал он. - А ароматов сколько! Голова кругом! Петь хочется! Жаль, не могу вам позволить... Он повернулся к джунглям, потом к морю и все дышал, дышал, с наслаждением втягивая в себя чужой, наполненный неведомыми запахами воздух. Толя Кузнецов стал умолять, чтобы Арсений позволил и ему сиять шлем. Но Арсений был неумолим. Каспарян одобрил его. Так Арсений Ратов, единственный из землян, ощутил чужую планету во всей ее полноте. Потом эмы отвели пришельцев в свой "муравейник", как впоследствии выяснилось, жилое здание, состоящее из бесчисленных сот, служивших эмам кельями. Стены в нем были живой, искусственно выращенной тканью. Своеобразная цивилизация эмов, взяв контроль над природой планеты, пользовалась только живыми машинами и устройствами, даже материалы у них были такими же. Исполинский, искусственно выращенный "глаз эма" не уступал радиотелескопу обсерватории Шилова. Чтобы обойти его кругом вместе с медленно шагавшим Эоэммом, друзья затратили около часа. В одну из келий "живого здания" был введен зрительный нерв гигантского глаза. К этому нерву и присоединил свою аппаратуру Ратов. Эоэмм внимательно наблюдал за ним. Эмы, вероятно, уже не в первый раз принимали этот космический сигнал. Но он, построенный на чужой системе информации, был им совершенно непонятен. Только люди могли догадаться, что информация заключена не просто в радиоколебаниях, как "речь эмов", а в звуковых "медленных" волнах, которые надо выделить из высоких радиочастот, как это делают на Земле. Когда Арсений перевел космический сигнал в звуки, настал черед Каспаряна разгадать неведомый язык. Это было совсем не так просто. И если когда-то в XX веке электронно-вычислительная машина расшифровала язык майя за сорок восемь часов, то сейчас Каспаряну, с его знаниями и опытом, с его киберлингвистической машиной, в миллион раз более производительной (по числу попыток в секунду), чем на заре развития кибернетики, понадобилось все же несколько дней. Результат работы был вершиной достижений лингвиста, но Каспарян был мрачен. Лучше бы ему не переводить это послание! "Умоляем вас, мудрые братья Вселенной, спасти подобный вашему мир. Познание природы опередило развитие разума, и массовое уничтожение одних братьев другими неизбежно. Превращение вещества в энергию грозит уничтожением всей жизни. Только вмешательство извне может спасти нас. Примите же этот сигнал бедствия!" Кузнецов схватил Каспаряна за рукав скафандра. Голос его в шлемофоне прозвучал хрипло: - Генрих, признайся! Это был один из языков Земли? Это послано после нашего отлета? Неужели Объединенный мир распался? Лингвист пожал плечами: - Мне неизвестен этот язык, хотя я знаю много земных. - Как же тебе удалось расшифровать так быстро? - Почему? Почему? Да потому, что понять звуковой язык этой передачи куда легче, чем расшифровать на Земле "радиомузыку небесных сфер". - Значит, термоядерная война где-то неизбежна? - Если не хуже, - вставил Арсений, слушавший через наушники беседу друзей. - Очевидно, аннигиляция. Вещество и антивещество... Отчаяние... Человекоподобная цивилизация... - Хоть бы это была не Земля! - вздохнул Кузнецов. - Об этом не тревожься. Как я понял Эоэмма, источник радиоизлучения находится вблизи ядра Галактики. Сигнал оттуда шел сто тысяч лет. В том мире сменились уже тысячи поколений. - Или ни одного, - мрачно заметил Каспарян. - Или ни одного, - согласился Арсений. - Не могу в это поверить! - запротестовал Толя Кузнецов. - Разум не может уничтожить сам себя. - Самоубийство разума противоестественно, как и самоубийство разумного существа, - сказал Арсений. - Но люди иногда кончали с собой. - Патологические случаи, один на сотни тысяч, - вставил Каспарян. - Но и цивилизаций не сотни тысяч. Миллионы и миллионы. Норма обусловлена отклонением от нормы. - Ради одной только этой радиограммы космического бедствия нам стоило сюда слетать, - сказал Кузнецов. - Какой урок людям мы привезем! - Для этого надо еще вернуться, - напомнил Каспарян. Появившийся Эоэмм застал друзей в отведенной им келье подавленными. Арсений через свой аппарат радировал ему в глаза содержание сигнала бедствия. Мудрый эм