Почему, Лилит? - Алексей Геннадьевич Скворцов

чему не приводили. Он, после того как отсидит в «обезьяннике» и на сутках, кивал, говорил, что в следующую осень дебоширить не будет. Но не было еще ни одной осени, когда он не напивался и не дебоширил.

Но самая прикольная черта этого Толь Толича – он ужасно боялся высоты. Все, что выше второго этажа для него было смертельно страшно. Высоту он определял на глаз, и ошибался если только в каких-то сантиметрах. Мы раз с парнями с работы прикололись, спросили у одного «крутого» лазерный определитель размеров, так вот Толь Толич ошибся всего на 7 сантиметров. Он всегда говорил: «Я нутром чую сколько мне лететь, если сорвусь».

Дома во дворе расположены были буквой «П» – три пятиэтажки, как Булгаков писал «покоем». А над и под Толь Толичем жили молодые семьи с детьми: на третьем пацан лет 10, на пятом девчонка примерно того же возраста. Вот в один такой осенний день, как раз было воскресенье, Толь Толича отчитывал на улице весь подъезд, вместе со мной, после очередного его запоя, и все три дома с удовольствием это слушали (ну мало стало развлечений в поселке). Поэтому никто и не заметил, как квартира над Толь Толичем загорелась. Все уже обернулись на крик. Дети уже были на лоджии и того гляди огонь полыхнет так, что опалит их. Все «приросли» к земле. Только Толь Толич рванул с места. Никто никогда в жизни не видел, как он бегает. И вот уже видно как он вылезает из своей лоджии и снимает с балкона пятого этажа девчонку и опускает в свою квартиру, потом он полез за мальчиком. Вылез с ним с лоджии пятого этажа, уже одежда на нем дымилась, вот опустил пацана на свою лоджию и тут посмотрел вниз. И… то ли испугался, а то ли с похмела руки подвели, полетел он вниз. Но, где-то на уровне второго этажа, резко весь Толь Толич сразу вспыхнул голубым огнем, и этот сгусток огня резко взмыл вверх. Никакого Толь Толича на земле не было, даже тапки не упали.

И хотите верьте, хотите нет, не стали в поселке больше не то, что преступления совершать, а даже матом на улице ругаться. Год меня руководство жевало за отсутствие результатов на обслуживаемой территории. Ни протоколов, ни преступлений двойной превенции. А тут предложили эту должность, я и ушел.

Наверное, для вас для всех еще нужно подтверждение существования Бога. Мне и семи тысячам жителям моего поселка не надо. Мы церковь построили на свои деньги и хотим ее назвать в честь святого Анатолия. Мы теперь уже просто верим – чудо мы уже видели».

Домой я пошел пешком, благо недалеко. Включил плеер на телефоне, так случайно ткнул первую попавшуюся композицию.

«С причала рыбачил апостол Андрей,

А Спаситель ходил по воде.

И Андрей доставал из воды пескарей,

А Спаситель погибших людей»

Вячеслав Бутусов проповедовал через свою песню веру в Христа. Мистика какая-то! Уже второй раз за день! От идеи взять по пути путану отказался, как-то не вязалось с настроением и последними событиями. Домой я пришел почти трезвый. Долго ворочался и не мог уснуть, все представлялся горящий голубым огнем Толь Толич.

Ночью мне приснилась девушка с огненными волосами. Она манила мня в большой, большой фруктовый сад, больше похожий на фруктовый лес. И я рвался к ней, но что-то меня держало, не отпускало. Я оглянулся … и увидел себя же, держащего меня, и тут же увидел со стороны эту картинку. Я абсолютно голый рвусь к девушке с огненными волосами, и я же одетый в обычную одежду: куртка, джинсы, кепку, держу себя крепко-крепко. За кого я был тот, который смотрел на это со стороны я не знаю, потому что я резко очутился в том мне, который был без одежды и резко рванулся… и сел на кровати. Сходил в туалет. Снова уснул, и тут мне приснился мой постоянный кошмар. Я ехал из Саратова домой, но билетов на автобусы не было, ни на один, водители брать меня стоя отказывались. Я торопился домой, но никак уехать не мог. Я опаздывал домой.

На следующее утро мы вошли в трамвай в одну дверь. Хотя вошли, это, конечно, громко сказано. Втиснулись еле-еле. На дорогах – пробки, в трамвае – давка. Люди злые, как церберы, того гляди в глотку вцепятся. Вот тогда я смог рассмотреть ее поближе. Она стояла ко мне спиной, и была высокой, хотя сложена правильно, настолько, что Венера Милосская даже рядом не валялась. И тут, неодолимое желание увидеть ее спереди просто разорвало меня. И я, набравшись наглости, полез в трамвае дальше. Проходя мимо, я как бы невзначай, дотронулся до ее груди своим телом. И вдруг – удар! Я увидел эти зеленые глаза и больше оторваться от них не смог. Глаза были огромные, и не просто зеленые, а изумрудные, знаете, такой цвет бывает, когда весной только-только распускаются листья, и, садящееся за горизонт, солнце светит сквозь резную березовую листву, вот такой это был цвет. Я все смотрел и смотрел, просто утонул в этих глазах. А что-то сказать, как-то попробовать познакомиться не получалось. Вроде хочется сказать что-то примитивно-тривиальное, а в голове как молот стучит только одно: «Лилит!». Я вышел из трамвая на своей остановке, проклиная себя за застенчивость, за то, что не смог сказать ни слова, хоть как-то познакомиться. К обеду я успокоился и внял голосу разума, который твердил: «Зачем тебе это? Ты же женат, у тебя все есть. Чего тебе не хватает?».

Друзья после лекций приглашали в гостиницу, поправить здоровье. Но, правда, что-то случилось со мной накануне, я абсолютно не болел с похмелья. А возвращаться домой ночью через полгорода меня заломало.

Я поехал на трамвае домой. Съев нехитрый обед, я сел читать книги. В связи со службой государевой телевизор я видел редко, и как-то слегка от него отвык, да на квартире у друга, если честно, его и не было. Можно было бы звякнуть ему на сотовый, и он бы привез, но… отвык я от него, честно. Книги я читаю, в основном, какие Бог пошлет, лишь бы недорого стоили и были потолще. В этот раз мне достался «Сумеречный Дозор» Лукьяненко. Когда я дошел то того момента, когда Антон Городецкий в городе Саратове едет от вокзала в аэропорт, который по уверению автора расположен за городом, я не то, что смеялся, я ржал от души.

Больше ничего в