Почему, Лилит? - Алексей Геннадьевич Скворцов

– И вот этот ты – зеркальный Колян, тут меня критикуешь?

– Колян, а кто тебе правду скажет, если не я – твой лучший друг – зеркальный Колян. Ведь, понимаешь, ты парень авторитетный, в глаза люди тебе правду боятся сказать, но я-то – твой лучший друг, мы же мыслим практически одинаково, правда, несколько… зеркально. Но суть не в этом. Мы же с тобой друзья Колян «не разлей вода», поэтому ты должен прислушиваться к тому, что я тебе говорю.

– Это с какого перепуга?

– Колян, не тормози! Смотри, я на тебя похож, как брат близнец и даже больше, про то, как мы с тобой мыслим, я тебе уже говорил, и если ты ко мне не будешь прислушиваться, значит, ты себя не любишь.

– А ты на меня не похож.

– Колян, посуди сам, как я могу быть на тебя не похож?

– Ну, вот смотри: у тебя черные круги под глазами, у меня такого нет; ты толстый, а я себя таким не считаю, ну да, есть небольшая полнота, однако же не толстый; ты весь какой-то волосатый, у меня же благородные вторичные мужские половые признаки. Нет, нет тебе веры! Ты – не я! И нечего мне тут бухтеть про то, что я должен тебя слушаться.

– Колян, вон, сколько ты, оказывается, умных слов знаешь. Не гони пургу. Хорош надо мной прикалываться. Не похож он!

– Так ты первый начал!

– А что я начал! Ответил тебе всего лишь, что ты мне тоже не нравишься! Хорош к словам цепляться. Давай лучше мириться и думать, как нам дальше жить.

– В смысле жить? Ты мне че жена? Жить он со мной собрался!

– Колян, я задолбался тебе объяснять прописные истины: я – это ты, но только зеркальный, а ты – это я, но с другой стороны зеркала! Жить надо в мире, Колян! Ты че возвращения беспредельных 90-х хочешь?

– Золотое было время!

– Какое, на хрен, золотое? Помнишь как ты сначала от киллеров шкерился, когда «кусок жирный» отхватил, а потом от мусоров откупался, когда тебе гоп-стоп со жмуром шили. Щас же, Колян, у нас все в «елочку». Но есть некоторые вопросы, которые необходимо решить, и решить радикально, и вот без моего совета тебе их не решить. Нет, Колян, в твоем окружении такого же умного человека как ты. Никто из них такую суровую школу жизни не прошел. А теперь, считай, он появился. Кому ты можешь довериться, если не мне, Колян? Подумай сам, все твои тайны уйдут вместе с тобой в могилу, меня им не поймать, поскольку я с тобой туда же и пойду. Опять же, одна голова хорошо, а две лучше.

– А три?

– Колян, ты че? Это же Змей Горыныч! Ты че к нему пойдешь вопросы решать?

– Слушай ты такой языкастый, точно на меня не похож.

– Ну да, в этом отношении, может и не похож, а с другой стороны – ведь с умным человеком, хоть и зеркальным, всегда есть о чем поговорить, и умный совет он тебе даст.

– Я подумаю!

– Думай, Колян, думай. Недолго тебе самостоятельно думать осталось, секунды две, а может меньше.

И отражение Коляну так подмигнуло, что Колян решил не вступать в конфронтацию, а лучше все решить миром, ведь Колян авторитетный пацан здесь, скорее всего он в авторитете и там – в зазеркалье, а разборок с самим собой сейчас Коляну не нужно было.

– Ладно, уговорил. Есть тут одна проблемка…

Продолжение следует…

А. Скворцов © 2017г

История продразверстки (из воспоминаний моей бабушки).

Эту историю мне рассказал двоюродный брат, а ему наша общая бабушка, мне по материнской линии, а брату – по отцовской. Вполне возможно, что эту историю бабушка рассказывала и мне, но я ее не помню. Брат мне эту историю рассказал, когда мне было около 20 лет, поэтому всех подробностей и имен своих предков я не помню, но буду вспоминать, как поется в мультике «Пластилиновая ворона».

1920 год. Моя бабушка, Клавдия Карповна (имя реальное), тогда еще молодая незамужняя девушка, подала документы на вступление в партию РКП(б), и была принята кандидатом в члены данной партии, после того как сдала принадлежащие ей на праве наследования 10 лошадей, 20 коров и земельный пай в 20 га в сельскохозяйственную артель в своей деревне в Курской области. Но тут советская власть объявила продразверстку – жестокое время для крестьянства в России.

В деревню, где жила моя бабушка, приехали представители ВЧК, Курской волостной партийной комитета и взвод солдат. Все, что было в сельскохозяйственной артели забрали сразу, даже посевной фонд, погрузили на подводы и увезли в г.Курск. После чего артель приказала долго жить. Но этого было мало, руководство волостного комитета РКП(б) требовало еще продуктов питания, которых не хватало для рабочих в городах.

Тогда были собраны все члены и кандидаты в члены РКП(б), которые, вместе с солдатами, пошли по деревне искать «излишки» продуктов. Мой прадед был «тертый» жизнью мужик и смог спрятать половину зерна так, что даже родная дочь найти его не смогла. Так же моя бабушка не смогла найти половину зерна у трех своих братьев. А может и не хотела, родственники все же. Мои предки были зажиточными людьми, как потом, во времена коллективизации, их назвали «кулаками», хотя не использовали наемный труд, сами поднимали свое хозяйство.

В следующем доме жила бедная семья, которая едва сводила концы с концами. Так вот под, так называемые, «излишки» попало все зерно, что нашли в доме и во дворе. Когда из подпола достали мешок с зерном, оставленный для посева в будущем году, хозяин со словами: «Что же вы, нехристи, последнее забираете! Это же семена для посадки! Как моя семья дальше жить будет?» бросился забрать мешок. Ближайший солдат тупо ткнул хозяина штыком в живот, и солдаты, вместе с оперуполномоченным ВЧК, сгрузив все награбленное в подводы, пошли "обчищать" другой двор.

На следующие утро деревня увидела как на воротах того дома висели в петлях муж, жена и четверо ребятишек, пятого, младенца до года, с перерезанным горлом, мертвая женщина прижимала к своей груди, их так вместе и похоронили. Моя бабушка сразу пошла в партийную ячейку ВКП(б) и бросила им на стол партбилет, сказав, что никогда такой кровавой власти она служить не будет.

Да, бабушка моя была «махровой» антисоветчицей, всей душой ненавидевшая советскую власть, и ни дня, после того случая, не проработала вообще. Всех членов РКП(б), ВКП(б), КПСС иначе как антихристами не называла, но