остался равнодушным. Ничто не могло пробудить в нем никаких чувств. - Почему он не реагирует? Не понял? - волновался Толя Кузнецов. - Нет, он прекрасно понял, - сказал Каспарян. - Он отвечает сейчас, что Разум Вселенной не нуждается в Безумии. Великий закон космоса, который познают эмы в общении с другими мирами, в самоочищении. Он говорит, что Безумие кончает с собой и тем самоустраняется. Разум Вселенной остается без Безумия и потому вечен и непреложен. Вместе с тем в наших действиях Эоэмм обнаруживает проявление Разума. - Это трудно прочесть по его лицу, - отозвался Кузнецов. Да, лицо Эоэмма было непроницаемо. Его безобразный хобот вяло свисал и не шевелился. Вскоре друзья заметили необычайное оживление в "муравейнике" и на полянке перед ним, которую они видели из своей кельи через устройство "окна дальности". Оно представляло собой тот же "глаз эма", установленный снаружи, и зрительный нерв, который передавал изображение в келью на глубину многих этажей. По меткому определению Толи Кузнецова, каждый эм был как бы радиоастрономом. Воспринимая глазами не только свет, но и радиолучи, идущие из космоса, эмы должны были видеть небо не как люди - в световых лучах, а в радиолучах. - Не нравится мне эта суетня эмов, - сказал Каспарян. - Может быть, они поражены все-таки сообщением о гибнущей цивилизации и хотят ей ответить, - предположил Толя. - Спустя сто тысяч лет? - усомнился Каспарян. - Они не могут сигнализировать с помощью своего исполинского "глаза", сказал Арсений. Его друзья знали, что передатчик требует в миллиарды раз большую мощность, чем приемник. Поэтому людям было легче лететь сюда, чем радировать. Толя Кузнецов почти угадал. Эмы собирались отвечать на принятое послание, но не ядру Галактики, а всем своим небесным корреспондентам, информируя их о возможном уродливом пути развития цивилизации. Разведчикам Земли привелось быть свидетелями сеанса космической связи. Но напрасно Ратов рассчитывал познакомиться с радиопередатчиком невиданной мощности, сигналы которого сам принял на Земле. Передача велась непостижимо простым образом. Эоэмм, раскачиваясь, как пингвин, повел пришельцев на берег, где впервые их встретили земляне. - Так ли это? - говорил Каспаряи. - Если передатчик сооружен или "выращен" эмами на берегу, то почему мы не заметили его. Куда ведет нас этот саламандро-пингвин? То, что разведчики увидели, превзошло их ожидания. Морское побережье, сколько хватал глаз, было занято плотно стоящими один к другому эмами в белых одеждах, словно охваченными массовым психозом. Они раскачивались и дрожали, подчиняясь неслышному ритму. Впоследствии Арсений вспоминал, что ритм всегда наилучшим образом согласовывал действия людей, будь то в танце, в хоровом пении или при строевом шаге. Ритм был объединяющим началом коллективных действий. Эмы были, пожалуй, самыми коллективными существами из всех, какие только мог себе представить Арсений или кто-либо из его друзей. У эмов не было никаких сверхмощных радиопередатчиков. Чтобы передать сигнал в космос, они собирались огромной толпой на открытых местах планеты и в строго рассчитанный миг единовременно излучали радиосигнал многими миллиардами глаз в нужную часть небосвода. Их органы, способные к такому единовременному действию, превосходили все воображаемые искусственные аппараты. Когда Арсений объяснил друзьям угаданный им способ радирования в космос на Реле, Толя Кузнецов пришел в восторг. - Наваждение! Как они узнали об изобретении Архимеда? - Почему Архимеда? - удивился Каспарян. - А помнишь легенду, как Архимед защитил Сиракузы с моря? Он привел на берег всех женщин города с карманными зеркальцами и заставил их одновременно направить световые зайчики в одну точку на вражеском корабле. Деревянный корабль вспыхнул, и Сиракузы были спасены. - Пожалуй, так, - согласился Арсений. - А ты, Генрих? - Да просто потому, что не нравится мне такое их скопление! Эмы, как в религиозном экстазе, тряслись и смотрели в звездное небо. Эоэмм, очевидно, руководил этой радиопляской. Три чуждых пришельца, слегка расставив ноги, смотрели на удивительные совместные действия братьев по разуму.