Дважды рожденный (СИ) - Антон Юрьевич Перунов

Вроде и стоял смирно, и слушал, а мысли Марта витали далеко. Дядька, поняв, что наставительные речи племяннику-неслуху говорить толку нет, а время поджимает, махнул раздраженно рукой и скороговоркой распорядился:

— Пойдете до Сухого колодца. Мин, Ефим, Гриша и ты. Брат, понятное дело, будет старшаком. Он же и упряжкой править будет. Ты вторым стрелком на возке сядешь. Груза больше двух пудов [2] собралось.

Март невоспитанно присвистнул.

— Ничего себе! Богато живем! Это за сколько времени хлопы столько натягали из копанки?

Поликарп поморщился, но все же соизволил пояснить. Ему и самому хотелось с кем-то поделиться нежданной радостью:

— Повезло на друзу попасть. Почитай, разом вчера за день все и добыли! Три недели по крупице шла. Уж думали — все, пустая порода осталась в колодце. И тут такое! Потому и срочность такая. Опасно оставлять на месте. Изгои-барантачи налетят или, того хуже, кто из соседей прознает… А кроме вас нынче под рукой никого больше нет. Мартемьян, это твой первый поход. Слушайся Мину. Делай все, как полагается. Ты хоть завтракал?

— Не успел.

— Некогда уже. Возьми сухарей, по дороге погрызешь чуток. Ну, с Богом!

Дядька перекрестил его двумя перстами и коснулся склоненного лба племянника, благословляя.

— Поликарп Маркелыч, — со всей вежливостью, на какую был способен, обратился Март к нему, — не сомневайся, все сделаю как надо. Не подведу, вот те крест. Один вопрос.

— Ну, говори, — нахмурившись, качнул лобастой головой лидер боевого крыла клана.

— Если Груз такой ценный, чего дед ватагу стрелков не наймет?

Поликарп помолчал, но потом все же снизошел до ответа:

— Сам знаешь, отец против чужаков. Все свое сами и должны тягать. Чтобы в нашей силе никто не сомневался.

— Прежде бы и не вопрос, а нынче?

Дядька только раздраженно отмахнулся.

— Разговор окончен. Беги теперь рысью в оружейную, пусть Каллистрат тебе выдаст потребное! Он упрежден, должен был заранее собрать. Времени нет. Через десять минут повозка кровь из носу должна выехать за ворота. До темноты обязаны вернуться!

[1] калибры оружия в Мире измеряются линиями, а не привычными сантиметрами или дюймами. Одна линия равна 2,54 мм. Соответственно калибр в три линии равен 7,62 мм, а 4 линии — 10,16 мм. К слову, калибр винтовки Бердана № 2 и револьвера Смит-Вессон, принятых в Русской армии к 1870 году составлял не 4 линии, а 4,23 линии (10,75 мм).

[2] пудами (16,38 кг) и фунтами (0,41 кг) в Мире измеряется только Груз, все остальное — привычными килограммами и тоннами. Так же и пишут с большой буквы уважительно и со значением произносят это слово — Груз, обозначая не всякий товар, а только кристаллы, покупаемые рахдонитами

Ничего удивительного нет, у нас, читатель, алмазы меряют каратами, золото — тройскими унциями, нефть, почему-то баррелями и т. д.

В Мире же Груз и Оружие — единственные удостоившиеся особых форм счета.

Глава 2

Владения Каллистрата располагались на первом подземном этаже башни. Пропитавший их стойкий запах боевого железа, ружейного масла, выделанной кожи и пороха смешивался с тонким ароматом какого-то зелья, которое неизменно потреблял их хозяин. Каллистрат Вахрамеев, он же, если по-простому, Костыль — один из младших братьев главы нашего рода Маркела, был замечателен в своем роде: второго такого инвалида Марту встречать не доводилось. Борода у него не росла: почти все лицо — сплошной ожог. Левая сторона тела искалечена. Глаз под повязкой, рука почти от плеча — металлический протез, как и нога. Но сделаны хитро. С какой-то иномирной начинкой, так что механические пальцы шевелились, а стопа и колено работали не хуже настоящих.

Встретил он двоюродного внука, привычно сидя в кресле и невозмутимо потягивая мате через серебряную трубочку-бомбилью. Едва за спиной юноши хлопнула, закрываясь, дверь подвального уровня — берлоги, как предпочитал называть свою обитель сам дед Костыль, он вытер рукавом слезящийся правый глаз и, отставив калабас[1] в сторонку, выложил на стол собранное вооружение.

— Вот, все тебе приготовил, забирай справу, внучек. Твоя «метла», — первым делом указал он на укороченный помповый дробовик. — Четырехзарядный плюс пятый в патроннике, милое дело накоротке палить — мясорубка, скажу я тебе, выйдет первостатейная. Снарядил картечью, ты с такой пушкой вроде ловко управляешься… На близи не хуже пулемета отработает. Главное, успеть первым. Еще тебе две гранатки в подсумке. Запалы уже вкручены. Ну и карабин трехлинейный. Это так. На всякий случай. Ты ушки на макушке держи и гляди в оба, головой верти во все стороны. Дело, вишь, серьезное какое. Я бы с вами пошел, да будь они неладны, суставы, которые из плоти и крови, ноют, прям невмоготу. Еле хожу. Уж лучше бы меня всего из железа сделали, все бы меньше маялся…

— Ничего, деда, разберемся сами, — уверенно ответил Март. А как иначе?

— Дай-то Бог… — не скрывая сомнения в голосе, глухо просипел старик, бросив на него неожиданно теплый взгляд.

Обвешанный со всех сторон оружием он бодро зашагал по лестницам наверх, где его дожидались остальные. Проходя мимо источающей вкусные запахи поварни, сунул нос в дверь:

— День добрый, хозяюшки! Что у нас сегодня на обед?

— Мартяша! Ты куда собрался, не поев? — отозвалась румяная от печного жара, пышная, с убранными под белый плат и повойник длинными скрученными баранками косами старшая повариха — Аграфена.

— Нету времени, тетя Феня, дядька Поликарп приказал срочно. Наши ждут на дворе, минуты нет.

— Тогда держи. И остальных угости, — нагрузила повариха его целой корзинкой снеди.

— Это я удачно зашел! Благодарствую, хозяюшка!

Март получил от тетки половину свежего душистого ржаного хлеба, полдюжины сладких булок с изюмом и полголовки мягкого овечьего сыра. А еще пока стоял, успел прикарманить пригоршню чищеных орехов и кураги. Поблагодарив повариху, махнул всем рукой и попылил дальше. Уже идя по лестнице, довольно улыбнулся, проговорив негромко:

— Живем! Теперь другое дело! Будет, чем и перекусить, и даже полноценно подкрепиться всем четверым. Шутка ли, целый день в пути!

Какие-то два десятка ступеней и тесноватые, с низкими сводами проходы подземных уровней с их прохладным полумраком, освещенные редкими слабенькими электрическими лампочками, остались за спиной. Впрочем, ему и того не требовалось, Март с малолетства облазил все закоулки крепости, знал наизусть и мог пройти их без труда даже с завязанными глазами.

Прежде, чем выйти наружу, привычно сдвинул козырек суконной кепки на глаза. Чтобы не ослепнуть на миг. Ему бы и очки солнцезащитные не помешали, только дед запрещал на дело их брать. Мол, не разглядите чего из-за стекол темных. Что тут сказать? Хозяин-барин. Он — главный, ему, старому, виднее…

Без оружия, основного и запасного, на